Президент Республики Татарстан относится к числу российских политиков-тяжеловесов, известных твердостью своих позиций и взглядов.
Он в центре внимания общественности и всегда открыт для прессы. Но тем не менее процесс формирования незаурядной личности всегда интересен, особенно из первых уст. Накануне своего дня рождения Минтимер Шаймиев поделился воспоминаниями с читателями "Российской газеты".
О происхождении
Мой отец, Шаймиев Шагишарип Шаймухаметович, родился в 1901 году в деревне Аняково (ныне Актанышский район Республики Татарстан) в состоятельной, известной в округе крестьянской семье. Но в архивах XIX века фамилия Шаймиев не значится. Дело в том, что деда в деревне называли Шайми, в сокращенном варианте. Тогда фамилии детей записывались по имени отца, поэтому совершенно случайно появился первый Шаймиев - мой отец. И его в деревне называли просто Шарип. Аналогично появилась и наша фамилия, мы - его дети - все оказались Шариповыми. Но, когда я получал паспорт, то решил, что, как и отец, буду Шаймиевым. Отец и мать, как и, наверное, для всех, главные люди в моей жизни, и не только из-за того, что дали мне жизнь, но также из-за того, что воспитали меня по законам чести и достоинства.
Так получалось в нашей семье, что каждый раз после рождения ребенка в живых оставались только девочки - в тяжелые времена, видимо, женский пол крепче цепляется за жизнь. А вот мальчишки все умирали. Тогда-то родителям кто-то напомнил о старом национальном поверье: если новорожденного мальчика тут же назвать "крепким именем", то он не умрет в колыбели, а непременно выживет. Поэтому моего старшего брата (он родился в 1934 году) нарекли Хантимером - что значит "железный хан" в буквальном переводе с татарского языка. А потом, через три года, когда родился я, соответственно получил не менее сильное имя - Минтимер. "Мин" - я, "тимер" - железный. "Я - железный", если дословно.
Правда, есть и еще одно объяснение имени Минтимер. Более научное, что ли. По-татарски мое имя пишется так: "Минтимер" ("н" с хвостиком). Эта буква меняет смысл имени и произносится мягче. "Мин" - родинка, "божья метка" на человеческом теле. Так считается у татар. Вот и получается, что слово это уже не местоимение "я", а прилагательное "меченый". Что выходит? "Отмеченный Богом". Видимо, родители и этот нюанс имели в виду. Для них, а также для муллы это было важно.
О воспитании
Что такое воспитание в многодетной семье, тем более в деревне? У нас понятия-то такого не было. Деревенская жизнь сама воспитывает. Конечно, мальчишки есть мальчишки, мы и шалили, и хулиганили, за что получали от отца, как сейчас говорят, по полной программе. Плетка всегда висела на видном месте. Доставалось и мне, как же без этого? Это было в порядке вещей. Поэтому ни на что не жаловались родителям.
Например, мы, деревенские мальчишки, с нетерпением ждали холодов, когда речку затягивало тоненьким льдом и можно было играть в хоккей с мячом. Естественно, каждый раз кто-нибудь да проваливался в воду. Но никто домой мокрым не возвращался. Находили затопленную накануне теплую баню, сушили одежду, насколько это было возможно. И лишь потом шли домой. Только попробуй явиться мокрым или жаловаться на кого-нибудь да еще слезу пустить! В лучшем случае мама скажет: "Разве это я отправила тебя туда?" В худшем - папа достанет плетку... Вот и все воспитание. Никаких наставлений и никаких сюсюканий. Отец любил нас, поэтому и хотел, чтобы мы выросли самостоятельными и толковыми.
О трудных сороковых
1941 год. Мне четыре года. Первое яркое воспоминание - проводы отца на войну. Он уже тогда был председателем колхоза. Я помню, яркий летний день, отец и еще несколько человек сидят на тарантасе, горячие кони несут их по улицам нашей деревни Аняково и деревни Поисево - районного центра, рядом с нашей деревней. Они поют, прощаются. Отец сажает меня на колени и дает в руки гармошку. Видимо, играть было некому. Они поют, а я, ничего не понимая и абсолютно не умея играть (да и не мог я уметь в четыре года!), пытаюсь нажать на кнопочки гармошки, с трудом растягиваю меха… И, представьте себе, умудряюсь "играть" в такт их песни, то есть начинаю вместе с ними и плавно заканчиваю "мелодию", правда, чуть раньше, чем они споют. Я был весь поглощен игрой на гармошке. Поэтому, наверное, и не запомнил, что песни были грустные, а лица - печальные. Многие из них так и не вернулись в родную деревню…
Отец сразу попал на передний край, сражался под Москвой. Был тяжело ранен в правую руку. И в 42-м году, через год с лишним, его демобилизовали, отправили как инвалида домой. Он приехал, и его с ходу опять избрали председателем. Так отец и проработал в этой должности 26 лет.
1949 год. Он был очень тяжелый. Те годы я помню лучше - весь наш район голодал, да и вообще вся страна, наверное. Не было возможности провести сев. Люди настолько изголодались, что не могли работать. И тогда мой отец принимает решение использовать два мешка семенного проса для организации общественного питания, чтобы у людей появились хоть какие-то силы. Это был действительно смелый поступок: он знал, что тогда даже за 400 граммов зерна, использованного не для сева, наказывали очень строго и сажали в тюрьму как минимум на 3 года. Таким образом, отец накормил людей и смог провести весенне-полевые работы.
Я помню, все лето до осени, до уборки урожая, его таскали в прокуратуру. Мне казалось, что очень предвзято работал прокурор района. Я видел, как папа переживал. Ведь яснее ясного: он спас людей от голода и не сорвал сев. Вот именно тогда я и решил быть прокурором. Хотя даже не знал, где на него учатся. Но я был убежден в том, что должен стать справедливым прокурором. Позже отговорил меня от этой идеи именно отец, он хотел, чтобы я поступил в сельскохозяйственный институт и связал свою жизнь с селом.
О студенчестве
Проблема была в том, что все десять лет в сельской школе мы учились на татарском языке. А сдавать экзамены в институт предстояло на русском! Родная республика, казалось бы, и такая дискриминация! Попробуйте не то что сочинение написать, а хотя бы физику, химию, математику сдать, не владея в совершенстве русским языком!.. Преподаватель мог придраться к любому неточному слову и снизить оценку. Было ясно: экзамены на русском потребуют от нас очень высокого уровня знаний.
С тех пор всякое "стеснение от принадлежности к национальности" считаю позором человечества. И проблема национального языка, утверждения в республике равноправного двуязычия с того момента никогда меня не оставляла равнодушным.
Основные трудности возникли, конечно, при написании сочинения. Что было делать? Оставалось одно: заранее выбрать свободную тему и заучить все слова, обороты, предложения наизусть.
С особым чувством до сих пор вспоминаю наши поездки на целину, в Павлодарскую область, в 1957 и 1958 годах. Был выращен неплохой урожай зерна, вся страна бросилась на помощь целинникам убирать драгоценный хлеб. Мы, студенты, без пяти минут инженеры-механики сельского хозяйства, умели обращаться с любыми сельхозмашинами, поэтому и на целине в нас нуждались особо.
Работали как раз на границе с Семипалатинской областью, где-то рядом была обозначена запретная зона. Однако нас никто об этом не предупреждал. Мы знали, что в стране есть и атомная, и водородная бомбы, слышали, что испытываются они на Семипалатинском полигоне. Но и представить себе не могли, что станем живыми свидетелями и даже участниками настоящих ядерных испытаний.
А началось все с того, что однажды к нам припылил военный "газик", и человек в офицерской форме с группой солдат довольно буднично, будто речь шла о чем-то привычном, объявил нам: в такой-то день, в 14 часов произойдет очередное испытание атомной бомбы. Сначала появятся самолеты, которые очертят два-три круга. Общее оповещение, для нас - сигнал. Глушим двигатели, сходим со штурвальной площадки комбайна, ложимся на землю животом вниз, а головой в строго определенном офицером направлении и ждем, пока не закончатся испытания атомной бомбы.
В обозначенный день и час мы все сделали в точности так, как нам велели. И, конечно, смотрели во все глаза на небо: что же за чудеса там происходят? Трудно сказать, на каком расстоянии мы оказались от эпицентра. Хотелось верить, что на приличном…
О знаковой встрече
И вот преддипломная практика, 1958 год. Меня направили на Калининскую МТС, которая находилась рядом с нашей деревней. Очень удобно: жил дома, вокруг все родное, свое. В первый же вечер пошел на танцы в районный клуб. И вот там возле дверей увидел Ее… Стояла незнакомая девушка в белой кофточке, в модном черного цвета бархатном сарафане. Просто красавица с длинными роскошными косами. Я сразу влюбился!
Абсолютно все до сих пор помню четко: во что одета, в какой позе стояла, блестящие глаза, тихий голос. А какой взгляд!.. Был бы художником, непременно нарисовал бы. В точности. Так была закончена моя холостяцкая жизнь, остановлена одним взглядом... Подошел к ней, пригласил на танец. Познакомились. Я назвал свое имя, она - свое: Сакина.
P.S.
Окончив в 1959 году Казанский сельскохозяйственный институт по специальности "инженер-механик", Минтимер Шаймиев работал рядовым инженером, но уже совсем скоро начался его карьерный рост. Задатки успешного руководителя проявились у молодого специалиста довольно рано.