На вопросы специального корреспондента "РГ" отвечает президент Республики Ингушетия.
Косово и Кавказ
- Юнус-Бек, вас многие запомнили по яркому поступку: во время службы в ВДВ, в KFOR вы со своим отрядом вошли в Приштину первыми, опередив части НАТО. Вы, наверно, сравнивали и сравниваете ситуацию на Балканах с Кавказом? Или нет смысла?
- Сравнить можно в одном: и там, и тут есть нежелание простых людей жить в ситуации, когда кто-то извне вмешивается в их дела. Там были силы, которые желали развалить Югославию и использовать ситуацию для своих геополитических и стратегических целей. Понятно, что и на Кавказе не сами народы взяли оружие, нельзя сказать, что в один прекрасный день они решили поиграться, повоевать. Было все-таки внешнее вмешательство. Вот в этом сходство - в том, что был специальный заказ, были использованы соответствующие технологии. Это было не только у нас - все знают про серию цветных революций, которые прошли на постсоветском пространстве. Да, технологии существуют и их продолжают использовать. Вот в этом можно сравнивать. Только здесь это более кроваво выражается, чем на Балканах.
- А вам удалось тогда уже угадать, что будет с Косово?
- Нет. В тот период я выполнял другие функции. Я был не политик, а человек военный.
5 дней против 17 лет
- Есть версия, что признание независимости Абхазии и Южной Осетии вызовет рост сепаратистских настроений на Кавказе. Люди подумают: одни получили независимость, а чем мы хуже? Надо только взять в руки оружие... Что вы думаете об этом?
- Ни Абхазия, ни Южная Осетия никогда добровольно в состав Грузии не входили. В браке не состояли. А вот в Ингушетии было свободное волеизъявление народа, и ингуши одними из первых вошли в состав России.
Мы всегда были хорошим подспорьем для России. Поэтому нет никакого сравнения. А вот спровоцировать очередную волну напряжения некоторые стремятся.
-Была еще тема объединения Чечни и Ингушетии?
-Тогда, когда создавали Чечено-Ингушскую Республику, ни ингуши, ни чеченцы не объединялись добровольно. Какую пользу дало это объединение Ингушетии? Практически никакой. Когда народ в очередной раз принял решение остаться в составе России (таков был результат референдума) и отделился от Чечни и образовал отдельную республику, в составе России, - оказалось, что вся промышленная база осталась в Чечне. Об объединении не может быть и речи. Народы на это не пойдут - ни в Ингушетии, ни в Чечне.
- Как установить мир на Кавказе - это должен быть единый рецепт для всех или у каждой республики свой?
- Мне кажется, единый. Потому что мы по менталитету, по обычаям, по традициям схожи. Самолюбие не позволит - почему здесь такой рецепт, а там такой?
- Этот единый рецепт уже есть или его надо искать? Кто мог бы его найти, предложить?
- Могу сказать, что это должен быть не общероссийский рецепт, а именно кавказский. Мы просим руководителей кавказских республик, мусульманских религиозных деятелей Кавказа, мы просим владыку Ставропольского и Владикавказского, просим общественные организации ингушские и осетинские - всем встретиться и наконец разобраться в нашем конфликте. Чтоб они решили: здесь право ингушей, а здесь право осетин. Давайте выходить из этой ситуации. Очень важна проблема возвращения беженцев. Их надо вернуть? Надо. Надо в любом случае создать условия, для того чтоб беженцы вернулись. Чтоб там, где они жили в Республике Северная Осетия, работали школы, больницы и так далее.
Второй вопрос. Еще до возвращения надо организовать общение молодежи двух республик. Раньше я думал, что его нужно организовывать главным образом в университетах. Но потом понял, что не только интеллигенцию, но и дворовую молодежь нужно охватывать этой работой. Дворовая молодежь часто является тем оружием, которым пользуются негодяи, толкают ее на преступления, на конфликты.
- Очень интересен аргумент, который выдвигают сепаратисты: а зачем быть в составе России, ведь ее модель непривлекательна? Чему можно учиться у России, что перенимать - коррупцию, низкую эффективность, отсутствие социального лифта и вообще гражданского общества, высокий уровень преступности, проблемы с алкоголизмом? Какой пример можно взять?
- Россия - зачем? Давайте поставим вопрос так: а где лучше, чем в России? Людям надо показать, как живут нацменьшинства в Америке: индейцы, чернокожие, мексиканцы. И отношение Вашингтона к этим народам в разы хуже, чем здесь. В Америке бардака в сто раз больше. Надо показать, что у нас в Советском Союзе буквально за годы научили все среднеазиатское население русскому языку и русской культуре, вывели их из средневекового состояния. Надо сравнить среднеазиатские республики с Афганистаном - ведь они были в одинаковых условиях, имели равные стартовые возможности в 20-е годы. Надо показать отношение русского человека к нацменьшинствам. Надо показать город Иваново, который расположен в 300 км от Москвы: там в день 3-4 раза выключают воду и свет, и газа нет, и деревни все запущены - а при этом кавказские республики полностью газифицированы, и вопрос с отключением электричества не стоит. Надо показать, кто к кому лучше относится. США отпадают, там тоже плохо - теперь посмотрим на Турцию. Был период, когда ингуши туда массово ехали из царской России. Это была авантюра. Ингуши помнят эту историю по рассказам стариков... Там половину наших порубали, а половина вернулась назад. Надо показать, как турки живут и какие у турок проблемы с курдами. Кто даст гарантию, что завтра турки не начнут так же относиться и к ингушам? Есть такая гарантия?
- Я вам ее не дам.
- Нет такой гарантии. Турция отпадает. Теперь давайте Ирак. Саддам травил курдов и другие народы. Потом давайте посмотрим на Иран, на Китай, как там относятся к нацменьшинствам... Ну, допустим, кто-то не хочет быть в составе России - а куда идти? Некуда.
Пригородный район
Я, будучи патриотом, защищая рубежи России, рискуя жизнью - постоянно задаю себе вопрос: а почему власть в прошлом так относилась к нам, ингушам? Ведь мы не участвовали в русско-кавказской войне против России, еще в тот период - наоборот, за Россию всегда воевали ингушские полки. Мы становились рубежом и не пускали через себя никого. Никто не мог сюда приехать, чтоб вербовать наемников против России. Мы добровольно вошли в состав России. В Первую мировую в составе Дикой дивизии был ингушский полк. В Гражданскую войну опять же первые пошли воевать за Советскую Россию против ее врагов...
А потом получилось так, что ингушей в войну из окопов отправляли в ссылку. Забрали у нас землю... Потом в 91-м спровоцировали ингушско-осетинский конфликт, устроили бойню... Почему до сих пор не ликвидированы последствия этого конфликта?
- Мне это тоже непонятно.
-Надо дать людям понять, что нет у России любимчиков, что все одинаковы. Что со всеми - по закону.
Беженцы
Когда в 1991 году начался конфликт, к нам приехали 70 000 беженцев из Пригородного района - а население республики было 340 тыс. человек. Беженцы - это боль, постоянно привозят трупы, это митинги, ажиотаж... Потом начинается первая чеченская кампания, и в республику приходит более 400 000 беженцев. Я всегда у тех, кто отмахивается от этой проблемы, спрашиваю: у вас какая квартира, сколько человек в ней живет? А если еще столько же подселить? И вот так Ингушетия живет 17 лет. В такой ситуации руководство республики бросает свой народ и занимается беженцами: палатки, газ, трубы... Меня спрашивают: а что бы я сделал, если бы тогда руководил? Я честно отвечаю, пусть даже это будет кому-то неприятно: я бы не пустил беженцев. Я в тот период это говорил и сейчас говорю. Я считаю, стратегическая ошибка была допущена. Я бы братьям оказывал помощь на той стороне. Отправлял бы продукты и прочее. Кроме всего прочего, беженцы сразу дали двойное-тройное повышение криминогенной обстановки. Появились такие виды криминальной деятельности, каких вообще не было в Ингушетии.
- Например.
-Проституция (она и раньше была, конечно, - но не до такой степени). Наркомания. Бандитизм.
- Уличный, а не тот что в горах?
- Уличный, да.
Коррупция
- Тяжело, конечно... И еще вопрос, который мне кажется одним из самых важных. Вы не берете взятки и публично их отвергаете.
- Публично не беру, - шутит президент.
- В прессе была информация о том, что однажды вам предложили взятку 2,7 миллиона долларов.
- Нет, столько не давали. Мне один раз предлагали 600 000 долларов, а в другой раз - 800 000 долларов.
- Тоже неплохо; в газетах, как это часто бывает, немного преувеличили. Я хочу вот что сказать. Вы тут реально давите свою коррупцию, вы своим родственникам публично заявили, что возможностей пилить бюджеты вы им не дадите. Считаете ли вы, что можно победить коррупцию в одном отдельно взятом субъекте Федерации? Вы тут боретесь, а другим ведь будет неловко...
- Начну со второго вопроса - о родственниках, которым я не даю пилить бюджеты. Доступа к бюджету у моих родственников нет.
- Вы их не ставите на такие должности.
- Ну, я не говорил, что не буду брать родственников ни на какие должности - родственники есть родственники. Вот говорят: на Кавказе клановость. А посмотришь на другие регионы - там что? Там клановость вообще запредельная. Мы все знаем про миллиардные дела. Кишмя кишат... Не скажу про своих родственников, что они брошенные и бестолковые. Конечно, нет! Но к бюджету они отношения не имеют. Теперь вопрос с коррупцией. Я не говорю, что я борюсь - я пытаюсь бороться. Давайте рассмотрим реальную ситуацию. Многие рассказывают, что якобы в Москве, чтоб получить из бюджета 100 рублей, надо 30 рублей отдать. И там есть аферисты, новоявленные остапы бендеры, которые решают эти вопросы. Расскажу, что со мной произошло. Один ингуш в Москве знаком с каким-то клерком в министерстве финансов. Тот имеет доступ к информации, что такого-то числа начнется распределение дополнительных средств по регионам. И что министр планирует отправить в Ингушетию 300 000 000 рублей. Тогда тот клерк звонит ингушу, который его друг-товарищ, и сообщает об этом. Тот срочно летит сюда, записывается ко мне на прием и рассказывает, что он договорился, все вопросы решил, и скоро нам дадут денег - только надо 10 процентов обратно отвезти. Афера! Я говорю: не надо мне этих денег. Такой ценой. А потом мне позвонил сотрудник минфина: так и так, рассчитайте, сколько вам надо денег и на что, мы пришлем. Он не просил никаких денег, никаких откатов, он просто помогал! Мне и раньше говорили, что если я не буду давать откаты, то республика потеряет миллиарды рублей. Я говорю: хорошо, сколько вы в прошлом году получили таким способом? Полтора миллиарда. Ну поехали, покажете мне, что вы на эти деньги построили. А показать нечего! Все украли, получается... Зачем тогда все?
Я с друзьями, со знакомыми советовался - как быть? Есть люди, которые не хотят жить на зарплату. Но воровать я не позволю. Я говорю своим чиновникам: есть у вас родственники - помогите им. Не деньги из бюджета им давайте - а дайте им, например, землю. Дайте им субсидию из фонда поддержки малого бизнеса. Что-то придумайте, предложите мне какую-то форму - я всегда пойду навстречу. Вместо того чтоб воровать, придумайте какую-то схему, помогите родственникам создать какой-то бизнес, построить птицеферму или тепличный комплекс. Пусть зарабатывают на этом и делятся со своим родственником, который им помог.
Оппозиция
- Вот я подумал: вы, наверно, потому интересуетесь мнением оппозиции, что, как человек военный, понимаете: надо знать противника, надо понимать, чего он хочет и каков ход его мыслей. Это невозможно без контакта. Без получения разведданных.
- Не буду говорить, что это противники, - это просто жители Ингушетии. У кого-то из них взгляды не совпадают с моими. Одно дело, когда со стороны наблюдаешь и критикуешь, и другое дело - реально работать. Вот стоит вчерашний оппозиционер, - президент кивает на своего пресс-секретаря, - он загружен работой, и ему некогда думать о чем-то еще. А когда ему нечего делать, то он критикует. Вчера у него было одно представление о пресс-службе, а сегодня, наверно, другое. То, что он раньше говорил другим, то он сегодня может сказать себе. Я к оппозиции так называемой, к общественным организациям отношусь спокойно. Я их спрашиваю: хотите на благо народа в республике работать, чтоб ситуация стабилизировалась? Если да - давайте работать! А иногда я вижу, что люди не хотят работать для народа, что у них задача другая - постоянно себя высвечивать, и они говорят больше неправду, чем правду. Ясно, что правда никому не интересна. Всем интересна неправда. И мировая пресса не воспринимает правду. Кому сейчас интересно в Америке и Европе, что завод у нас построили? А завод взорвали - им интересно. Я когда разбираюсь, я им прямо это все говорю, не потому что военный, а характер у меня такой: "С тобой я хочу работать, а с тобой нет, потому что ты непрямой, нечестный. Ты явно пытаешься меня обмануть, а мне это не нравится".
- Это вы их сюда вызываете?
- Вызываю - это громко сказано. Я их приглашаю, в этот кабинет.
- Это круто.
- Раз в месяц у меня встреча с общественными организациями, с оппозицией так называемой. Работу с ними провожу, объясняю. Я знаю, какие сколько денег получают и откуда. Сколько - и от кого. Я рад, что они получают деньги. Я им говорю: ребята, получайте еще больше! Это же рабочие места. Это порядка 300 мест!
- С хорошей зарплатой.
- Да! Я им и говорю: еще больше выбивайте. Будет больше рабочих мест. Мне что, это плохо, что ли? Я понимаю, что они обязаны слушать людей, даже трижды бандитов. Бандит для них человек, они его защищают. Передо мной, перед властью. Так же, как это делает адвокат. За деньги. Но мы же не называем адвоката иностранным шпионом, даже если он бандита за деньги выпускает.