Новейший "Шерлок Холмс" в интерпретации английского режиссера Гая Ричи подтвердил тенденцию: центр тяжести в организме современного киногероя постепенно перемещается из области мозга, которая интересовала Конан Дойла, через плечевые и брюшные мышцы к икрам тренированных ног, с помощью которых хорошо прыгать в танце кун-фу.
Ричи очень точно это почувствовал. И, к его чести, создал редкий образец фильма, где и плечевыми мышцами и даже икрами ног руководит по-прежнему великолепно развитый мозг. Ричи примирил крайности, которые в новом кино стали почти взаимоисключающими. Для того ему и понадобился Конан Дойл.
"Шерлок Холмс", как любой фильм Ричи, прежде всего - экшн. Количества монтажных склеек в прологе хватило бы на полнометражную ленту. В ходе своей авантюры Холмс и Ватсон претерпевают физические воздействия, любое из которых вело бы к летальному исходу. Победу обоим приносит математический расчет каждой мускульной комбинации. Этому математическому расчету Ричи даже отводит специальное время: комбинации повторяются рапидом, как в футбольном матче. Сделано смешно и точно. Похоже, необъявленная задача картины: делом опровергнуть расхожее убеждение, что сила есть - ума не надо.
"Шерлок Холмс", как любой рассказ Конан Дойла, прежде всего - интеллектуальный ребус. Глаза героя, затуманенные наркотическим забытьем, загораются от вида неразгаданной загадки. Когда загадки нет - скучно, герой впадает в анабиоз. Если искать в кино аналогов герою фильма Ричи, то ближе всех окажется Моцарт из "Амадея" Милоша Формана. Ему точно так же скучно без музыкальных ребусов. Он также стремглав бросается их решать. А решив - гаснет. В нем сидит такой же бес неугомонного творчества. Моцарт - музыкальный гений. Холмс - гений сыска. Но - гений. Это особое устройство мозга. Мускулы, претворяющие мозговые штурмы в физические, - лишь необходимая уступка рутинному миру, которому мало теорий - нужна практика.
Мне даже кажется, что и Ричи, и Роберт Дауни-младший подсознательно держали в уме образ из фильма Формана - настолько все похоже типологически. Но это - решительный отход от канонической фигуры Холмса: сухопарого, слегка занудного джентльмена, которого выгодно оттеняет друг Ватсон, вечно ему удивлявшийся и им восхищавшийся. Ватсон всегда играл роль читателя-зрителя, которому волей-неволей надо было все объяснять: в раскрытии фокусов и состоял интерес иллюзионного сеанса. От такой условности фильм Ричи отказался принципиально и демонстративно - уже самим фактом приглашения на эти роли Роберта Дауни-младшего и Джуда Лоу. Это был риск (ревнители чистоты жанра уже возопили), но, на мой вкус, авторы фильма сделали важное открытие в "шерлокиане": его эксцентричный, импульсивный, вечно неряшливый шалопай Холмс стал живым. Как и былой тугодум Ватсон, полноправно вошедший в строй боевых мушкетеров. Бессмертные стали во сто крат обаятельней и ближе нам, смертным.
В жизнь неразлучной пары активно вторглись женщины. Ватсон хочет жениться на Мэри Морстен (Келли Рейлли), и новое нераскрытое дело, в которое нужно ввязаться, для него - лишь досадная помеха. Мельком упомянутая в книге Ирэн Адлер становится в этом деле третьей главной, и не лишней (Рэйчел МакАдамс). Ватсон перестал всему изумляться, он - частично продолжение мускульной энергии Холмса, а частично - подспорье в критическую минуту. Он вспомнил о своем военном прошлом и перестал быть рохлей.
Парочка вышла столь убедительной, что теперь, пожалуй, трудно будет вернуться к насквозь условной традиции. Мне кажется, что и Роберт Дауни-младший, и Джуд Лоу играючи оттеснили две сотни великих предшественников по ролям Холмса и Ватсона, заняв пьедестал бесспорных лидеров.
Сама же история, в которую они ввязались, вызывает наибольшие сомнения. Конечно, она интригует. По масштабам она равна авантюрам Джеймса Бонда: Холмсу нужно одолеть Мировое Зло, посягающее на всю цивилизацию. Этому Злу - лорду Блэквуду (демонический Марк Стронг) - подвластно потустороннее, он способен воскресать из мертвых, знается с темными силами и утверждает, что смерть - только начало. В фильме действует могущественный тайный орден с мрачными ритуалами. Все это позволяет развернуть масштабные погони по мрачному Лондону, похожему на ожившие старинные гравюры. Мы окажемся на знаменитом мосту через Темзу - он еще только строится. В скотобойнях, уже оборудованных циркульными пилами. На верфи, где Холмс ненароком обрушит в Темзу корабль. В аттракционах недостатка нет. Но очень чувствуется, что сценарий писали четыре автора. Как они делили обязанности, неизвестно, но логика и цельность развития фабулы - самое слабое место картины. Она распадается на эпизоды и запутанна настолько, что в дедуктивном методе Холмса возникают незаштопанные дыры. Хотя к финалу вся эта мистика получит вполне материалистическое объяснение, и критически настроенный скептик уйдет умиротворенным. Даже и здесь фильм верен духу первоисточника, созданного в пору торжествующего культа науки и техники, решительного приоритета материалистического над "божественным". Странно сказать, но с экрана, где шла байка вековой давности, повеяло уже забытой свежестью научно-технического прогресса.
Иными словами, недостатки картины оказались продолжением ее достоинств. Авторы поставили перед собой задачу, описанную еще Гоголем: чтобы нюх Холмса приставить к неуязвимости Бонда, да добавить еще сколько-нибудь всесильности Супермена и эксцентричного юмора Джека Воробья. Не случайно продюсер Джоэл Силвер заявил, что считает Холмса Джеймсом Бондом конца XIX века, - оригинальность решения центральных характеров, предложенных Гаем Ричи и его звездами, снижается привкусом стандартной блокбастерной штамповки. Впрочем, режиссерский азарт доминирует и здесь, делая компромиссы вполне терпимыми.
Все заканчивается прозрачным обещанием новых серий. В полку культовых героев суперколоссов мирового кино прибыло.