Уход Егора Гайдара не остудил, а только добавил огня в незатухающий спор о роли этого экономиста и политика в истории новой России. Сорок дней, в течение которых "о мертвых либо хорошо, либо ничего", пролетели как одно мгновение, и снова открылся простор для высказываний, по тону и содержанию разнящихся с той оценкой, которую дали покойному первые лица государства в своих телеграммах соболезнования (Дмитрий Медведев назвал Гайдара "выдающимся ученым-экономистом" и "смелым, честным и решительным человеком"; Владимир Путин отметил его позитивную роль в становлении институтов рыночной экономики в демократической России). Тем не менее кто-то считает, что современная история России началась только теперь. Мол, все, что ныне делается, это все впервые. Примерно в таком духе выдержана и недавняя статья Юрия Лужкова и Гавриила Попова "Еще одно слово о Гайдаре", опубликованная в "Московском комсомольце". По мнению авторов, Борис Ельцин "абсолютно не знал Гайдара" и назначил его премьером, поскольку "Гайдара усиленно навязывали Ельцину США, суля России десятки миллиардов помощи". Нынешний и бывший мэр столицы полагают, что "реформы Гайдара только усугубили сырьевую модель развития российской экономики, разрушили отечественное производство, привели к жизни по принципу продажи нефти в обмен на импорт всего остального", а также привели к захвату "подавляющей части государственной собственности номенклатурой и олигархами". Что ж, действительно были в ту пору и сомнительные приватизационные аукционы, и финансовые пирамиды, и сращение крупного бизнеса с властью. Многое, чем печально славились первые постсоветские годы, позже было отвергнуто. Но многое из того, что сегодня получает развитие, закладывалось именно тогда.
"Больше всего меня мучает ощущение, что большинство людей в России так и не поняли, что сделал Гайдар", - сказал на недавней конференции, посвященной памяти Егора Тимуровича, научный руководитель Высшей школы экономики Евгений Ясин, работавший с Гайдаром в правительстве в период принятия непопулярных решений. Между тем как раз недавно, в январские дни, случилась, но прошла незамеченной очередная дата, для России поистине историческая, к которой Гайдар имеет наипервейшее отношение. Какая дата? А вот. В январе 1992-го был выпущен на свободу самый многострадальный узник советского режима, пребывавший в оковах без малого шестьдесят лет - с тех самых пор, как было покончено с нэпом. Имя этому узнику - Рубль.
Ужас шоковой терапии, примененной к бездыханной российской экономике, до сих пор холодит кровь той части населения, что так и не сумела приспособиться к рыночной действительности и по-прежнему числит Гайдара и Ельцина врагами народа, коим нет прощения. А вот ужас дореформенной жизни, длившейся более полувека, как-то быстро истаял, выветрился из памяти. Изобилие товаров и услуг и свобода их выбора российского обывателя давно не изумляют. Тот факт, что сегодня у нас все можно купить, были бы деньги, кого-то радует, кого-то приводит в негодование, но всеми воспринимается как должное.
Впрочем, непросвещенные граждане, а их немало, искренне убеждены, что деньги были и до января 1992 года. Больше того, только до той, мол, поры они и были у народа, а гайдаровская реформа обесценила все сбережения.
Что десять лет назад население располагало неким количеством дензнаков - сущая правда. Но те 200 миллиардов рублей, которые к концу 1991 года лежали на сберкнижках, представляя собой отложенный спрос, деньгами не являлись. Потому что на них нечего было купить. В условиях неукрепленного товарами рубля процветал натуральный обмен всяческим дефицитом. Даже взятки тогда брали и давали преимущественно "борзыми щенками" - колбасой "сервелат", унитазами "тюльпан", путевками в Коктебель, билетами на Таганку. Помню, в Ульяновске, куда привели меня газетные дела, как раз в те дни накрыли группу фальшивомонетчиков. "И какими же купюрами они промышляли? - поинтересовался я просто из праздного любопытства. - Двадцать пять? Пятьдесят? Сто?" Оказалось, гораздо хуже: они подделывали талоны на мясо и сливочное масло. Город бурлил...
Когда рубль не обеспечивает выданных казной обязательств, распределительная система чеканит и пускает в обращение единственно твердую "валюту" - талон.
До осознания, что деньги должны быть деньгами и что это возможно только при полной либерализации цен, Ельцин дошел не сам и даже не с помощью Гайдара. Просто страна уже подошла к последней черте. Надо было решаться.
Тут важно заметить, что просвещению тогдашних правителей с обкомовским прошлым изрядно послужила изданная в 1928 году и очень вовремя, к началу 1990-х, извлеченная из цензорских запасников книга профессора
Л. Юровского "Денежная политика Советской власти (1917-1927)". Предметом научного летописания профессора была десятилетняя биография советского рубля. Тот выступал безмолвным статистом в период "военного коммунизма", вышел на главные роли при нэпе... История этих превращений проложила четкую, уходящую в современность межу в понимании, что есть деньги и каково их подлинное амплуа. Профессор Юровский был свидетелем того, как "создавались постепенно элементы планового хозяйства распределительного типа, которое не может не установиться в осажденной крепости, где наступает голод и холод". Но он наблюдал и другое - как нэп ослабил поводья централизации, позволив рынку править в сторону взаимных интересов производителя и потребителя. Как вступили в силу цены, и товарное хозяйство превратилось в хозяйство денежное. И как купля-продажа с расплатой деньгами вытеснила систему распределения по нарядам и ордерам. И как, наконец, денежная реформа 1924 года упразднила "совзнак", передав бразды правления золотому червонцу.
Автор был блестящим и тонким знатоком своего предмета. Как и многие его товарищи и коллеги, он дожил до времен, когда цвет отечественной науки переместился на Соловки и Колыму. Туда же вскоре навсегда отбыл и сам Юровский... Так что в очередную годовщину свободного рубля не грех наряду с Гайдаром помянуть благодарным словом и Юровского, отстаивавшего монетаризм за шесть десятилетий до того, как явились на сцену пресловутые "мальчики в розовых штанишках".
Сегодняшнее хождение рубля - даже при том, что он время от времени падает - отрадно уже само по себе. Потому что это именно хождение, а не лежание, как было доселе. Заодно и курс рубля по отношению к доллару - даже при неуклонном его понижении - можно считать историческим завоеванием: есть повод оглянуться назад и опытом последнего десятилетия оценить былую "стабильность" нашей национальной валюты. И, сравнив времена прошлые и нынешние, тоже тихо порадоваться: если у рубля есть курс, значит, рубль кур-си-ру-ет. А чего ему еще делать - свободен!
Единомышленники и соратники Егора Гайдара предлагают установить ему памятник с надписью: "Человеку, который спас страну". Думаю, до памятника дело дойдет не скоро. А вот вынесенный частью российского общества обвинительный приговор эпохе, которую олицетворял Егор Гайдар, рано или поздно будет пересмотрен.