Я отправился в Манеж посмотреть на свою юность: в середине семидесятых годов спецкором дальневосточной молодежной газеты я объездил всю трассу строительства Байкало-Амурской магистрали.
Был знаком со многими знаменитыми тогда людьми, которых показывали по телевизору, о которых писали в газетах, о которых я и сам написал немало.
Фотографии замечательные. Мои коллеги снимали вдохновенно, мастерски, не жалея себя. Собственно, так, как и работали на этой стройке те, кто прокладывал трассу. Лица - открытые, глаза - добрые, во взглядах - святая вера в то, что они делают самое важное на земле дело - строят новый Транссиб для своей страны. Они приезжали строить БАМ изо всех республик Советского Союза и в составе молодежных ударных отрядов, и сами по себе. Многие потом уехали на родину, но немалое количество остались жить в поселках, построенных на БАМе собственноручно.
Одна из самых популярных песен того времени была такая: "Заботится сердце, сердце волнуется,/Почтовый пакуется груз./Мой адрес - не дом и не улица,/Мой адрес - Советский Союз". В этих строчках есть большая правда о моем поколении. Она в том, что у нас не было своего дома: мы родились в коммуналках, бараках, во времянках разных сортов. Интерьеры нашего детства мало напоминали уютные гнезда европейцев или американцев. Дом в моей стране до недавнего времени не считался ни пожизненной ценностью, ни национальной идеей. За отдельной квартирой в блочном муравейнике можно было стоять в очередь годами. Оттого-то поколения, не знавшие дома как родового гнезда, охотно ехали куда угодно, охотно верили во что угодно, охотно строили, что скажут. Может быть, поэтому великие магистрали, которые мы строили, были дорогами "на звезду", как в "Сибириаде" Андрея Кончаловского - дорогами в никуда.
Как жили строители БАМа? В армейских палатках с печкой в середине этой брезентовой юрты. В бараках, сооруженных на скорую руку. В вагончиках. В ангарах, напоминающих бочки (в Тынде была целая улица из таких бочек, называлась улицей Диогена). Командир молдавского отряда Леня Веселовский жил в бараке. Мебель в комнате была такая: одна кровать для него, жены и ребенка, стол, два стула. Все.
В 1991 году, когда БАМ уже построили, я поехал туда в командировку - посмотреть, как живут те, кто проложил магистраль века. В центре восточного участка - поселке Чегдомын меня встречали двое: первый секретарь райкома партии и начальник местного подразделения КГБ. Оба были изрядно пьяны, причем секретарь райкома партии сидел за рулем "уазика". Тут-то я отчетливо понял, что закончилась не только стройка века, но нечто большее - КПСС вместе с Советским Союзом.
Как жили они, герои недавних телепрограмм и очерков в популярных газетах? Так же, как и тогда - в бараках, палатках, в вагончиках, в ангарах. Они так ничего и не заработали для себя. И ничего не заслужили у призвавшего их государства. Печальнее всего: недавние герои стройки века стали прозревать, что построили дорогу, которая по большому счету не очень-то и нужна. Поезда в ту пору по БАМу ходили нерегулярно, трасса была в плачевном состоянии. Интенсивного пассажирского и грузового движения по второму Транссибу нет и по сей день. Пресловутые залежи полезных ископаемых, которые должен был перевозить БАМ, так и остались залежами. Тогда, в 91-м я приехал в Тынду - столицу БАМа - и обомлел: столицу эту строили китайцы. Надобно напомнить, что само решение возвести второй, северный Транссиб было принято на Политбюро ЦК КПСС под давлением военных: их и старцев из Политбюро смущала близость транссибирской магистрали к границам потенциального врага, коим они числили в те годы Китай. Как говорится, за что боролись, на то и напоролись.
Я вернулся из командировки в свою блочную двухкомнатную квартиру на окраине Москвы и понял, что живу не многим лучше, чем мои герои в Тынде, Чегдомыне, Ургале, Кувыкте и Алонке. Что по существу я такой же бездомный, как и они. Через год распался СССР и политическая элита новой России, начисто забыв про БАМ , с воодушевлением принялась искать новую национальную идею для страны. Чего там только не было! Не было, впрочем, только одного - самого естественного и простого - Дома. Почему? Трудно сказать... Может, потому, что в настоящих домах растут непохожие, а общежития и блочные многоэтажки плодят одинаковых. Одинаковыми проще управлять, они вполне подходящий материал для жертвоприношений власти. С домашними в этом смысле сложнее. Настоящий просторный и уютный дом, родительское гнездо - их родина, их любовь и привязанность. Им есть что терять, и у них нет цепей одной цели. Оттого-то их практически невозможно убедить в том, что предначертаниям партии и правительства надо посвящать свою жизнь.
Когда, подлетая к Москве из очередной командировки, я вижу внизу огромное количество настоящих особняков, возведенных возможно на заработанные и, не исключено, на украденные деньги, я думаю, что дети и внуки, которые вырастут в этих настоящих домах, когда-нибудь по взрослеют и - чем черт не шутит - построят в России хотя бы одну настоящую дорогу, нужную всем, отличного качества, за которую не будет стыдно больше никому и никогда.