Еще недавно казалось, что музеи - тихая заводь. Но оказалось, что в этой заводи разыгрываются настоящие бури и политические сражения.
О комплексной проверке музеев России, о том, как решаются конфликты между музеями и Православной церковью, о том, будут ли сносить Центральный дом художника и почему при нищенской зарплате музейных работников их начальство ездит на "Мерседесах", рассказал корреспонденту РГ замминистра культуры РФ Андрей Бусыгин.
Российская газета: Как вы это объясните?
Андрей Бусыгин: Бури начались в августе 2006 года. После того, как была обнаружена пропажа более 200 предметов из Эрмитажа. Тогда президент дал поручение провести инвентаризацию музейных фондов. Была создана Правительственная комиссия по проверке сохранности музейных фондов. Ее первое заседание прошло в октябре 2006 года. Сейчас комиссия эту работу завершает и подводит итоги. К началу 2010 года все запланированные проверки 1828 федеральных, региональных и муниципальных музеев страны были выполнены. Осталось проверить только 56 музеев. Проверка показала, что в 77 федеральных музеях хранится треть всего музейного фонда России.
РГ: Как проходила проверка?
Бусыгин: Комиссия образовала три рабочие группы. Первая группа занималась инвентаризацией фондов. Вторая - вопросами законодательства и финансирования. И третья проверяла обеспечение безопасности Музейного фонда. Минкультуры России для обеспечения проверки было создано 1700 экспертных групп.
РГ: Кто выступил в качестве экспертов?
Бусыгин: Хранители и специалисты крупнейших музеев страны. Свыше 1000 рабочих групп проверяли музеи субъектов Федерации. Такая проверка проходила впервые в нашей стране. Похожая проводилась в СССР, она длилась 12 лет - с 1976 по 1988 год.
РГ: Если говорить о результатах проверки...
Бусыгин: Они достаточно оптимистичны. Несмотря на все трудности, музейщики честно сохраняли и сохраняют весь фонд. В 25 из 77 федеральных музеев вообще нет недостач. Их нет в музеях Московского Кремля, музее Мирового океана в Калининграде, Центральном музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе, в ряде музеев-заповедников, таких как Царское Село, Петергоф, Куликово поле, "Родина Ленина" в Ульяновске... Процент утрат к общему количеству музейных предметов (72,7 млн единиц) составил 0,97 процента, т.е. менее одного процента.
РГ: Но недостачи есть?
Бусыгин: Есть, конечно. В 15 федеральных музеях недостача составляет от 1 до 10 предметов, в 9 - 50-70 предметов. Большей частью они затрагивают научно-вспомогательный фонд, а не основной. Речь идет о дубликатах, книгах, вырезках из газет, фотографиях, негативах, плакатах, чучелах животных...
РГ: Как забота о сохранении фондов сочетается с тем, что Русский музей разрешил вывезти икону первой половины XIV века "Богоматерь Торопецкая" в поселок Истринского района Московской области?
Бусыгин: Святейший Патриарх обратился с просьбой передать эту икону во временное пользование в подмосковный храм Александра Невского. Это равносильно временной выдаче музейного экспоната на выставку. Почему-то в прессе появились сообщения о том, что храм стоит в закрытом коттеджном поселке. Ничего подобного. В храме молятся прихожане из нескольких населенных пунктов. Я хочу сказать, что это вопрос к патриархии - для какого храма они попросили икону.
А мы действовали в установленном порядке. Министерство обратилось в Русский музей и попросило выяснить возможность выдачи иконы. На совместном заседании Реставрационной комиссии отдела древнерусского искусства музея и сектора реставрации древнерусской живописи комиссии министерства культуры мнения разделились. Двое проголосовали "против". Четверо - "за". Так, большинством голосов на совете экспертов было принято решение разрешить транспортировку. Потом, правда, было письмо сотрудников музея, что это передвижение невозможно. Но всегда могут существовать несколько точек зрения.
РГ: Кто из экспертов участвовал в голосовании?
Бусыгин: Разумеется, все члены Реставрационной комиссии. Икону везли в киоте, в горизонтальном положении спецтранспортом. Музейные эксперты ранее и сегодня постоянно проверяют условия ее хранения в киоте. Насколько я знаю, условия в храме созданы не хуже музейных и соответствуют современным требованиям обеспечения безопасности, включая соблюдение соответствующего температурно-влажностного режима.
Монах на контракте
РГ: Как будет проходить проверка в музее на Соловках, где директором осенью 2009 года назначен наместник Соловецкого монастыря?
Бусыгин: Я хочу сказать, что такая проверка уже состоялась в 2007 году. А далее, при необходимости, будет проходить так же, как везде. Если духовное лицо стало директором музея, то оно должно выполнять все служебные обязанности руководителя государственного учреждения и соблюдать все действующие нормативные правила.
РГ: Какая, с вашей точки зрения, была необходимость объединения функций директора и наместника монастыря в одном лице?
Бусыгин: Я за последний год дважды побывал на Соловках. Министр выезжал на Соловки. Мы прекрасно знаем прежнего директора музея, который выдвинул свою кандидатуру на выборы в местные органы власти на Соловках и победил. Причем - с большим перевесом голосов. Он пользуется популярностью.
Мы, конечно, думали, кого назначать директором музея. Вели переговоры с патриархией, что в данном случае весьма уместно.
РГ: Почему с патриархией?
Бусыгин: Потому что Соловки в первую очередь - монастырь, святое место. Честно говоря, и музей выводить некуда. Более того, музей на Соловках - это градообразующее предприятие. Там трудятся свыше 130 сотрудников. Если учесть членов их семей и пенсионеров, то большая часть жителей Соловецкого архипелага связана с музеем.
РГ: Но если директором музея назначен наместник монастыря, то практически все население островов начинает зависеть от... монастыря. Духовное окормление паствы плавно превращается в экономическое?
Бусыгин: Патриарх Святейший и всея Руси Кирилл посетил Соловки в августе 2009 года. Он высказал мысль, что Соловецкий монастырь должен стать духовно-гуманитарным центром Русского Севера.
РГ: Музей этому мешает?
Бусыгин: Дело в том, что между прежним наместником монастыря и директором музея были конфликты. Встал вопрос о том, как их разрешить. Мы подумали о том, что, если наместник монастыря будет человек интеллигентный, с высшим образованием, то он мог бы стать одновременно и директором музея. Святейший Патриарх благословил отца Порфирия, чтобы он занял эту должность. Мы заключили с ним контракт на два года. Сегодня еще рано говорить о результатах принятого решения, но жизнь покажет.. Хочется сказать, что в России, как и во всем мире, существуют и успешно развиваются церковно-археологические музеи.
РГ: Министерство отдает распоряжения наместнику отцу Порфирию?
Бусыгин: У нас по документам он Шутов Владимир Викторович. Причем если он куда-то уезжает, то, как директор, обязан согласовать командировку с министерством культуры.
РГ: Он по образованию историк?
Бусыгин: Он заканчивал МАИ, и у него есть сертификат курса по менеджменту, который он проходил в США, он также автор ряда исторических статей о жертвах политических репрессий 30-х годов. Бывший директор Михаил Владимирович Лопаткин ему помогает. У них сложились тесные рабочие отношения.
РГ: Как известно, только одна часть музея на Соловках связана с историей монастыря. Другие части музейной экспозиции посвящены Соловецкому лагерю особого назначения - СЛОНу и школе юнг Северного флота, которая там располагалась в годы Отечественной войны. Что будет с этими музеями?
Бусыгин: Пока они остаются в монастыре. Но через какое-то время, когда финансирование улучшится, можно будет провести капитальный ремонт и реставрацию бывшей гостиницы на берегу бухты Благополучия. Там можно разместить те части музея, которые не связаны с церковной историей.
Кроме того, очень многие ценности, вывезенные с Соловков в начале 1920-х, сейчас находятся в музеях Московского Кремля. Мы планируем устраивать в музее на Соловках выставки культурных ценностей, которые оттуда были изъяты, а также выставки современного православного искусства, отражающего духовные искания современного общества.
Сносить нельзя оставить
РГ: Еще одна больная проблема связана с постановлением правительства о сносе ЦДХ. Летом 2009 года речь шла о том, что здание ЦДХ будет разрушено, только если новое здание для Третьяковской галереи будет построено и она переедет в него. Между тем Третьяковка ничего не знает о том, когда и где будет построено новое здание, не говоря уж о переезде.
Бусыгин: Инвестиционный проект, который Москва задумала, обсуждался больше двух лет. Тогда возникла идея проекта "Апельсин" Нормана Фостера. Министерство с самого начала было против, поскольку там смешаны музей, жилье, торговые площади. Это недопустимо. В феврале 2009 было принято решение вернуться к этой идее, но при выполнении наших требований. Прежде всего речь идет о строительстве нового здания ГТГ, отдельно стоящего, без стоянки автомашин, размещенной под зданием. Подальше от Садового кольца.
РГ: Где оно будет?
Бусыгин: Единственное место, где его можно построить, - между художественной школой и Крымским мостом.
РГ: Вы подтверждаете прежнее обещание властей, что вначале строится здание для ГТГ, а потом сносится ЦДХ?
Бусыгин: По крайней мере мы такие заверения получили. Там же постоянная экспозиция.
РГ: Там фонды хранятся. В частности, знаменитый архив Гончаровой и Ларионовой, который превращает ГТГ в один из значительных мировых музеев искусства ХХ века. А какие планы существуют по отношению к Дому художника?
Бусыгин: Не могу сказать. Мы ответственны только за Третьяковку.
РГ: Чем закончились разговоры?
Бусыгин: Постановление о сносе принято. Здание советского периода очень быстро устарело и не соответствует современным музейно-выставочным целям. Однако сроки его реализации пока неясны. Все упирается в возможности Москвы реализовать этот инвестиционный проект.
Сегодня необходимо дорабатывать проектное решение, причем по техзаданию, которое разработано непосредственно Третьяковкой. Техническое задание предусматривает развитие музея и определяет потребности в экспозиционных и фондовых площадях, количество помещений для реставраторов и т.д. У Москвы есть план сделать подземный переход от Парка культуры под Садовым кольцом к этим помещениям.
РГ: В связи со строительством здания для ГТГ... Хотелось бы, чтобы не повторилась история со строительством Дарвиновского музея. Построили здание, а потом выяснилось, что его сделали максимально неудобным для музея. Из лучших побуждений. Просто музейщиков никто не спросил.
Бусыгин: Я могу назвать положительные примеры. В Петербурге построено новое здание для Военно-морского музея, который сейчас располагается на стрелке Васильевского острова в здании Биржи. Причем условия выдвигал сам музей. Великолепное здание, позволяющее широко использовать современные музейные технологии, функционирует в Челябинске....
РГ: К сожалению, это скорее исключение из правил.
Бусыгин: Специально построенные здания для музеев у нас вообще редкость. Скажем, Художественный музей имени Радищева был заложен и открыт в Саратове еще при Александре III стараниями известного художника Боголюбова - потомка Радищева. По поводу открытия музея император прислал Боголюбову приветственную телеграмму, подписав ее "Саша". Исторический музей тоже открыт во времена Александра III. Плюс - Третьяковская галерея. И естественно, Музей изящных искусств, который создал профессор Иван Цветаев. Вот чуть ли и не все.
Многие музеи размещены в бывших культовых зданиях. Поэтому время от времени возникают острые моменты в отношениях между церковью и музеями. Я думаю, что надо искать пути сближения.
РГ: И отдавать церкви здания, где расположены музеи?
Бусыгин: Я этого не говорил.
Нельзя сказать, что представители Церкви всегда правы по отношению к музеям. Не следует забывать, что многие музеи выросли из рухлядных палат. По крайней мере, когда говорят, что большевики заключили иконы в музеи, как в тюрьмы, это не верно. В Русском музее есть иконы, которые передавались туда дарителями, в том числе из царской семьи, в XIX веке. Многие предметы церковной утвари, которые переданы православной церкви из Московского Кремля, Церкви никогда не принадлежали. Это были дары зарубежных владык именно царскому дому. По просьбе патриархии мы передали их в храм Христа Спасителя. Мощи святых не являются музейными предметами в отличие от ковчегов, в которых они хранятся. Сейчас изготовляются реплики ковчегов для храма, а оригиналы вернутся в музеи.
С другой стороны, музейщики сами прекрасно понимают, что и Новодевичий и Высокопетровский монастыри не место для музеев.
РГ: Вопрос как раз в том, где место для музеев? И кто их защитит?
Бусыгин: Если говорить о Литературном музее, то мы говорили с Еленой Кальницкой, директором музеев в Петергофе и Ораниенбауме. В Ораниенбауме, а это очень посещаемое место, есть Кавалерский корпус - 4500 кв. метров. Она готова отдать это здание под экспозиции Литературного музея. Например, на тему "Российская история в русской литературе".
РГ: Литературный музей может ожидать переезд в Петербург?
Бусыгин: Если Конституционный суд переехал, то чем музей хуже?
Зарплаты и "Мерседесы"
РГ: Раз результаты трехлетней проверки музеев оказались такими хорошими, то планируется ли как-то поддержать людей, которые честно выполняют профессиональный долг? В провинции в некоторых музеях зарплата меньше пенсии - три тысячи.
Бусыгин: Многое зависит от финансовой политики, а также от позиции руководства отдельных федеральных органов, органов субъектов Российской Федерации и местного самоуправления, а также от профессионализма директора музея. От того, сколько внебюджетных средств музей может заработать и направить на доплаты сотрудникам.
РГ: Это зависит исключительно от доброй воли руководителя?
Бусыгин: В первую очередь - от внимания администрации субъекта к музейным проблемам региона, а затем от инициативности руководителя музея.
РГ: Но она не у всех есть.
Бусыгин: Но и возможности не у всех есть. У некоторых внебюджетная часть большая, а у некоторых - нет.
РГ: Но есть возможность покупать "Мерседес" или BMW. Для директора.
Бусыгин: К примеру, в таких музеях-заповедниках, как Петергоф (а к Петергофу еще музеи в Ораниенбауме присоединены), естественно, машина нужна. Без нее невозможно. А возьмем, к примеру, Красноярский край? Там желательно иметь не только хорошую машину, но и вертолет....
РГ: Так о повышении зарплат речи не идет?
Бусыгин: Роста заработной платы в этом году не предвидится. Но на развитие музеев деньги, естественно, выделяются. Во-первых, идет компьютеризация. Мы работаем над созданием государственного электронного каталога культурных ценностей. К 2015 году должна быть завершена фотофиксация всего Музейного фонда. Сейчас оцифровано менее трех миллионов музейных предметов. Всего их у нас более 70 млн. Во-вторых, разрабатывается программа проектирования и строительства сети фондохранилищ. Проверка показала дефицит фондовых и реставрационных площадей. По оценкам самих музеев, для их строительства нужно примерно 18,2 млрд рублей. В-третьих, обеспечение безопасности. Здесь нужны вложения порядка 16,2 млрд рублей, притом что весь бюджет министерства культуры в этом году - примерно 67 с половиной млрд рублей. Так что перед всеми нами стоят нелегкие задачи.