Классики нашего кино теперь снимают редко: искать деньги на производство фильма - искусство, которому нужно учиться отдельно и сызмальства. Возвращение на экран великого имени - раритетное событие. Одно такое событие грядет: Владимир Мотыль закончил новую картину.
Автору "Жени, Женечки и "катюши", "Белого солнца пустыни", "Звезды пленительного счастья", "Леса" уже за восемьдесят. Последние шесть лет он отдал этому фильму "Багровый цвет снегопада". Причины медлительности, понятно, не возраст, а деньги. Те самые, которые нашим кино правят куда более жестко, чем Госкино.
Надо понять, в каких условиях вызревал этот фильм. Вся судьба Владимира Мотыля - это упрямая борьба за самореализацию в условиях тотально враждебных. Дед не захотел вступать в колхоз - его раскулачили, семью сослали на Север, где кто погиб, кто сошел с ума. Два ссыльных дядьки ушли на фронт добровольцами, один погиб, другой остался без ног. Отец, польский эмигрант, погиб в чекистских Соловках. Мать, практикантка у легендарного педагога Макаренко, была с сыном сослана на Северный Урал, где ей дозволили продолжить опыт Макаренко в колонии малолетних преступников.
И вот из этого кошмара родился художник. Первые фильмы видел на узкопленочной передвижке. Тогда же решил, что станет режиссером. Первые спектакли ставил школьником в городе Оса - вы знаете о таком? Сто с лишним км до ж.д.! О театре и речи нет. И вот, не увидев ни одного в жизни театра, основывает театральный кружок, сам ставит, сам рисует декорации, сам играет и учит играть других. Потом уже окончил театральный институт в Свердловске и в 27 лет стал главным режиссером Свердловского тюза.
Дебютировать в кино дозволили в Таджикистане, первый успех - "Дети Памира". И потом сразу - "Женя, Женечка и "катюша" по сценарию, написанному вместе с Окуджавой. Заговорили об очень талантливом режиссере, а начальство нахмурилось: героика в этой трагикомедии была какая-то не такая, бесил хитроватый прищур Олега Даля. Два года спустя "Белое солнце пустыни" стало национальным хитом, визитной карточкой СССР в мире и даже в космосе - казалось бы, перед автором шедевра должна открыться "зеленая улица". Но он упорно не хотел воспевать славную советскую современность, и все пути для него были забаррикадированы. На фестивали его фильмы не посылали, наградами и званиями обходили. "Лес" по Островскому и вовсе попал под негласный запрет, его и теперь увидеть невозможно. Из кино Мотыля практически изгнали - а он все поднимался. Стоял в кинематографе особняком: начальство его давило, коллеги не жаловали. Художник-одиночка в коллегиальнейшем из искусств. Такая жизнь сама по себе может стать сюжетом кинодрамы.
"Багровый цвет снегопада" родился из газетной статьи. Но если посмотреть - ясно, что в газетном сюжете Мотыль просто нашел канал для своих ощущений, засевших в памяти образов, раздумий. Это фильм, где сконцентрирован опыт трагичной жизни.
В годы Первой мировой молодая киевлянка, дочь промышленника, а теперь санитарка, пожалела боевого генерала, который спас ей жизнь, оставшись калекой. Потом и ответила на его любовь. Потом в Сибири его зверски убил красный патруль. И она всю оставшуюся жизнь посвятила мести. Мог бы получиться классный боевик. Мотыль историю переделал - не буду раскрывать всех тайн, но он сделал очень правильно. Я думаю, эта картина, если доберется до экранов, станет таким же хитом, каким было "Белое солнце пустыни". Одной из любимейших картин многих поколений.
С первых кадров ясно: это - кино, какого давно не видели. Каждый кадр дышит энергией, спрессованной, пружинной. С первого диалога ясно: это - актеры. Почти каждого вижу впервые, почти каждый - открытие, потенциальная суперзвезда. Красавица Даниэла Стоянович в роли Ксении проживает на экране огромную многолетнюю жизнь, ни разу не потеряв точной ноты, не сбив дыхание абсолютной правды. Даже удивительно, что такую актрису до сих пор почти не снимали.
Это кинороман, по охвату времени - почти эпос, но соразмерный человеку. Это несомненно мелодрама. И это очень серьезное размышление о природе того, что произошло с Россией в ХХ веке. Может быть, самое серьезное проникновение в суть национальной трагедии, какое только позволяло себе кино.
В фильме нет указателей - куда зрителю идти и о чем думать. Может, другие подумают о другом. Я же думал о том, что дело не в коммунистах - они лишь испарения нашей земли. Любая революция страшна тем, что высвобождает хама, который всегда таится где-то в недрах любого народа. Хам понимает, что теперь пришло его время. И начинает устанавливать свои законы жизни.
Так было после революции 1917-го. Так случилось после революции 1991-го. Коммунистов уже нет - а хамы повылезали.
В фильме на это ни намека. Но он никого не рисует одной краской. Судьбы сложны именно так, как сложны они в жизни. И категории совести - тоже. Самое потрясающее, что в этом сюжете никого не ненавидишь. То есть ненавидишь - но потом понимаешь, как это несправедливо - ненавидеть. И насколько все запутанней в нашей истории. И как требует - понимания. Эволюция иных персонажей и соответственно перемены в нашей оценке этих людей ошеломляют: вчерашний хам способен на благородство, вчерашний убийца - на самопожертвование. В сгустке личных, "камерных" событий возникает портрет нации, живущей страстями, ими управляемой, от них безраздельно зависимой.
Мне кажется, этот фильм наконец положит начало трезвому и многомерному осмыслению великой трагедии в современном кино. Как "Доктор Живаго" положил начало в литературе. Самое начало. Первый шаг.
Такая мудрость может прийти только, когда человек много прожил, пережил и передумал. Это вырвалось не просто наболевшее. Высказано устоявшееся, сформированное. Владимир Мотыль доказал, каким ценным, каким незаменимым может быть кино старшего поколения, - никто, кроме этих людей, не дорос до такого.
Это самые первые впечатления. Придет пора - поговорим о фильме и его создателе подробнее. Надеюсь, что мимо картины не пройдут и фестивали - пора воздать большому художнику то, чего он давно заслуживает. Я невероятно рад за режиссера. Рад за его поколение. Молодым и не снилось.
Критик найдет в фильме сбои и огрехи. Но как примут фильм критики - это, по-моему, уже никого не интересует и ни на что не влияет. И очень хорошо.