Михаил Боярский готовится к юбилею. Накануне 60-летия он неожиданно покинул Санкт-Петербург и на неделю отбыл в соседний Череповец.
В Череповце Боярский ведет излюбленный онегинский образ жизни: "утро в полночь обратя". Репетиции начинаются в три часа дня, продолжаются до двух часов ночи. Будет четыре показа бенефисного спектакля "Смешанные чувства" для череповецкой и вологодской публики. В день рождения Боярского (26 декабря) спектакль покажут на большой сцене театра имени Ленсовета.
Российская газета: Почему Череповец?
Михаил Боярский: А почему нет? Со здешним театром у нашего режиссера Олега Левакова связан удачный опыт сотрудничества. По-моему, это очень удобно - с головой погрузиться в работу, не отвлекаться ни на что, выехать в другой город, где тебя не беспокоят ни постоянные интервью с одним и тем же вопросом про юбилей, ни телевидение, ни концерты. Пожить одной пьесой целую неделю - замечательно! Сроки сжатые, но КПД нашей работы, надеюсь, будет очень высок. Все службы здесь со мной - актеры (мы в паре с женой играем), гримеры, костюмеры, даже художник приехал. Думаем отрепетировать здесь спектакль и два-три раза прогнать перед местными жителями для отшлифовки. В моем родном театре имени Ленсовета сцена постоянно занята и расписана на месяцы вперед. Даже если бы и выделяли, то не надолго. А здесь подмостки круглые сутки наши. Знаете, так поступали раньше японцы - когда их жены беременели, мужья отвозили их на остров и оставляли там, пока они не родят. Чтобы, значит, супруг не видел мук и изменений во внешности своей жены, а получал обратно ту же красавицу с ребенком впридачу. Так же решили поступить и мы.
РГ: Почему сроки сжатые - юбилей подкрался незаметно?
Боярский: Да нет. По той же причине - сцены не было. В Петербурге прошел довольно продолжительный "застольный" период. Читали пьесу за круглым столом по ролям, намечали общие контуры персонажей в репетиционной комнате. Ну и дома мы с женой чего-то такое разыгрывали.
РГ: Супруга для вас идеальный сценический партнер?
Боярский: Играть с родным человеком - это всегда рождает дополнительные сложности. С людьми, которые не являются родственниками, лично мне работать легче. Партнерство с человеком, с которым только-только познакомился на репетиции, само по себе мощный творческий толчок. Но раз у нас с Ларисой длительный опыт совместной работы, да и спектакль юбилейный, я смирился.
РГ: За мемуары когда сядете?
Боярский: Никогда. Уж тут меня никто переубедить не сможет. Я не хочу быть дилетантом-писателем, лучше буду профессионалом-актером. Предложений подытожить свою жизнь на бумаге получаю массу. С целью облегчить мне работу издатели просят наговорить что-нибудь их сотруднику, а он из этого слепит мою исповедь. Но такой вариант для меня еще хуже. Я не понимаю, зачем многие мои коллеги взялись на перо. Вижу только одну причину - коммерческую, но мне она неинтересна.
РГ: Больше половины сыгранных вами персонажей - иностранцы, одних французов в вашей фильмографии больше, чем русских...
Боярский: (Улыбается.) Лицом не вышел.
РГ: В кои-то веки вы сами выбирали пьесу для бенефиса и снова иноземец - американца играете. А Иваны Иванычи уже не будоражат творческого воображения?
Боярский: Во-первых, не я выбирал пьесу. Режиссер предложил. И потом я не считаю, что это существенно. Кого бы мы ни играли, итальянцев, китайцев или русских, жизни у всех одинаковые, только костюмы и декорации различаются. Во всех постановках, где я когда-либо был занят, тема одна и та же - любовь. Сейчас репетирую любовь взрослых, если не сказать пожилых людей. Помню, как совсем недавно играл любовь людей среднего возраста. Хуже помню годы, когда играл любовь молодых людей.
РГ: Одним из элементов костюма вашего героя является шляпа, причем как раз вашего покроя, с чуть загнутыми полями. Решили не лишать зрителя привычного образа Боярского?
Боярский: Э-э, нет. Это у автора пьесы спрашивайте. У него так написано - "входит человек в пальто, шляпе и калошах". Так что мы стараемся исполнить все буквально. Обратите внимание - вот пальто, а там, под стулом - калоши.