В XVII веке женщина народа водь закопала на окраине деревни свое праздничное платье. Четыреста лет спустя местный дачник случайно нашел его и отнес в музей.
Ученые в восторге - аналогов находке нет ни в одном музее мира.
Клад нашел житель Кингисеппа Владимир Кригер. Обустраивая дренаж у себя на даче в деревне Вайля, он наткнулся лопатой на что-то металлическое. Аккуратно обкопал находку и извлек из земли старинный бронзовый котел, залепленный глиной. Внутри оказались металлические украшения, россыпь ракушек каури и плотно свернутая ткань. Вначале Владимир разместил фотографии найденного в Интернете, но интереса к ним никто не проявил. Тогда он отнес все в Кингисеппский историко-краеведческий музей. Петербургские специалисты по угро-финской культуре, к которым обратились за консультацией музейщики, взглянули на клад и ахнули: это костюм замужней женщины народа водь XVII века, равного которому нет ни в одном музее мира. Ведь до сих пор самые старые сохранившиеся элементы одежды водских женщин относились к началу XIX века. А точно представить, как они одевались двумя столетиями раньше, не представлялось возможным. Между тем водская одежда - это совершенно особый богатейший пласт культуры.
- Это уникальный этнографический памятник. Благодаря ему нам удастся закрыть много белых пятен истории, - комментирует научный сотрудник Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого Ольга Конькова. - Водский костюм ценен тем, что совершенно выпадает из ряда прибалтийско-финских костюмов, поскольку обладает множеством магических черт, защищающих женщину от злых духов. Самым мощным оберегом был нижний передник под названием пылвилиина.
Именно этот практически полностью сохранившийся передник является наиболее важным элементом вайльского клада. Синяя ткань расшита желтым бисером, бронзовыми монетами, бубенчиками и раковинами каури. В котле также были спрятаны набедренники, два головных убора, височные кольца, остатки поясов и множество украшений, на которые водские женщины не скупились. Говорили даже, что, прежде чем увидеть вожанку, ты ее услышишь.
- Это очень дорогой костюм. Чтобы его изготовить, надо было потратить целое состояние, - говорит старший научный сотрудник кингисеппского музея Надежда Гоголь. - Бронзовые элементы были сделаны местными мастерами, бисер предположительно привезен с территории нынешней Украины, а ракушки каури - из Индийского океана, они активно использовались в торговых отношениях того времени и стоили немало. В этом костюме мы насчитали 932 ра-
кушки! Столь ценное одеяние передавалось от матери к дочери, и нам никогда не узнать, сколько поколений женщин одевали его.
Известно, что на протяжении жизни вожанка имела четыре праздничных платья: для девушки, для бездетной молодки, для матери и для зрелой женщины. По мнению Ольги Коньковой, хозяйка найденного костюма была замужем и имела ребенка.
- XVII век - сложный период. Эта территория была раздираема войнами между Россией и Швецией за обладание землями. Вдобавок в документах того времени фиксируется череда неурожаев, наверняка был голод. Можно представить себе немало причин, которые побудили хозяйку костюма закопать его в запечатанном глиной котле. Причем все было сделано очень грамотно, потому ткань и не истлела за четыре века, - показывает ценную находку главный хранитель кингисеппского музея Валентина Ищенко. - Да, сейчас непосвященному человеку водское платье покажется непрезентабельным: ветхая ткань, потускневшие бусины. Но после того как над ним поработают реставраторы, оно засияет по-новому и посетители музея смогут по достоинству оценить его роскошь.
В скором времени уникальная находка отправится на реставрацию в мастерские Эрмитажа. А потом вернется в провинциальный музей: даритель Владимир Кригер решил, что клад должен остаться там, где был закопан четыреста лет назад.
Кстати
В Кингисеппском историко-краеведческом музее обращают внимание на удивительное совпадение: 13 октября 2008 года правительство РФ официально признало малую народность водь, а ровно год спустя, 13 октября 2009 года, Владимир Кригер пришел к музейщикам со своим кладом. Сегодня вожан осталось всего несколько десятков человек, а на родном языке говорят единицы.