Пермский театр юного зрителя сыграл классическую пьесу Александра Островского "Лес" в жанре "DVD-комикса в 22 эпизодах".
Вышел спектакль, в котором даже DVD-проигрыватель выступает средством комического. Во всяком случае, пользуясь предложенной режиссером Борисом Цейтлиным терминологией, временами хочется нажать на паузу и просмотреть эпизод заново. До чего же хороша богатая вдова Гурмыжская, когда плаксиво торгуется: "Грех обижать сироту, добавьте еще тысячу рублей!" - так и хочется запустить в "благодетельницу" толстым конторским томом с многозначительной надписью "Лес"! Эта демонстративная театральность новой постановки Цейтлина - главный стилеобразующий фактор.
- Комикс - это картинка со словами, - объясняет постановщик необычное жанровое определение спектакля. - Только здесь слова нужно не читать, а произносить и слушать. При этом актеры должны говорить текст максимально отстраненно, чтобы получилось как в комиксе: герой отдельно, а облачко со словами - отдельно. Только тогда и становится понятно, что "Лес" - это очень смешная пьеса.
Помимо всего прочего, в этом "Лесу" еще и очень много видеоряда - недаром здесь DVD-проигрыватель вынесли в афишу спектакля. Каждый из 22 эпизодов сопровождается видеозаставкой, стилизованной под немое кино. Делить именно эту пьесу на эпизоды и предварять их киношными виньетками начинал еще Всеволод Мейерхольд, так что у Цейтлина получилась стилизация в квадрате. А если учесть, что и музыкальный фон спектакля цитирует сплошь одни шедевры - музыку из "Принцессы Турандот" театра имени Вахтангова, из МХАТовских "Трех сестер" и фильмов Чарли Чаплина, - то театральность этой постановки стоит возвести в кубическую степень.
При этом сам режиссер расписывается в нежных чувствах к великому русскому драматургу, и на самом деле - Борис Цейтлин представляет на сцене ТЮЗа подлинного Островского, но внимательно прочитанного.
- Из классического Островского мы убрали режиссуру Малого театра, в которой перемену действующих лиц на сцене приходилось оправдывать различными режиссерскими находками, - говорит Цейтлин. - Этому мы предпочли намеренную монтажность действия, которая и обнаруживает поэтичность текста Островского.
"Монтажность" художественно закреплена. Если уж место действия - не Калиновский уезд, а актерские пути-перепутья "из Вологды в Керчь" и "из Керчи в Вологду", то и на сцене - сплошь шпалы да рельсы, по которым в назначенном эпизоде на специальной платформе с двумя зарешеченными фарами, выезжает на сцену мирок богатой вдовы Гурмыжской.