"Здравствуй",- сказал по-русски глава МИД Ирана Манучехр Моттаки. "Здравствуй, товарищ", - ответил ему министр иностранных дел России Сергей Лавров. Встречу в Мюнхене они начали с шуток. Но при этом обоим явно не было весело.
С 5 по 7 февраля гостиница "Байеришер Хоф" в самом центре Мюнхена была похожа на уменьшенную копию ООН. На 46-ю Мюнхенскую конференцию приехали многие, кто так или иначе влияет на мировую внешнюю политику.
В субботу о неделимости евроатлантической безопасности с трибуны конференции рассуждал Сергей Лавров. Впрочем, остальные участники не скрывали своего интереса и к переговорам, которые глава российского МИДа провел днем ранее в той же гостинице. За 48 часов до открытия мюнхенской конференции Манучехр Моттаки попросил Сергея Лаврова о встрече. Их пути пересеклись в Мюнхене.
Поздоровавшись, они зашли в комнату для переговоров. Моттаки хотел было сесть за большим круглым столом рядом с Лавровым. Но российский министр предложил иранцу занять место напротив. "Почему так?" - спросил Моттаки Лаврова, обогнув стол. "Таков немецкий протокол", - ответил, продолжая улыбаться, глава МИД России. "Вы ведь знаете, что у дипломатов есть три врага, - ухватился за слово "протокол" Моттаки. - Первый - это алкоголь. Второй - холестерин, а третий - протокол". "Если исключить два первых, то получается, что у нас остается один враг", - поставил точку в шутливой прелюдии к серьезнейшим переговорам Сергей Лавров. Затем журналистов попросили удалиться.
То, что собирался сказать Лавров Моттаки за закрытыми дверями, стало известно часов за пять до их встречи. В Мюнхен российский министр прилетел из Берлина, где провел переговоры с главой МИД ФРГ Гидо Вестервелле.
"У меня сегодня вечером запланирована встреча с министром иностранных дел Ирана, - сообщил в немецкой столице Лавров. - Я постараюсь еще раз донести до него со всей четкостью совместную позицию группы "три плюс три" о необходимости ответить на вопросы МАГАТЭ и предпринять еще некоторые действия, которые позволят всем нам убедиться в исключительно мирном характере иранской ядерной программы. Вопросы, которые перед Ираном поставило МАГАТЭ, не являются сверхсложными. Достижение договоренности существенно изменило бы атмосферу, создало бы условия для возобновления переговоров между группой "три плюс три" и Ираном и для урегулирования этих вопросов политико-дипломатическими методами. Все это я доведу до своего иранского коллеги".
Итоговая пресс-конференция была использована журналистами, чтобы выведать у Лаврова если не все, то уж точно как можно больше подробностей и о предстоящей встрече с Моттаки, и о реакции Москвы на прозвучавшее накануне заявление из Бухареста о том, что Румыния согласна разместить на своей территории в рамках программы ПРО американские ракеты средней дальности, и о возражениях госсекретаря США Хиллари Клинтон насчет российского предложения о заключении Договора о европейской безопасности, которое президент России озвучил в июне 2008 года.
Лавров подробно разъяснил позицию Москвы. Насчет ракет в Румынии он напомнил, что президенты России и США договорились провести совместный анализ угроз и рисков ракетного распространения. Лишь затем можно будет говорить о том, какие конкретно меры нужно в ответ принимать. "Мы ожидаем, что в контексте этого диалога американские партнеры дадут исчерпывающие объяснения на заданные нами вопросы", - добавил Лавров.
Клинтон министр попросил перестать подходить формально к обсуждению российского предложения: "Я тоже мог бы сказать, что мы разделяем цели, которые НАТО ставит перед собой в Афганистане, но не согласны с подходами. Это разговор, который уже немного устарел. Он не отвечает тем требованиям, которые сегодня стоят перед мировым сообществом. Мы обязаны по каждому вопросу, который волнует то или иное государство, разговаривать и стараться ответить по существу, а не формально".
А вот Моттаки в Мюнхене делал все возможное, чтобы остаться загадкой. И ему в очередной раз это удалось. На все вопросы российских журналистов после встречи с Лавровым он отвечал крайне туманно.
Стало понятно лишь одно: за последние три месяца позиция Тегерана по предложению "шестерки" о дообогащении иранского урана для нужд тегеранского реактора сначала в России, а затем и во Франции, не изменилась ни на миллиметр.
Тегеран явно продолжает тянуть время. На прямой вопрос российских журналистов: "Готов ли Иран положительно ответить на предложение "шестерки"?", Моттаки ответил утвердительно, но добавил: "Все зависит от времени, места и количества". Однако ни по одному из трех параметров сделки пока нет конкретных договоренностей.
"Мы еще не определились, сколько именно обогащенного до 20 процентов урана нам нужно", - заявил Моттаки. Неизвестно, и где может произойти обмен. Обсуждается даже вариант передачи под контролем инспекторов МАГАТЭ низкообогащенного урана в обмен на готовые стержни для реактора на пустынном иранском острове.
Та же история и с конкретными сроками обмена. "Переговоры продолжаются, - рассказал Моттаки. - Когда "шестерка" будет готова передать нам обогащенный уран, мы будем готовы к обмену. Сколько времени это займет? Не знаю. Может быть, 5-6 месяцев". Но готовы ли американцы отложить на полгода обсуждение в Совбезе ООН новой резолюции, в которой будут прописаны более жесткие санкции в отношении Тегерана? Вряд ли.
И все же, по мнению Лаврова, польза от его встречи с Моттаки была: "Надеюсь, что после сегодняшней беседы возрастут шансы на то, что нам все-таки удастся найти схему, которая будет приемлема для всех и которая позволит реализовать перезагрузку исследовательского реактора в Тегеране. Но еще требуются усилия". В том числе и со стороны товарища из Тегерана.
Переговоры министра иностранных дел Сергея Лаврова с его иранским коллегой принесли первые результаты.
Но отнюдь не такие , на которые рассчитывали в России. В воскресенье президент Ирана Махмуд Ахмадинежад подвел черту под переговорами об обмене иранского ядерного топлива на обогащенный в России и Франции уран.
Выступая на церемонии открытия выставки лазерных технологий, иранский лидер произнес ключевую фразу, которая звучит как окончательный приговор всем попыткам Запада договориться с Тегераном. "Ранее я говорил, - обратился Ахмадинежад к собравшимся, - что мировым державам нужно дать срок от 2 до 3 месяцев для заключения договора об обмене ядерным топливом". После чего иранский президент повернулся к своему вице-президенту: "Теперь, доктор Салехи, начинайте производство 20-процентного урана на наших центрифугах". Видимо, на переговорах, которые прошли в Мюнхене, главе иранского МИДа не удалось добиться отсрочки в обсуждении иранского вопроса в ООН. И президент Ирана решил, что надеяться больше не на что, и объявил о переходе своей страны к еще более жесткой конфронтации с Западом.
Подготовил Евгений Евгеньев