Открывая на днях Международную киношколу для молодых кинематографистов стран СНГ и Балтии, сотрудники Госфильмофонда решили "испытать" будущих режиссеров и операторов блестящей авангардной вещью времен "застоя" - фильмом "Первороссияне". Постсоветская аудитория была в восторге.
Александр Иванов делал картину "Первороссияне" к 50-летию Октября. И хотя в основу ее была положена бравурная поэма Ольги Берггольц о земледельческой коммуне на Алтае, ее отправили на полку. Посчитали "несвоевременными" эстетические и интеллектуальные изыски режиссера. И вот, стряхнув с бобин 40-летнюю пыль, драму показали молодежи, которая обнаружила в советской классике такие подводные смыслы, о которых режиссер в те времена вряд ли осмеливался думать. К примеру, кадры похорон первороссиян воспринимаются сейчас как тризна по советской власти. А мефистофелевская мимика вождя революции, который делится со слушателями своими изуверскими мыслями о том, что "никакая революция не делается без фантазии", - как абсолютно современный стилистический прием.
Какому зрителю - простому или сложному - адресован этот фильм? Может ли стилистически изысканное произведение стать народным? На чьих образцах - советских или голливудских - учатся мастерству молодые из бывших союзных республик? Об этом мы говорим с присутствовавшим на показе автором сценариев культовых отечественных картин "Белое солнце пустыни" и "Утомленные солнцем" Рустамом Ибрагимбековым.
Российская газета: Для кого создается передовое искусство - для интеллектуалов-современников, для народа или вообще обращено к следующему поколению?
Рустам Ибрагимбеков: Любое художественное произведение, если это не подделка, должно быть как море - чтобы тот, кто не умеет плавать, мог поплескаться у берега. И чтобы было достаточно глубоко, чтобы, кто захочет, смог понырять. Что это означает? Сперва должен быть простой, доступный любому человеку, интригующий, интересный слой повествования. "Анна Каренина" при поверхностном рассмотрении - жуткая банальная история. Женщина влюбилась в офицера, он ее бросил, а она с горя бросилась под поезд. Сюжет рассчитан на самого примитивного, любящего мелодраму читателя. Но написано это таким образом, что люди, не менее утонченные, чем затеявшие в "РГ" дискуссию "В поисках сложного человека" Даниил Дондурей и Кирилл Серебренников, имеют возможность насладиться глубиной постижения человеческой сути. Или производственная драма Шекспира "Отелло". Заместитель решил "съесть" своего начальника. Зная, что тот ревнив, начал подбрасывать "компромат" его жене. И добился-таки, что начальник ее задушил, поставив крест на своей карьере. Интрига увлекает любого обывателя, потому что задействованы привычные и вечные двигатели сюжета - ревность, любовь, несправедливость. Но каков текст! Он гениален, поскольку написан гением. Великие мастера никогда не создавали просто "навороченные" произведения. Они делали сложное из простых кирпичиков. А у нас из сложных материалов создают примитив. А сложность и величие определяются только мерой таланта.
РГ: Вы открыли киношколу с показа очень нестандартного фильма. В чем здесь педагогический эффект?
Ибрагимбеков: Картина эта - пример столкновения нетрадиционного кино с реальностью, которая мыслит стереотипами. Она формально вырывалась из общего контекста серого зависимого кино. То есть обучая людей, мы помимо всего приводим им примеры неких стандартных классических ситуаций, в которых оказывается молодой художник.
РГ: Кроме школы киношники СНГ пересекаются еще где-нибудь?
Ибрагимбеков: На протяжении многих лет существовал Форум национальных кинематографий. На него съезжались самые талантливые с последними картинами, и мы смотрели их в Москве. Когда на последний форум приехала молодежь, стало понятно, что им нужна киношкола. Эту идею поддержал Межгосударственный фонд гуманитарного сотрудничества государств-участников СНГ. Школа существует как некое образовательное учреждение.
РГ: Молодые публицисты, журналисты, литераторы СНГ в общем-то захвачены той центробежной силой, которая стала нас всех разводить в 90-е. Нужны ли такие вот "артековские съезды" кинематографистам?
Ибрагимбеков: Без сомнения. Потому что самая мощная интеллектуальная энергия - это информация. Нет ничего страшнее, чем интеллектуальный сепаратизм. Сепаратизм политический иногда, может быть, и дает какой-то эффект, хотя постсоветский опыт показывает, что развал огромной страны мало кому принес счастья. Но сепаратизм информационный - это просто убогость. Вот вы иронизируете по поводу "Артека", а в мире его опыт помнят. Там люди очень интенсивно передвигаются из страны в страну именно за этим информационным общением. В мире тысячи фондов, которые поддерживают культурные связи. А у нас один МФГС, и мы счастливы.
РГ: На чьи образцы сегодня ориентируются молодые режиссеры?
Ибрагимбеков: К сожалению, меньше всего они знают советскую классику. И очень хорошо - мировое кино. По сравнению с нами, которые могли посещать только закрытые просмотры, они ее знают идеально. Естественно, смотрят то, что им нравится. У нынешних молодых заметно выражено пренебрежение к классикам. Хотя при этом уважают Квентина Тарантино, Франсуа Озона, Ларса фон Триера. А в своем Отечестве пророков нет. И в отличие, скажем, от литераторов, исповедующих культ своего языка, своей земли, своих корней и истоков, кинематограф - искусство современное, требующее очень серьезной общей подготовки. Тут далеко не поедешь, ориентируясь только на собственные азербайджанские или грузинские кинотрадиции.
РГ: Действительно, на больших фестивалях сейчас слишком самобытные фильмы не имеют шансов. Неформат не проходит...
Ибрагимбеков: Нельзя быть хорошим зубным врачом, вырывая зубы клещами. Я не ратую за глобализацию. Ведь она достигается за счет утраты своей идентичности, национальных черт. Но нужен современный, мировой инструментарий, язык, способ рассказа... У каждого свой стиль вождения, но правила дорожного движения нужно знать. И задача нашей школы как раз и состоит в том, чтобы молодые режиссеры вырвались из того ремесленного контекста, в котором они живут в своих странах. Пусть остаются сколь угодно самобытными, но владеть профессией они должны универсально.
РГ: Возвращаясь к теме национальных корней. Есть сейчас на пространстве СНГ что-то подобное той роскоши, какой в свое время была "Грузия-Фильм"? Что-то столь же оригинальное, отличимое...
Ибрагимбеков: Есть замечательные образцы самобытности в Казахстане. Это режиссеры, которым сейчас 40-45 лет, но они уже лет десять известны во всей Европе. Как ни странно, в Грузии, наоборот, пошли путем поиска универсальных средств выражения. Они хотят быть понятными, принятыми и коммерчески востребованными во всем мире. Дело в том, что кинематограф - это одновременно и средство, и индустрия. Если деньги не возвращаются, то кинематограф искусственен. Пока на всем постсоветском пространстве кино на искусственном вскармливании. Мы лишены зрительской отдачи.