- Подступиться к решению задачи восстановления управляемости мирового развития после окончания "холодной войны" вряд ли получится без выхода на согласованное в рамках международного сообщества понимание содержания современной исторической эпохи. Падение Берлинской стены и распад Советского Союза еще могли давать основания для иллюзий в духе "победы в "холодной войне". Опыт последних лет и глобальный финансово-экономический кризис служат доказательством того, что все, как бывает в истории, гораздо сложнее.
Все эти события - звенья одной цепи. Речь идет о разрушении социокультурного порядка, сложившегося при лидирующей роли Запада. Можно предположить, что новый, если использовать терминологию Питирима Сорокина, "интегральный" порядок будет представлять из себя синтез с отсечением крайностей, которые последовательно снимает исторический процесс: сначала - "чистый" социализм, теперь - "чистый" либеральный капитализм.
Как показывает опыт борьбы с кризисом, ключевую роль в нахождении нового баланса между вмешательством в экономику и действием рынка будет играть государство. Международное общение будет сохранять свой преимущественно межгосударственный характер при всем многообразии других участников сетевой дипломатии. Отсюда следует несколько выводов.
Во-первых, требуется деидеологизация международных отношений. Категории времен "холодной войны" не дают выхода на решения, отвечающие требованиям времени. Нужен более глубокий уровень обобщения, позволяющий вернуться к сути понятий государство и экономическая деятельность. Только так удастся выйти на конвергенцию на уровне идей и практической политики.
Во-вторых, нельзя не констатировать неэффективность западноцентричной системы глобального управления, которая не отражает современных реалий. Относиться к этому нашим западным партнерам не следует как к чему-то личному. Речь идет об объективных процессах, ставших в том числе следствием последнего этапа глобализации при лидирующей роли Запада. Новое вызревает в недрах старого и его "отрицает" - это чистая диалектика и философия, ничего более. Никакого идеологического реванша. Хотя бы потому, что у современной России, а я могу говорить только за свою страну, нет идеологии, которую мы хотели бы навязать миру. Это - чистой воды прагматизм. Если мы и агитируем за что-то, то только за здравый смысл.
В-третьих, кризис показал неадекватность Бреттон-Вудских институтов, где новые центры экономической силы и политического влияния не представлены соответственно своей роли. Нет сомнений в том, что они нуждаются в радикальной реформе.
С другой стороны, все мы имеем огромное преимущество в виде системы ООН, которая создавалась в расчете на полицентричный международный порядок. Хотя, конечно, и она требует реформирования. Но главное - это принцип полицентричности, нашедший отражение в Уставе ООН. ООН пережила "сумеречный" период во времена "холодной войны", когда биполярность была основным регулирующим началом. Теперь пришло время реализовать потенциал, заложенный в ООН.
Убежден, что система ООН является здоровой и отвечающей требованиям времени. Вокруг нее и должна строиться новая система глобального управления, исходящая из множественности игроков и принципов суверенного равенства государств-членов, взаимной выгоды и международной законности. Будучи демократической и справедливой в сознании всех участников, она обретет способность к саморегулированию.
Она также должна будет отражать культурно-цивилизационное многообразие мира. Опыт толерантности в истории имеется. В частности, к этому пришла Европа по итогам религиозных войн, когда Вестфальский мир вывел ценностные различия за рамки межгосударственных отношений. К вестфальским принципам надо возвращаться и сейчас, но уже в более широком кругу стран. Договариваться становится труднее, но другого пути нет.
В-четвертых, трансформацию претерпевает сам предмет международных отношений. Это уже не кабинетная политика вокруг интересов, сводившаяся к территориальному переделу мира и рынков сбыта и формированию коалиций. В прошлом и колониальная эпоха. Современная дипломатия занимается коренными вопросами национальной жизни - от обеспечения безопасности до вопросов процветания. На первый план выходят глобальные вызовы и угрозы, противодействовать которым можно только солидарными усилиями. Причем вызовы представлены не угрожающими кому-то государствами, а явлениями - такими, как международный терроризм, трансграничная оргпреступность и наркотрафик, незаконная миграция, глобальная бедность и изменение климата. Требуется и соответствующий инструментарий - уже не количество и огневая мощь дивизий.
Претерпевает серьезные изменения и метод ведения дел в международных отношениях. Это уже не иерархические конфигурации, апофеозом которых стало разделение мира на два противостоящих лагеря, а сетевая дипломатия, предполагающая гибкие формы взаимодействия групп государств. Речь не идет о борьбе против кого-то, а о коллективных усилиях за интересы, общие для определенного круга государств или международного сообщества.
То обстоятельство, что современные конфликты и кризисные ситуации не имеют силовых решений, диктует выбор в пользу вовлечения всех государств, а не их изоляции.
В целом формируются условия для деидеологизации международных отношений, утверждения в них принципов толерантности и плюрализма.
Безусловно, к этому пока готовы не все. У многих сильна инерция прошлого, стремление действовать в русле логики игр с нулевым результатом, когда безопасность или экономические интересы одних обеспечивались за счет других. Но тем важнее задача для ответственных политиков и экспертов добиваться осознания необходимости интеллектуальной конвергенции в мире, которая способствовала бы преодолению барьеров времен "холодной войны" и осмыслению происходящего в более фундаментальных, неконфронтационных категориях.