Вот и еще один фильм, который вызывает у некоторых коллег по критическому цеху чувства, близкие к ненависти, - "Какраки" дебютанта Ильи Демичева. С моей же точки зрения - фильм отличный. В этом разнобое уже наметилась любопытная закономерность.
В таких случаях говорят: время рассудит. Однажды уже рассудило. Подобный же разнобой случился по поводу фильма Андрея Звягинцева "Возвращение" - критиков само приглашение его в Венецию привело в ярость. Они картину оценили кисло - и поразились, когда в Венеции ей дали двух Золотых львов, а потом несчетное число призов по всему свету. Разгадка была проста: в этом кино талант не только режиссерский, но и человеческий. Талант понимать и сочувствовать. А в нашей критике, оказалось, проблема с критериями.
Вот и "Какраки" приглашены в Венецию - а у нас опять раздраженное пыхтение. Оно слышно и в решениях жюри Выборгского кинофестиваля: слона там предпочли не заметить. Талант сочувствия и понимания объявлен качеством советским и старомодным.
О фильме. Это смешная и грустная история о простом российском чиновнике, который променял свою ухоженную жизнь на запоздалую мальчишескую страсть к юной студентке. До того у него была одна страсть - обувь. Хорошие башмаки - чтобы из крокодила или змеи. И вот появилась вторая - уже настоящая. За такую можно пойти на что угодно.
На что пошел герой - рассказывать не стану. Но пошел он с серьезными последствиями. Во всяком случае, у него впервые появилось время и желание прочитать Гоголя.
Гоголь витал над фильмом с самого начала. Словно сам Башмачкин перенесся сквозь время, принял облик артиста Ефремова и вселился в комфортабельную квартиру с ЖК-панелями, женой и сыном. Он уже не такой мелкий чиновник, и уж вовсе не жалкий - все-таки XXI век! И на совещание у шефа может опоздать, и страсть к обуви с шефом разделить. Но тоска о чем-то настоящем в нем иногда пробуждается - совсем как у Гоголя.
Илья Демичев, режиссер, называет это драмой нереализованных людей. Такие были, есть и будут. И даже студентка Михалу Михалычу явилась отнюдь не как предмет сексуального вожделения. Хотя 99 процентов режиссеров дали бы тут пару-тройку постельных сцен. Но Демичев выстраивает свое кино как "шепот, робкое дыханье", явно не опасаясь прослыть старомодным. Любовные фантазии героя не взлетят выше омаров, которыми он в безумном порыве угостит любимую и которые дали название фильму - ибо они почти как раки. Это для него не любовь - это некое озарение, которое вдруг открыло: жизнь давно уже пошла не так и мчится в тупик.
В конце концов Башмачкин в свою шинель ведь тоже только укутывался. Он с ней спал, но не в том смысле, в каком принято думать. Он с ней нянчился, как с любимым дитятей.
Развитая система литературных ассоциаций тщательно обдумана автором. Это, при всей потенциальной кассовости, авторское кино. В нем много смысловых слоев: кто-то будет счастлив, ограничившись фабульным, кто-то поиграет в интеллектуальную игру "раскуси героя", а кого-то больно кольнет мысль, что ничего в нас с гоголевских времен не изменилось.
В режиссуре дебютанта чувствуется уверенная рука. Фильм внимателен к деталям и оттого фактурен, его время не спутаешь ни с каким другим. Он по-своему смел: уверенно отсекает все соблазны быть модно зашифрованным, или модно сексуальным, или модно чернушным. Эта свобода от модных поветрий придает ему, при всей его современности, черты вневременной сказки, которая ложь, да в ней намек. Сюжет строится чуть слишком прагматично для современной моды. Автор точно знает, что он хочет сказать, и знает, что ему для этого нужно. В союзники себе берет высоких профессионалов: оператора Михаила Аграновича, композитора Эдуарда Артемьева...
И вот еще редкость: он умеет работать с актерами. При всей бенефисности работ Михаила Ефремова, Сергея Колтакова, Натальи Вдовиной, Елены Сафоновой, даже "эпизодников" Татьяны Кравченко и Сергея Газарова, это ансамблевый фильм, где нет персонажей, которые тут же выскользнут из памяти. Особо - об Ольге Сун в роли Насти. Ее нежной красоты совершенно достаточно, чтобы объяснить случившуюся с Михалом Михалычем напасть. Но при этом ясно, что девушка из провинции, еще не обтесалась, не обрела столичный лоск и на прекрасную принцессу не тянет. В том и прелесть, и мерцательность образа: мы ее видим глазами влюбленного Акакия Акакиевича... то есть Михала Михалыча - а реальность то и дело сбивает полет воображения. Каждый миг назревающего мезальянса смотрится щемяще неловко - ощущение, важное для фильма. Рванул наш герой к свободе, к свету - а уж поздно. Тут не просто возраст ушел - тут жизнь просвистела мимо.
В таких обстоятельствах герои русской классики обычно помирают. Фильм верен этой оптимистичной литературной традиции. Шинель-принцессу у Акакия Михалыча, конечно, отнимут. Дальше см. у Гоголя.
Сценарий фильма написан самим режиссером. Автор и здесь отважен: пользуется, не по моде, нормальным литературным языком. Так не говорят на улице - так говорят в хорошей пьесе. От этого даже ощущение новаторства: язык не замусорен бытовухой! В нем появилась авторская интонация - ирония, азарт, сожаление, сочувствие, сарказм, горечь. Из бытовых диалогов вдруг выкристаллизовываются мысли, которыми переболел персонаж. Стихи, понимаете, читают. Обсуждаются концепции жизни - настоящей или суррогатной. Сама жизнь свертывается в только миг между прошлым и будущим: ее, оказывается, легко упустить.
И ты понимаешь, что дебютант Демичев сделал эту картину не только потому, что очень хочет прославиться как режиссер. Но и потому, что ему нужно выговориться. Его язык - пластика образов, волшебство их изменений. Его инструмент - в частности, Михаил Ефремов, сыгравший здесь одну из лучших своих ролей (жюри в Выборге прошло мимо, но это говорит только о самом жюри). Ефремову есть что играть. Причем не по долгу службы - чувствуется, что хорошего актера чем-то так зацепило, как раньше с ним не случалось.
Все это редкие качества в нашем новом кино: крепкий профессиональный уровень плюс талант видеть, сочувствовать, думать, рассказывать. Эти качества из наших дебютантов явили очень немногие. Как правило, они пришли не из ВГИКа. Наверное, знаменитый институт кинематографии утратил что-то базовое - иначе ему не утирали бы нос так постоянно и убедительно.
В Венеции "Какраков" покажут в одной из побочных программ - в конкурсе нас нет. Дальнейшая их судьба неясна: артхаусники нормальное кино смотреть не станут, а широкой публике его посмотреть, скорее всего, не дадут.