Дело о совершенном в 2005 году покушении на Анатолия Чубайса будет рассмотрено повторно. На днях оно передано в суд. Обвиняемых четверо - отставной полковник ГРУ Владимир Квачков, бывшие офицеры ВДВ Роберт Яшин и Александр Найденов, а также их предполагаемый сообщник Иван Миронов.
Оправдательный приговор по этому делу был вынесен в июне прошлого года. Когда Квачков прямо в зале суда был расконвоирован, журналисты его спросили: "Чем вы теперь намерены заняться?" Он ответил: "Хочу довести недоделанные дела до конца". И через паузу добавил: "Диссертацию дописать. А вы что подумали?" Подчеркнутой двусмысленностью своего ответа Квачков дал понять, что три года, проведенные в "Лефортове", только закалили его и укрепили в убеждении, что покушение на Чубайса есть "форма национально-освободительной борьбы". Да и сам Квачков за эти годы из никому не известного отставного полковника превратился в "народного мстителя". Приобрел ореол мученика.
Не менее любопытно и вот что. На вопрос, кто такой Квачков, 35 процентов россиян, опрошенных социологами, ответили: "Жертва политических интриг". И почти четверть респондентов назвали его "народным мстителем, патриотом". В сущности, из этой репрезентативной выборки и формировался состав присяжных. Вердикт выносили обыкновенные граждане, чье правосознание не свободно от расхожих представлений о "врагах народа" в их социальном, национальном и персональном обличье. После оглашения приговора представители обвинения заявили, что в процессе были допущены серьезные нарушения, которые могли повлиять на вердикт присяжных. Верховный суд согласился с такой оценкой, кассационная жалоба Генпрокуратуры была удовлетворена. Отменив оправдательный приговор, Верховный суд тем самым счел оправдание неоправданным. Неоправданным - с точки зрения закона, а не обывательских понятий о справедливости.
Процесс по этому делу я бы назвал показательным. В том смысле, что не власть, а массовое правосознание давило на суд. Вердикт выносила коллегия присяжных. Третья по счету. Две предыдущих были распущены. Адвокаты обвиняемых утверждают, что действия прокурора изначально "были направлены на то, чтобы дискредитировать коллегию присяжных и добиться ее роспуска". Действительно, прокурор добивался, чтобы дело слушалось в новом составе суда. И для этого были правовые основания. Например, трое присяжных знали о деле из прессы, так что не могли его объективно рассматривать. Ведь при отборе присяжных действуют четко прописанные в законе процессуальные нормы. Формируя коллегию, судья интересуется, есть ли среди претендентов ранее судимые или сотрудники правоохранительных органов, все ли понимают русский язык, нет ли у кого религиозных убеждений, несовместимых с обязанностями присяжного, нет ли тех, кто знаком с участниками процесса или друг с другом и т.п. Обязательно задается и вопрос, не сложилось ли у кого-то под влиянием СМИ некое мнение о данном деле. Но вы можете представить, чтобы в коллегию присяжных по делу о покушении на "всероссийского аллергена" не попал ни один человек, чья позиция сформировалась еще до начала процесса? Дело получило громкий резонанс, тысячи приговоров, вершимых молвой, по нему уже были вынесены. В каком-то смысле и общество в лице присяжных прошло тестирование на беспристрастность в оценке преступлений, квалифицируемых как посягательство на жизнь государственного деятеля, независимо от того, популярен он или нет.
Увы, беспристрастный вердикт по этому делу едва ли был возможен. И удивляться тут нечему. На классический вопрос "А судьи кто?" российская система народного правосудия дает неизменный ответ: пенсионеры, домохозяйки, отставные военные, безработные... Представители среднего класса, образованного сословия, молодые и социально активные граждане не хотят тратить время на судебные заседания. Вот отчасти еще и поэтому в присяжные рекрутируются люди с низким материальным достатком, не ахти как просвещенные, зараженные социальными, а подчас и национальными предрассудками. И на процессах с их участием российское правосудие терпит поражение за поражением. В Ростове-на-Дону суд присяжных дважды выносил оправдательные вердикты по делу Эдуарда Ульмана, обвиняемого в убийстве мирных жителей Чечни. В Петербурге присяжные оправдали убийцу таджикской девочки, решив, что он виновен только в грабеже и хулиганстве. Если приговоры по делам с национальной, социальной подоплекой будут выносить люди, обуреваемые неприязнью к инородцам, ненавистью - к богатым, суд присяжных превратится в суд толпы, двенадцать представителей которой станут решать "виновен - не виновен", руководствуясь обывательским правосознанием.
Однако что делать? Как сказал бы основатель самого справедливого и гуманного правосудия в мире, других присяжных у меня для вас нет. Других и впрямь немного. Даже этих-то не хватает. По данным фонда "Общественное мнение", только 16 процентов россиян готовы добровольно вершить судьбы своих сограждан, а 78 процентов от такой чести отказываются, следуя христианскому завету "не судите да не судимы будете". Но даже при дефиците судей-"общественников" их надо бы отбирать более тщательно. Как минимум исключить из числа кандидатов в присяжные людей, находящихся в идейном родстве с подсудимыми. Обнаружить такое родство не так уж сложно. Скажем, по делам о разжигании национальной вражды тестировать будущих заседателей на толерантность. А определяя состав коллегии по делу о покушении на Чубайса, мне кажется, следовало поинтересоваться, как тот или иной претендент относится к реформам 90-х, не считает ли он их "грабительскими", а самих реформаторов - "кровопийцами". Случайно или нет, но получилось так, что оправдательный приговор Квачкову и его "заединщикам" выглядел как обвинительный приговор эпохе постсоветского реформаторства. В нем слышна была перекличка плакатов: "Свободу Квачкову!", "Чубайса - на нары!" С такими плакатами толпа явилась к зданию суда в первый же день процесса. С ними ходила на каждое заседание. В духе этих плакатов кем-то из современных политиков теперь оцениваются недавний период нашей истории ("лихие 90-е") и его ключевые фигуры. Этим представлениям, внедряемым в общественное сознание, вольно или невольно оказался созвучен и вердикт присяжных.
Примерно то же происходило и с делом капитана Ульмана. Дважды суд присяжных выносил оправдательный приговор. И столько же раз Военная коллегия Верховного суда отменяла его. В конце концов Ульман и трое бывших его подчиненных были осуждены без участия присяжных (приговор был вынесен заочно, потому что незадолго до последнего судебного заседания подсудимые ударились в бега и сейчас находятся в федеральном розыске).
Вот и дело о покушении на Чубайса будут повторно рассматривать, возможно, уже не присяжные, а профессиональные судьи. Намек на это содержится в обвинительном заключении, где сказано, что обвиняемые "создали группу для совершения теракта". С недавних пор дела о терроризме из компетенции суда присяжных исключены. Эта новая норма закона, наверное, небесспорна. Но череда оправдательных приговоров по делам с политической, социальной, национальной подоплекой заставляет задуматься о том, почему "народное правосудие" подчас не отличается от "басманного", почему тут и там суд присяжных дискредитирует себя раньше, чем успевает явить свои демократические преимущества.