На днях сначала в Краснодаре, а затем в Москве прошли творческие встречи с мэтром грузинского кино Резо Чхеидзе. Его кинофильму о Великой Отечественной войне - "Отец солдата" в этом году исполняется 45 лет.
Почти за полвека "Отец солдата" - эпос о великой войне единого многонационального народа - не только не поблек на фоне всемогущества современного кинематографа, но и обрел новое звучание. Именно поэтому великого Реваза Чхеидзе, директора киностудии "Грузия-фильм", и в столице, и на Кубани переполненный зал приветствовал стоя.
То, что юбилей своего шедевра патриарх советского кино отметил в российской столице, казалось особенно важным на фоне чудовищных новостей об уничтожении мемориала павших воинов в Кутаиси. Это преступление никак не связано с истинной памятью грузинского народа о войне, - раз за разом повторяли гости вечера.
В Краснодаре перед показом фильма "Отец солдата" Реваз Чхеидзе дал интервью корреспонденту "РГ"
Российская газета: Реваз Давидович, как вы воспринимаете попытки уничтожить память о Великой Отечественной войне или произвести ее переоценку?
Реваз Чхеидзе: Однозначно: это кощунство и безобразие.
Великая Отечественная война стала трагедией для грузинского народа. Одна треть населения Грузии погибла во время этой войны.
Была и высокая, одухотворенная победа всего советского народа в 1945-м. То, что мы выиграли эту войну, - высокая историческая честь. Победа - двойная вещь. Как в моей картине "Отец солдата". Старик Махарашвили теряет своего сына, но зритель знает, что герой вернется домой и будет продолжать ухаживать за своим виноградником. Мы не забыли и радость от той великой Победы. Освобождена была Европа, фашизм пал. А кто мог это сделать, кроме советских людей?
РГ: Какие "жизненные" эпизоды вошли в вашу кинокартину "Отец солдата"?
Чхеидзе: Сулико Жгенти, автор сценария фильма, сам участвовал в той войне. Прототип главного героя - реальный человек. Оказывается, в роте Сулико воевал пожилой человек, а все остальные - молодые ребята. "Ночной поход, тащишь пулемет, а он помогает, подхватывает",- вспоминал сценарист. Даже такой эпизод в фильме, когда Махарашвили берет землю и говорит: мол, сейчас пора пахать, сеять, - был на войне. "Весна, проснулся и вижу - берет наш старик штык и ковыряет им землю, - рассказывал мне Жгенти. - Смотрю - сажает зерно". Так что фильм родился из молекул жизни.
РГ: Были ли проблемы с бюджетом картины?
Чхеидзе: Мы снимали фильм на смешные деньги - 38 тысяч советских рублей. Армия помогала бесплатно. Каждый военный округ, куда мы приезжали, выполнял все заявки. А съемки шли в Закавказском, Московском и Прибалтийском военных округах.
До сих пор помню, как писал, что нужны танки Т-34, две гаубицы, военные в количестве 30 человек... К нам приставили куратора - генерал-лейтенанта Владимирова, бывшего командующего артиллерией Прибалтийского фронта. Человек он был очень опытный, образованный и многое сделал для фильма. Сейчас его уже нет в живых. К слову, на роль консультанта картины генерал согласился только после того, как прочитал сценарий.
РГ: Как удалось найти актера, который замечательно сыграл Махарашвили?
Чхеидзе: Серго Закариадзе не нужно было искать. Он уже в то время был известным. В театре Руставели у него были ведущие роли - Короля Лира, царя Эдипа. А вот на студии не соглашались долго и поставили ультиматум: запустим фильм в производство, но без Закариадзе. Пришлось много воевать. Повезло, что руководство вдруг сменили. Потом возникли проблемы со сценарием: дескать, грузинский народ здесь представлен недотепой, комедийно. А теперь мы гордимся и фильмом, и его главным героем. Между прочим, Серго был необыкновенно ответственным. Раньше всех вставал утром и первый гримировался. В костюме Махарашвили спал, чтобы раньше всех отправиться на съемки. Военные баталии снимались далеко от гостиницы, где жили актеры. Но уже в шесть утра он сидел на первом сиденье возле шофера в автобусе и ждал остальных участников съемочной группы.
РГ: Как складывались отношения со сценаристом?
Чхеидзе: Мы с Жгенти учились в Институте кинематографии в Москве. Очень весело проводили вместе студенческие годы. Ходили полуголодные. Расскажу один эпизод. Жили так: получил стипендию и в тот же день - в ресторан. Через три дня занимаем деньги у девчонок в общежитии. Оно у студентов Грузии тогда было отдельным. Представляете: человек 60 - и все грузины. В один прекрасный день уже и девушки перестали деньги в долг давать. Однажды проснулись утром. Светит солнце. Жгенти говорит: "Если солнце, для чего нам пальто тогда?" Давайте сдадим в ломбард. Пошли. Сдали. Выходим, а на улице - вот такой снег идет. Только веселый и бесстрашный человек мог так рассказать о войне. Жгентия воевал в армии Леселидзе, около Тамани, затем - в морской пехоте. Был тяжело ранен.
РГ: Фильму исполняется уже 45 лет, произошла ли какая-то переоценка картины?
Чхеидзе: Немногим героям фильмов у нас поставлены монументы. А в Кахетии до сих пор стоит огромнейший памятник отцу солдата Махарашвили, нашему главному герою. Это памятник всем тем мужчинам, женщинам, старикам, детям, которые победили в страшной войне XX века. В той деревне, где поставили скульптуру, 300 человек не вернулись с войны.
РГ: Над чем работаете сейчас?
Чхеидзе: "Свеча с Гроба Господня" - мой последний фильм. Картина была только на диске, сейчас переводим ее на кинопленку, тяжело технически. Я сейчас полностью сосредоточен на этом.
РГ: Будете ли снимать новые фильмы на Кавказе?
Чхеидзе: Когда-то я приезжал в Краснодарский край, снимал здесь один из своих фильмов - "Молодежь". Вижу: много грузин у вас живут, с большим пониманием с местным населением. Это очень важно. По-другому и вам, и нам трудно.
Кстати
Памятник, разрушенный в Кутаиси, будет воссоздан в Москве на Поклонной горе, заявил мэр Москвы Юрий Лужков. "По поручению Владимира Владимировича Путина определимся с местом в самое ближайшее время, - сказал глава города. - Сейчас этим занимаются главный архитектор Москвы и министерство культуры". В свою очередь председатель Мосгордумы Владимир Платонов не исключил, что, поскольку памятник совершенно разрушен, он может быть воссоздан в новых формах.