Программная статья президента Дмитрия Медведева "Вперед, Россия!" вызвала ожидаемую дискуссию в обществе, поскольку затронула темы, которые касаются всех без исключения.
"Единая Россия" намеревается провести внутреннее обсуждение до своего съезда, но со всей очевидностью вопросы, затронутые в президентской статье, относятся не только к правящей партии. Ибо глава государства пригласил в самой статье к разговору и тех, кто не согласен с ним, "но искренне желает перемен к лучшему". Думаю, это действительно объединяет нас всех, вне зависимости от политических убеждений, и при этом вполне допускает разнообразие в подходах к достижению общей цели.
Дискуссия, очевидно, не должна сводиться исключительно к обсуждению внутриполитических тем, хотя они по понятным причинам доминируют в тезисах президента, коль скоро речь идет о модернизации политической системы, экономики, социальной сферы.
Однако никогда, а тем более в эпоху глобализации внутренние задачи не решались в отрыве от внешних. Искусство ведения дел на международной арене состоит в правильном формулировании стратегических целей и умении использовать арсенал тактических инструментов для их достижения.
Если говорить о стратегии в современной российской внешней политике, то ее можно считать вполне определенной. Принят целый ряд концептуальных документов (внешнеполитическая концепция, Стратегия национальной безопасности), которые уточняются в ежегодных Посланиях президента России Федеральному Собранию и в иных значимых выступлениях главы государства.
Принципы, на которых должна строиться наша внешняя политика, понятны: обеспечение национальных интересов и безопасности страны, создание благоприятных внешних условий для поступательного внутреннего развития, многовекторность. Вряд ли здесь можно было бы говорить о каком-либо радикальном несовпадении взглядов правящих политических сил и оппозиции.
Но в том, что касается тактики, существует много точек зрения (возможно, даже в рамках одной партии), что вполне объяснимо и должно лишь приветствоваться. Актуальные темы международной политики ставят перед нами прежде всего вопросы тактики, выбора наиболее правильной оперативной реакции на происходящее. Мы видим, как реагируют, скажем, на глобальный финансово-экономический кризис ключевые мировые игроки - США, Евросоюз, Китай: при схожести проблем налицо тактическое и инструментальное разнообразие.
Скажем, феномен Обамы можно также считать своего рода тактическим ответом американских элит на те проблемы, с которыми столкнулась последняя сверхдер-жава в новом тысячелетии. При том, что стратегическая цель США - мировое лидерство - остается неизменной, но способы ее достижения и задействованные для этого ресурсы меняются. Вместо ставки на жесткую силу и гегемонию заметно предпочтение, отдаваемое "мягкой силе", интеллектуальному лидерству, опоре на союзников. Смена вектора мировых настроений с антиамериканизма эпохи Буша-младшего на современную "обамоманию" - явное свидетельство эффективности выбранной линии.
Полагаю, здесь есть чему поучиться в тактическом плане и нам. В последнее время мы в какой-то мере отдавали предпочтение демонстрации жесткой силы. Это во многом объяснимо, поскольку имели место силовые вызовы российской государственности, и, кроме того, довольно долго нас считали слишком слабыми, чтобы считаться с нашими интересами. Разумеется, никто не отменял тезиса, что уважают сильных. Но при этом, как представляется, нельзя недооценивать возможности "мягкой силы". Есть тонкая и не всегда ощутимая грань между силой и угрозой. Если первая внушает уважение, то вторая - страх и желание защититься и противодействовать.
Крайне важно понять, когда вы смогли убедить других в собственных возможностях и ресурсах, чтобы перейти от политики демонстраций - которая была важна во избежание чужого диктата - к реальному взаимодействию на основе благоприятного баланса сил. Как представляется, для России сейчас как раз наступил этот момент.
Если в августе прошлого года нам пришлось наглядно продемонстрировать, что силовые игры против наших интересов не пройдут, и в течение года доказывать, что от этой линии мы не отойдем, то сегодня нельзя не замечать подвижек в общей обстановке. Острая тема американской ПРО в Европе снимается. Доклад комиссии ЕС по событиям августа 2008 года в гораздо большей степени, чем раньше, признал правоту России, предопределив маргинализацию ее оппонентов, в частности на голосовании в ПАСЕ. Эти сигналы достаточно очевидны, чтобы задуматься о смене тактики и даже тональности во внешних делах.
Самым неправильным было бы впасть в эйфорию и считать подобные сигналы признаками слабости наших партнеров, друзей или недругов, чем грешат иногда "патриотические" оппоненты Кремля. Да, мы смогли убедить других в своей силе, но пока не убедили в том, что эта сила (будь то военная, энергетическая, политическая) не представляет угрозы для других. Очевидно, что к нам все равно еще довольно долго будут подходить достаточно предвзято. Скажем, для среднего европейца трудно принять, к примеру, что именно руководство маленькой Грузии могло быть настолько безумным, чтобы развязать военный конфликт, в котором она заведомо слабее России - ведь именно ее в Тбилиси считают главным противником. Но тем важнее объективная тональность доклада "Комиссии Тальявини", признавшего "первоагрессором" именно Грузию.
Несмотря на указанные позитивные сигналы, объективные оценки наших достижений во внешних делах пока далеки от безоговорочного оптимизма. По большому счету у нас если не конфликты, то споры и проблемы практически по всем векторам. Более или менее нормально отношения развиваются, пожалуй, только с Китаем и Казахстаном. Такие ситуации приводят к постоянному напряжению, не проходящему ощущению себя "в кольце врагов" (что опять-таки искусственно "модулирует" отечественная оппозиция с выгодой для себя), а это не может не сказываться на характере проводимой внешней политики. Отечественный внешнеполитический механизм вынужден реагировать на "внешние раздражители" с повышенной настороженностью, пребывая в постоянной готовности дать отпор. Но этот "мобилизационный" режим объективно достаточно изнурителен и затратен, поскольку требует дополнительных усилий и ресурсов для достижения даже не самых крупных целей.
Конечно, в ряде случаев мы имеем дело с сознательным противодействием России во всех ее начинаниях. И с откровенными провокациями, которые очень часто имеют цель вызвать резкую реакцию России, создавая ей имидж трудного и непредсказуемого партнера. Но нередко задача тактической нейтрализации такого рода провокаторов решается отнюдь не на пути двустороннего общения непосредственно с ними - понятно, что такой диалог пойдет сложно, а может и вообще не сложиться.
Есть мощные государства и структуры, которые имеют существенное влияние на тех, кто привык всегда ставить нам "палки в колеса", и они могут немало поспособствовать деактивации "мин" и разбору завалов на пути нашего взаимопонимания. Для таких стран и межгосударственных объединений гораздо существеннее иметь в лице России предсказуемого, понятного и полезного партнера. Тогда ее начинают слушать, ее интересы учитывать, а "забияк" приструнивать, не доводя дело до конфликтов. В ином же случае "большие" сами поощряют и провоцируют "малых" на конфликт с Россией, чтобы потом ей же пенять на агрессивную внешнюю политику и "параноидальную" реакцию там, где реально затрагиваются интересы ее безопасности.
Ясно, что против нас работают, нас пробуют на излом и "на слабо" и все время будут проверять на прочность. Но это не значит, что на все следует реагировать силой или ее демонстрацией. Нужно отличать, где есть реальная угроза или вызов нашим интересам, а где элементарная провокация, цель которой не столько ущемить наши интересы или добиться уступок, сколько именно вызвать ответную неадекватную реакцию. Так сказать, подразнить "медведя", чтобы потешить публику его злым ревом.
Сколько раз мы наблюдали, что прямолинейная и поспешная реакция отдельных российских политиков-оппозиционеров на разного рода провокации извне, имевшая целью завоевать "очки" во внутреннем противостоянии власти, на деле лишь помогала консолидации антироссийских сил в других странах и "ломала" более тонкую игру российской дипломатии.
Внешний фон, конечно же, не может не влиять и на внутриполитическую ситуацию. Находится немало желающих "для внутреннего использования" максимально увеличить градус общественного волнения вокруг темы "кругом враги", подсказывая выход: надо действовать еще решительнее, делать ставку на силу.
Однако в подобной обстановке нужно уметь иногда приостановиться, не поддаваясь уже на внутренние провокации, перевести дыхание. Разобраться на трезвую и холодную голову, насколько все логично и неизбежно в этой цепочке: чем тверже Россия отстаивает свои интересы, тем больше у нее противников, и, значит, действовать нужно еще жестче. Правильно ли мы понимаем здесь все причинно-следственные связи?
От точного анализа ситуации и взаимосвязей зависит именно тактика во внешней политике (стратегия на обеспечение своих интересов остается неизменной, но мы говорим о путях и цене достижения этой генеральной цели). Это означает, в частности, и умение дать верную оценку сигналам, поступающим извне: сегодня, пожалуй, впервые за много лет многие из них выдержаны в осторожно-позитивном ключе. За этим может быть не просто желание выторговать у Москвы очередную уступку, а нечто большее. В том числе готовность считаться с интересами России. Но не только вследствие ее силовых маневров, а как знак доверия нужному партнеру. И очень важно не ошибиться, не пропустить этот ключевой момент для смены тактики и демонстрации умения быть предсказуемо-спокойными; уверенными в себе, но не создающими неуверенности у других.
Сегодня внутри страны почти любая уступка и движение навстречу партнеру воспринимаются (а, точнее, сознательно "раскручиваются" оппозицией) как поражение, сдача интересов. Для периода слабой России начала 90-х это действительно очень часто было именно так. Вынужденные шаги навстречу, уступки без особой пользы для себя - этого было сделано немало.
Но сегодня ситуация изменилась. Россия продемонстрировала силу. Политика разбазаривания национальных интересов нам пока не грозит. А, значит, любой шаг навстречу нашим партнерам и понимание их озабоченностей предстанут уже совсем в ином свете. Как сигнал сильного государства, которое заинтересовано в хороших отношениях с внешним миром.
Опыт показывает, что уступки не в главном, в тактике, очень часто оборачиваются большими преимуществами в главном, в стратегии. Как представляется, нужно в какой-то мере вернуть себе способность видеть за деревьями лес. В частности, не делать слишком громкие и высокие ставки на некие тактические цели, недостижение которых оборачивается стратегическими провалами.
Это касается, например, некоторых коммерческих проектов с нашим участием или без такового. Скажем, по пресловутому газопроводу "Набукко" мы демонстрировали для внутреннего пользования высочайшую политическую цену вопроса. Речь подчас вели чуть ли не о монопольном праве России на доставку газа в Европу. В итоге коммерческая сторона проекта и спора вокруг него уходит в тень, ему придается острополитическая подоплека, а тех, кто его поддерживает, подозревают в неких "антироссийских" настроениях или замыслах.
Мы развиваем громкую активность вокруг подобных коммерческих проектов, ставя порой на карту честь и репутацию страны и антагонизируя важных партнеров вроде Франции или Германии, которые порой искренне не понимают, что плохого они делают и почему мы так обрушиваемся на все, в чем не участвуем сами. В итоге, если "Набукко" построят, мы рискуем выглядеть как потерпевшие суровое геополитическое поражение, хотя ничего подобного там для нас не намечалось.
Как представляется, разумнее гораздо аккуратнее действовать в такого рода вопросах, особенно когда внутриполитические настроения и подходы конвертируются в те или иные шаги в международных делах. Чисто коммерческое противодействие в рамках разумной конкуренции - это одно. Но не всегда обоснованная запредельная политизация экономических тем может трансформировать банальные коммерческие неудачи в серьезные политические удары. Соответственно, совершенно ненужное политическое сопротивление возникает и в отношении коммерчески выгодных проектов с нашим участием, что помимо прочего ставит в сложное положение наших партнеров, а кроме того существенно удорожает сами проекты.
В свое время Генри Киссинджер сказал: "У Израиля нет внешней политики, а есть только внутренняя". Нечто похожее, как представляется, мы могли наблюдать в США при Буше-младшем. Когда под внутренние темы подверстывали даже внешние войны. Полагаю, нам ни в коем случае не стоило бы вдохновляться этим примером.
Мобилизуя (подчас искусственно) вокруг каких-то внешних тем общественное мнение у себя дома, конечно же, можно заручиться дополнительной поддержкой населения. Но если в итоге происходит сбой, что вполне возможно в тех же коммерческих вопросах (вспомним, в частности, все перипетии с покупкой тандемом "Магна" - Сбербанк акций германского концерна "Опель"; очевидно, что в целом мы пока не столь сильны и конкурентоспособны, как страны Запада или Китай, и нас ждут не только победы), то мы рискуем получить домашний провал гораздо больше реального сугубо коммерческого. Оппозиция, занимающаяся политическими спекуляциями вокруг коммерческих тем, не рискует при этом практически ничем; правящие же силы не могут действовать без оглядки на возможные последствия для государства.
Если мы хотим, чтобы наши интересы понимали и учитывали, нужно видеть и интересы партнеров. Ничего удивительного и обидного в их желании диверсифицировать каналы получения энергоресурсов нет. Вряд ли мы сами были бы рады, если бы наша алюминиевая промышленность или атомная энергетика зависели от поставок из одной-единственной страны. Тем более из страны, у которой проблемы с имиджем.
В этой связи нельзя не отметить, что мы нередко недооцениваем этот самый фактор привлекательности для партнеров. Это крайне важно, и, думаю, можно считать одним из высших достижений умелой дипломатии и тактики, когда нас и наши интересы начинают поддерживать не под давлением и не вынужденно, а из симпатии и доверия. Не под аргументом силы, а под силой аргумента.
Испокон веков страны борются за влияние. Вся история человечества примерно до окончания Второй мировой войны была, по сути, историей борьбы государств за контроль над территориями. В современном мире предпочтение отдается борьбе за людей, за влияние на умы, через которое приходит и контроль над ресурсами, над политикой.
Если другие страны - прежде всего США - активно взяли на вооружение эту тактику, отдав приоритет не колонизации, не подчинению территорий по рецептам прошлых веков, а привлечению союзников под флагом приобщения к ценностям, то мы пока далеко не всегда ищем и находим те притягательные моменты, которые могли бы помочь нам политически и экономически во внешних делах. И тем самым как будто бы сами признаем, что нам, мол, нечего предложить соседям и партнерам. А потому порой будто бы нет иного выхода, как просто понуждать их к более или менее спокойным отношениям с нами.
А ведь дело обстоит совсем не так. Но, чтобы задействовать свои положительные стороны, Россия не должна восприниматься как отрицание или жесткая альтернатива таким очевидным в глазах большинства прежде всего соседних народов ценностям и достижениям человечества, как демократия, права и свободы человека, верховенство закона и т.д. (даже если правительства этих народов не всегда сами исповедуют эти прин-ципы на практике).
Как представляется, сейчас самое время задуматься о привнесении в нашу внешнюю политику несколько большего тактического разнообразия, которое бы более соответствовало ситуации, когда доказавшая свою силу Россия получает положительные сигналы от ключевых мировых игроков. В новом веке, в котором идет соперничество за умы и души, ставка на армию, флот или газ не может быть единственной. Без опоры на них с нами считаться скорее всего не будут - этот урок мы уяснили твердо. Но строить отношения с внешним миром только на "военно-газовой" основе новой демократической России уже не пристало.