Наши сограждане всегда довольно скептически относились к так называемым "представителям властной элиты". Не проходит и дня, чтобы не разыгрался какой-либо скандал, связанный с их поведением. То оказывается замешан в криминальной хронике депутат, то сенатор или крупный бизнесмен скандально разводится с женой...
Все это бьет по авторитету власти. Как заставить VIP-персон соблюдать хоть какой-нибудь "моральный кодекс"? Кто должен его вырабатывать и возможно ли это в принципе? Об этом шла речь на совете экспертов, прошедшем в редакции "РГ".
Российская газета: Слова "моральный кодекс" безнадежно затерты еще с советских времен. Однако впору снова сочинять какой-нибудь, к примеру, "моральный кодекс российского парламентария". Но оправдана ли вообще такая постановка вопроса?
Анатолий Кучерена, адвокат, председатель Комиссии Общественной палаты РФ по общественному контролю за деятельностью правоохранительных органов и реформированием судебно-правовой системы: Я считаю очень важным, что этот разговор начат, тем более в стенах такого авторитетного издания, как "Российская газета". Возможно ли прописать этические требования в некоем кодексе? Очевидно, что в законах не оговоришь все моральные аспекты поведения конкретного депутата, сенатора и т.д. Во многих странах считается, что подобных кодексов быть в принципе не должно: ограничения могут быть связаны только, например, с возрастом или судимостью кандидата. Но в российских условиях именно от репутации человека во власти зависит очень многое. Прежде всего - доверие к тем решениям, которые он предлагает.
Теоретически я считаю очень важным говорить о принятии некоего морального кодекса для власть имущих. Но на практике с этим неизбежно возникнет масса проблем.
Кирилл Кабанов, председатель Национального антикоррупционного комитета: Моральный кодекс не требуется сочинять с нуля: принципы морали изложены в заповедях любой религии. Мы в данном случае пытаемся регламентировать то, что должно разуметься само собой. Но не разумеется. Для того чтобы заповеди по-настоящему работали, нужно, чтобы парламентарии столкнулись с таким понятием, как репутационный риск. У нас политик, чье поведение идет вразрез с нормами морали, фактически ничем не рискует - равно как и выдвинувшая его партия. Пока недостойное поведение кого-то из депутатов никак не влияет на шансы его партии победить на выборах, никто не будет думать об этике. Буквально на днях мы обсуждали на заседании межведомственной комиссии ситуацию с Пенсионным фондом. Было видно, что часть депутатов еще волнует, как они будут отчитываться за свою позицию перед избирателями. А чиновники были абсолютно спокойны.
Кучерена: Наша избирательная система предполагает, что партия сама отбирает будущих депутатов парламента и по идее должна предъявлять к ним и морально-этические требования. Насчет сенаторов нигде не прописано даже это. И часто мы видим, что парламентарий попадает в эпицентр скандала, однако никаких внутрипарламентских, внутрипартийных расследований не проводится (хотя есть в обеих палатах Федерального Собрания комиссии по этике или Регламенту). Мне кажется, здесь должно быть больше прозрачности.
Николай Тулаев, председатель Комиссии Совета Федерации по Регламенту и организации парламентской деятельности: Специфические нормы поведения для парламентариев имеются. Важно, как ко всему этому относиться, в каких законах прописывать, какие механизмы реализации предусмотреть. Если всего этого не будет - законы можно писать любые. Но кто ж их выполнит...
Кучерена: Самый больной вопрос - это доверие граждан к власти. Если доверия нет, то любые начинания будут тонуть, как в трясине. Примерно об этом говорил и президент, выдвигая свои инициативы, например, в борьбе с коррупцией. Однако президент в стране один, премьер тоже. Я не знаю, где еще, в какой стране первые лица так много ездят по регионам, встречаются с людьми, вникают в конкретные проблемы. Но дальше - болото. Остается только уповать на порядочность каждого губернатора, депутата, чиновника и т.д.
Николай Гульбинский, политолог, публицист: Мне доводилось участвовать во многих избирательных кампаниях, лично общаться с депутатами... Есть, к сожалению, в парламенте такие персоны, которых на Западе побрезговали бы избрать даже в какой-нибудь местный муниципалитет. Но с них как с гуся вода... Мне кажется, в политике всегда будет преобладать такой критерий оценки, как эффективность, а не нравственность. Что же касается наших депутатов, то вопрос об их добродетельности могли бы поставить избиратели. Однако сейчас, когда они голосуют не за конкретных людей, а за "списки", они просто не знают, что представляет собой их формальный избранник.
Тулаев: Эффективность нужна, но не любой ценой. И тот, кто пришел во власть, должен обладать не только талантом в области бизнеса, но и соответствовать моральным нормам поведения.
Александр Чечевишников, руководитель отдела НИИ социальных систем МГУ им. М.В. Ломоносова, ведущий научный сотрудник Центра постсоветских исследований МГИМО: Мне представляется, что инициатива здесь должна исходить от первых лиц государства. Что может их подвигнуть на это? Хотя бы то обстоятельство, что многочисленные казусы, которыми так богата жизнь парламента, подтачивают авторитет власти. А ее в России - учитывая жесткость "вертикали" - люди ассоциируют именно с первыми лицами, возлагая на них ответственность за все и за всех.
РГ: Хочется понять, что общество, по-вашему, готово простить, а что нет. Несколько примеров из жизни сената, раз уж здесь присутствует глава одной из его комиссий. Руководство Совета Федерации несколько раз было вынуждено ходатайствовать о лишении полномочий своих коллег, уличенных в неблаговидных поступках. Например, так произошло с Александром Сабадашем, которого лишили полномочий, так как он вел коммерческую деятельность, или с Левоном Чахмахчяном, осужденным по уголовному делу. Густой шлейф скандалов окутывает Андрея Вавилова, проходившего свидетелем по громким делам о финансовых махинациях. Или, более свежий пример, Владимир Слуцкер, о котором вся пресса пишет, что он скандально разводится с женой, силой выдворяет ее из дома и отбирает детей, причем не пускает супругу и работников милиции на порог, ссылаясь на свой статус парламентария (случай вопиющий, но, увы, далеко не единичный)... В каких случаях "корпоративная" этика заставляет сенаторов осудить своих коллег, а что считается допустимым личным делом?
Кучерена: А кто в данном случае должен выполнять роль цербера? И какие ценности мы считаем базовыми? Лично мне отец и мать с детства сумели заложить некие нравственные основы. Но это мерило внутри меня, у кого-то оно может быть совсем другим. Как быть в этом случае? Прав президент Дмитрий Медведев, когда в одном из своих последних выступлений напрямую обращается к обществу, призывая его включиться в решение морально-нравственных проблем.
Тулаев: Я практически последние пятнадцать лет был парламентарием. И просто с позиции своего опыта скажу: общество неразрывно связано с теми, кого оно делегировало во власть. Уверяю вас, что и в Германии, и в США, и в любой стране люди по природе своей примерно одинаковы. Точно так же бывают нечисты на руку, или "продают" соратников, или давят соперников. Но там другие механизмы воздействия. Если партия или глава правительства видят, что из-за соратника или чиновника они рискуют потерять голоса или лишиться шанса на второй срок, то его неизбежно выдавят из властных структур. Но чтобы такое происходило, нужно воспитывать общество не на словах, а на конкретной практике.
Четырех сенаторов мы лишили полномочий по веским на то основаниям, в том числе дисциплинарным (в отличие от Госдумы, где такое не практикуется). Мне очень неприятно читать в газетах о том, что сенаторы уходят в какие-то секты или скандалят с женами. Но я никогда не буду рассматривать на заседании комиссии подобные проблемы - я не наделен для этого полномочиями. Нет в законе и нормы, которая позволила бы "по моральным соображениям" кого-то лишить полномочий. Однако я полагаю, что публичный человек должен либо заявить, что он невиновен, либо подать в суд, либо как-то еще открыто объяснить, что происходит. Замалчивать подобные вещи нельзя.
И не все просто. Вот, например, тот же Вавилов внес в бюджет Пензенской области полтора миллиарда рублей, продав свой бизнес и заплатив налоги. Я не уверен, что избиратели предпочтут ему гордого, честного, но бедного сенатора Икс. А в ситуации со Слуцкером верхняя палата вряд ли способна на что-то всерьез повлиять.
Правда, у нас есть своя "корпоративная" этика. Общественное мнение существует в сенате точно так же, как и всюду. Есть вещи, которые требуют официальной реакции, есть те, которые решаются "по-товарищески", но разговоры эти достаточно жесткие. Если у сенатора складывается негативное реноме, это нас не может не беспокоить.
Кучерена: У меня есть конкретное предложение. Почему нельзя внести в закон норму, по которой, если в отношении какого-либо сенатора или депутата есть вопросы у журналистов и со стороны общества, он приостанавливает свою деятельность на время разбирательства до окончательного решения проблемы.
За 2008 год я получил как член Общественной палаты 27 тысяч обращений. И вижу: люди не надеются, что их жалобы позволят наказать виновных, не верят ни во что и никому. Только президенту и премьеру. Мера, о которой я говорю, позволит "маленькому человеку" понять, что его голос тоже слышен.
Кабанов: Согласен. При одном условии: разбирательство должно быть открытым, публичным. Даже в, казалось бы, "чисто семейных" конфликтах - вроде уже упомянутой истории со Слуцкером, когда дети плачут и ОМОН не пускает в дом женщину - дело обычно не только во взаимной неприязни. Как правило, тут присутствует еще и бизнес-составляющая. Ситуацию надо изучить объективно и дать информацию в полном объеме.
РГ: Но обывателю-то по большому счету безразлично, сколько у бизнесмена миллиардов. Он соображает другое: если один воюет с женой, другой берет взятки, третий занят махинациями - значит, и мне позволено обокрасть ларек, избить супругу, не платить алименты. Раз "наверху" безнаказанны - какой с меня-то спрос?
Кабанов: У нас с 2001 года нет поправок в закон о СМИ. И, я думаю, стоило бы вернуть норму, которая содержалась в указе президента N 810 от 1996 года и предписывала реагировать на публикации в СМИ. Давайте вернем ее хотя бы для исполнительной и законодательной власти. Чтоб в трехдневный срок после публикации была начата проверка...
Другой аспект проблемы. Пока что можно объявить импичмент только президенту - это прописано в законе. Все прочие, на всех ветвях и уровнях власти спокойно сидят, что бы ни случилось. Видимо, необходимо заложить в закон процедуры отзыва дискредитировавших себя властных персон всех уровней.
Тулаев: Мы приняли закон, который вступит в силу с 1 января 2011 года. Согласно ему будет действовать прямая норма: орган, который делегировал сенатора, получит право в любое время его отозвать. С партиями и Госдумой все несколько по-другому, и в данном случае я не сторонник "прямых норм". Но если партия не ставит "самоочистительные барьеры", об этом можно и нужно говорить публично.
Что касается норм этических, то человек может, что называется, "не быть преступником, но быть негодяем". И это не менее вредно для общества, учитывая, сколь высокое кресло он занимает. Я бы предложил усилить роль внутрирегламентных норм, которые бы стали обязательными для исполнения внутри парламентских структур.
Чечевишников: У нас жизнеспособная страна, но неустойчивое государство. Неустойчивость эта обычно компенсируется тем, что на критически важных позициях оказываются люди, которым небезразлично происходящее вокруг них. Такие люди и держат систему. Если первые лица не будут постоянно напоминать отвечающим за подбор кадров структурам о своей заинтересованности в сильной кадровой политике, то ничего и не сдвинется с места.