150 лет и Чехов - понятия трудносовместимые. Хотя Чехов, конечно, мечтал жить долго. Если бы не проклятая чахотка... Он искренне верил в прогресс, в науку, в культуру и этим выгодно отличался от распространенного типа русского меланхолика.
В Мелихове, подмосковной усадьбе Антона Павловича, где он жил с перерывами около 7 лет, есть его молодой портрет работы брата, Николая Чехова. Этот портрет особенно любила их мать, Евгения Яковлевна, тихая, смиренная женщина, великая труженица, во многом определившая душевный облик своего великого сына, как отец, Павел Егорович, зарядил всех своих сыновей наследственной даровитостью. Узнать Чехова на этом портрете невозможно. Это - молодой, изящный человек, вольный художник, с челкой a la Дориан Грей, с томным взглядом и аристократическим абрисом необыкновенно изящного лица.
Но обстановка дома напоминает нам о мещанском происхождении писателя. Особенно это чувствуется на родительской половине, с ее сундуками и "кельей" Павла Егоровича, где скрипка соседствует с огромными тыквами, а пюпитр с нотами не мешает жить иконам в старинных окладах. Прекрасна девичья светелка сестры Антона - Маши, посвятившей свою жизнь брату. В этом доме вообще все прекрасно, удобно и рационально. И даже не сразу поймешь: как, почему именно здесь была написана "Палата N 6"? И почему писать "Чайку" Чехов уходил в крохотный флигель?
Чехов обожал свое имение, гордился им. И в то же время всегда над ним немножко подтрунивал, подчеркивая в письмах, что, дескать, не по Сеньке шапка... Для писателя, живущего исключительно литературным заработком, купить собственное имение - было делом неслыханным. Это был, казалось, верх благополучия. Но... Имение-то было куплено в долг. 5 тысяч дал Суворин, 5 тысяч государственный банк, а 3 тысячи Чехов остался должен прежнему владельцу, художнику Николая Сорохтину. Вот они и есть те 13 000, которые "мог позволить себе" популярнейший в то время русский писатель.
И - что же в результате? Чехов мечтал о тихом писательском "гнезде", в роде Спасского или Ясной Поляны, где он мог бы спокойно работать. Вместо этого - бесконечная вереница гостей, малолетние дети брата, которых "подбрасывали" безотказному Антоше на лето, и тяжелейшая докторская практика с родами, сифилисами, обварившимися в кипятке крестьянскими детишками и прочими прелестями уездной медицины. И за все это не брал с крестьян ни копейки. Строил школы, больницы, холерные бараки... "Ты разоришься, барин", - говорили мужики.
Только очень сильный, веселый и жизнерадостный человек мог это вынести. Привыкнув со школы к болезненному образу Чехова "в пенсне", каким он стал в последние годы жизни, мы забываем, насколько это был веселый и витальный человек. "Вам хочется кутнуть? - писал он из Мелихова Суворину. - А мне ужасно хочется. Тянет меня к морю адски. Пожить в Ялте или Феодосии одну неделю для меня было бы истинным наслаждением. Дома хорошо, но на пароходе, кажется, было бы в 1000 раз лучше. Свободы хочется и денег. Сидеть бы на палубе, трескать вино и беседовать о литературе, а вечером дамы".
"Денег! Денег! - писал он Лике Мизиновой, словно пародируя свое же классическое "В Москву! В Москву!" - Будь деньги, я уехал бы в Южную Африку, о которой читаю теперь очень интересные письма". Кстати, он всерьез собирался в Африку, в Алжир и Тунис, думая махнуть туда прямо из Ниццы, но с компаньоном не повезло, а одиноких путешествий он не любил. Разве что на Сахалин... Ну какой идиот составит туда компанию?
Чехов любил сигары, пока позволяло здоровье, и, по крайней мере на словах, обожал лень и праздность.
"Мой идеал: быть праздным и любить полную девушку. Для меня высшее наслаждение - ходить или сидеть и ничего не делать; любимое мое занятие - собирать то, что не нужно (листки, солому и проч.), и делать бесполезное".
Это писал человек, который работал как проклятый всю жизнь, тащил на своих плечах огромную семью (мать, отец, сестра, братья, их дети), бесплатно лечил крестьян, выезжая на деревни по 4-5 раз в день (и ночью, и в проливной дождь), и еще зачем-то участвовал в переписи сельского населения. Скажите, ну кто из нынешних известных писателей будет добровольно участвовать в переписи населения? Ходить по домам с папочкой и заполнять опросные листы? Невозможно представить...
Замечательно читать деревенские письма Чехова во время нашего так называемого "кризиса" и всеобщего нытья. Особенно - писательского нытья. Господа литераторы, пишите как проклятые, мечтайте о деньгах и Южной Африке (а поезжайте все-таки на Сахалин) и не нойте, пожалуйста!
На днях в усадьбе Мелихово открылась выставка замечательного томского скульптора Леонтия Усова. 12 скульптурных портретов классика, вырезанных из кедра. "Вы это специально задумали?" - спросил я автора на открытии выставки, желая свою ученость показать. (Известно, что Чехов во дворе ялтинского дома посадил кедр.) "Да нет, - ответил веселый скульптор со смеющимися глазами. - Просто материал такой мягкий, приятный".
Леонтий Усов прославился тем, что водрузил в Томске памятник "пьяному Чехову". Это такая лукавая месть жителей за отзыв Чехова о Томске: мол, весь город нетрезвый. Это культовое место в Томске. Здесь собирается молодежь, проходят литературные вечера и концерты. В карманы статуи кладут монетки (те "деньги", о которых Чехов мечтал). Надраивают ее, как и положено, ладонями до блеска. Наводят "хрестоматийный глянец".
И - правильно делают... Чехов - веселое имя!