На расширенной выездной коллегии минюста, которая прошла в Великом Новгороде, министр юстиции Александр Коновалов назвал совершенствование деятельности адвокатуры в числе приоритетных задач на ближайшие годы.
Своими взглядами на проблемы профессионального сообщества защитников в интервью "Российской газете" поделился президент Гильдии российских адвокатов Гасан Мирзоев.
Российская газета: Гасан Борисович, как вы восприняли новые законодательные инициативы минюста?
Гасан Мирзоев: По приглашению министра я был на этом заседании коллегии и выступал там. На мой взгляд, хорошо, что министерство юстиции обратилось к адвокатуре после долгого невнимания к ней. Очень надеемся, что нововведения закончатся не по известному выражению: хотели как лучше, а получилось как всегда.
РГ: Прежде вы выступали активным критиком поправок в закон об адвокатской деятельности. В частности, резко возражали против попыток "огосударствления" адвокатуры. Теперь ваша позиция изменилась?
Мирзоев: Я стоял и стою на позиции: адвокатура - это независимый институт гражданского общества. Она не может входить ни в какие структуры власти, быть подопытной или подконтрольной.
Иначе она окажется в положении вратарей, пропускающих голы в ворота своих подзащитных. А наши подзащитные - это простые граждане, россияне, которые очень нуждаются в серьезной защите своих интересов.
РГ: Но реально сегодня, по закону, адвокатура тем не менее находится под опекой министерства юстиции, на органы которого возложен контроль за деятельностью адвокатуры. И ничего с этим не поделаешь.
Мирзоев: Мы не против этого. В адвокатуру проникают люди, незаконным путем получившие дипломы. Надо пресекать такие попытки. Адвокаты наряду с судьями и прокурорами участвуют в отправлении правосудия, выполняют важнейшую государственную функцию. И отношение к работе этого института является лакмусовой бумажкой наличия демократии в стране и фундаментальных основ правового государства. Говоря о независимости, мы имеем в виду прежде всего самоуправляемость нашей корпоративной структуры, неподконтрольность взаимоотношений внутри нее. То, на что пытались посягать чиновники прежней регистрационной службы, которые так и не разобрались, что представляет собой адвокатское сообщество.
РГ: Что сегодня вас беспокоит больше всего в адвокатской практике?
Мирзоев: В головах людей очень медленно воцаряется идея в любой трудной ситуации обратиться к своему адвокату. Нет пока такой привычки - иметь, образно говоря, семейного адвоката. Граждане по-прежнему заключают соглашения между собой, дают друг другу деньги, пишут безграмотные расписки, продают квартиры, не советуясь с адвокатами. В итоге - теряют свое имущество и средства, кто тысячи, кто последние трудовые рубли. Надо в корне менять ситуацию и приучать людей решать проблемы с обязательным участием адвоката.
РГ: Министерство юстиции как раз и предлагает приблизить такую помощь к простым людям - с участием государственных юридических бюро.
Мирзоев: Никогда чиновники не смогут закрыть брешь оказания бесплатной юридической помощи. Испокон веков это делали адвокаты, не затрачивая, замечу, ни копейки бюджетных средств. Гораздо разумнее те деньги, которые идут на создание новых структур и на зарплату чиновников, направить на оплату труда адвокатов, которые оказывают эту бесплатную для людей помощь.
РГ: Как часто адвокаты оказывают помощь неимущим - бескорыстно, не за гонорар?
Мирзоев: Мы не отказали ни одному инвалиду, пенсионеру, больному, просто дедушке или бабушке, кто пришел и сказал: я неимущий, мне трудно, помогите. Это относится ко всем российским адвокатам, которые практически ежедневно оказывают безвозмездную помощь. Буквально только что мы совместно с информационно-правовым порталом "Закония" провели на протяжении двух недель серию юридических консультаций по Интернету, причем в режиме реального времени, для всех россиян, граждан ближнего и дальнего зарубежья.
РГ: Как возникла ваша Гильдия?
Мирзоев: В 1989 году был образован Государственный юридический центр - первый центр правовой помощи предприятиям в период перехода к новым формам собственности. На его базе возникла специализированная коллегия адвокатов "Московский юридический центр". Затем такие коллегии стали появляться по всей стране. 24 сентября 1994 года 43 коллегии адвокатов объединились в профессиональное сообщество - Гильдию российских адвокатов, имеющую ныне в своем составе более 200 адвокатских образований. Ее главная задача - защита прав и интересов адвокатов, возрождение отечественной адвокатуры.
РГ: У вас есть представители и за рубежом?
Мирзоев: Алексей Белоконов, например, представляет нашу коллегию в Австрии, где получил гражданство и статус адвоката. Французский адвокат Фредерик Бело представляет Гильдию в Бельгии и Франции. Владимир Квинт - член Российской академии наук и одновременно профессор Вашингтонского университета, наш представитель в США уже много лет. Там же работает адвокат Роберт Ядгаров, член американской корпорации адвокатов. Есть наши представители в Саудовской Аравии, в Ливане, в Арабских Эмиратах, в других странах дальнего и особенно ближнего зарубежья.
РГ: Говоря о возрождении отечественной адвокатуры, вы имеете ввиду ее дореволюционный опыт?
Мирзоев: Мы должны осмыслить наконец этот опыт, напитаться, если хотите, практикой дореволюционной, присяжной адвокатуры. Почему-то у меня в душе все время звенит такая нотка - надо возвратиться к истокам российской адвокатуры. С этой мыслью мы возрождали имя выдающегося адвоката Федора Плевако, учреждали награды его имени. Мне кажется, уникальные таланты представителей русской присяжной адвокатуры, опыт их работы с присяжными поверенными должны быть сегодня востребованы.
РГ: Присяжные поверенные - это название защитников в дореволюционных судах? Почему их так называли?
Мирзоев: Поскольку суд был присяжным, поэтому и адвокаты назывались присяжными поверенными.
РГ: В последнее время отношение людей к суду присяжных стало неоднозначным. Одни говорят, что присяжные слишком часто оправдывают очевидных преступников, другие - что, наоборот, не разобравшись, судят с карательным уклоном. Вывод делается одинаковый: нарушаются демократические принципы и права человека.
Мирзоев: Категорически с этим не согласен. Считаю, что суд присяжных - наиболее демократическая форма организации правосудия. Другое дело, что нашим следственным органам, оперативным службам надо предоставлять суду такую доказательную базу, которая не давала бы поводов для двояких толкований. Я уважаю оперативников, сам начинал когда-то в органах внутренних дел и знаю, как нелегко добывать доказательства. Но надо учить наших оперативно-следственных работников делать дело грамотно, высокопрофессионально и тогда никакой суд присяжных не забракует дело.
РГ: Опытный адвокат всегда постарается разбить доводы следователя. Не мешает ли установлению истины противостояние их опыта, амбиций, личных качеств?
Мирзоев: Мешает иное: безграмотное отношение к доказательствам, к их сбору и сохранению. По этой причине порой даже опытные следователи упускают возможность привлечь к ответственности лиц, совершивших тяжкие преступления. Для хорошего, грамотного опера и следователя профессиональный адвокат не помеха, а наоборот, поддержка. К сожалению, такой тандем - защита и обвинение - пока у нас не работает. Может быть, первым шагом станет закон о сделке с правосудием.
РГ: Вы одобряете такое нововведение?
Мирзоев: Я считаю, что так называемая сделка с правосудием упростит задачу оперативно-следственных служб в тех случаях, когда человек признает себя виновным и доказательства его вины очевидны. Он понимает, что совершил преступление, осознает свою вину, зачем еще долгие процессуальные мытарства? Обвинение и защита могут прийти к консенсусу на основе соответствующего досудебного соглашения.
РГ: Адвокаты сегодня в зоне риска. В них тоже стреляют, как и в судей, прокуроров, работников милиции. На ваш взгляд, что нужно сделать, чтобы защитить их от опасности и вообще поднять престиж адвокатской профессии?
Мирзоев: Адвокатам нужно помогать всем миром, ведь они защищают права человека. Но гарантии адвокатской деятельности обеспечиваются недостаточно эффективно. Наоборот, стараются умалить даже полученные ранее права.
Например, в правоотношениях адвокат теперь уже фактически не спецсубъект.
Я давно говорю и о том, что адвокату нужны какие-то знаки отличия. Судья приходит в мантии, прокурор в мундире, а адвокат - в спортивном костюме? Я не к тому, что он неопрятен, но ведь он тоже сторона по делу и должен выглядеть соответственно. Если не мантия, то, может быть, костюм особого покроя, например, современный смокинг. И со знаком принадлежности к адвокатской корпорации. Или просто темный костюм с бабочкой, как это было до революции. Я думаю, что мы, адвокатское сообщество, а может быть, и законодатель, должны над этим подумать.
От редакции
Сегодня крупнейшему адвокатскому объединению страны - Гильдии российских адвокатов исполняется 15 лет. Поздравляем!