Сегодня в Москве начинается семинар-совещание председателей региональных судов. Накануне председатель Комиссии Совета судей РФ по связям с государственными органами, общественными организациями и СМИ и председатель Волгоградского областного суда Сергей Потапенко специально для "Российской газеты" рассказал секретарю Союза журналистов России Леониду Никитинскому, как третья власть будет строить отношения с четвертой - прессой.
Российская газета: Что такое открытость правосудия, открытость судьи? Об этом много говорят и в судейском, и в журналистском сообществе. Мне кажется, это в первую очередь выражение лица. Когда один человек старается понять другого, у него бывает такое выражение лица, не заносчивое...
Сергей Потапенко: Это журналистское определение. Я уже к вам, журналистам, попривык, поэтому не спорю. Но большинство судей это не удовлетворит. Наша профессия накладывает жесткие ограничения на отношения с другими людьми, если сказать судейским языком, "в непроцессуальных формах". Например, Кодекс судейской этики запрещает судьям комментировать судебные решения, и это вызывает у вас, журналистов, раздражение. А в судебном решении и так все сказано.
РГ: Не понимаю. Ведь для судьи это возможность предстать перед обществом не каким-то загадочным истуканом или оракулом, а человеком. Что мешает просто пересказать эту абракадабру человеческим языком - вот и будет комментарий. Да и жесткий запрет на критику судьями решений других судей не кажется мне столь очевидным. Кто, как не вы, разбираетесь в этом? А если судьи боятся "вынести сор из избы", то ждите, что мы залезем в вашу "избу" - не взыщите тогда, что не во всех вопросах судоустройства журналисты вполне компетентны.
Потапенко: Вы говорите важные вещи, с которыми мне как судье трудно согласиться, но я соглашусь с тем, что их обязательно надо обсуждать. И сейчас самое время это делать. Совет судей только что утвердил в первом чтении проект нового Кодекса судейской этики. В него могут вноситься изменения и дополнения, касающиеся, например, взаимоотношений судей и СМИ, судов и общественных организаций, что пока в кодексе вообще никак не прописано. Предложения могут исходить и от Союза журналистов, и от общественных организаций, но все равно только Совет судей будет их рассматривать и утверждать. И мы будем исходить в первую очередь из интересов защиты суда от давления, от коррупционных рисков, от любого вмешательства в отправление правосудия. Но, разумеется, судьям тоже надо как-то выходить к гражданскому обществу и вступать с ним в диалог.
РГ: Как обеспечить доступ гражданина и к судебным решениям, и к информации о деятельности судов?
Потапенко: С 1 июля нынешнего года вступает в силу Федеральный закон "Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации". Закон разработан и принят по инициативе судей, проект был внесен Верховным судом, имел довольно сложную судьбу, в которой, кстати, принимали участие и журналисты. В нем прописан механизм доступа каждого гражданина, прежде всего к судебным решениям, но и к другой информации о деятельности судов, о судьях и органах судейского сообщества. Такая информация должна быть вывешена на открытых сайтах федеральных судов всех уровней. Большинство судов это уже сделало, но по поводу доступа к этой информации возникает еще немало вопросов как технического, так и более общего характера. В этой связи сейчас готовится еще одно постановление Пленума Верховного суда РФ. Мы рассчитываем на помощь со стороны журналистов и общественных организаций в реальном "запуске" этого закона, который, безусловно, повысит уровень прозрачности правосудия, облегчит доступ к нему и, я надеюсь, будет способствовать повышению доверия со стороны гражданского общества к суду.
РГ: Насколько судьи готовы рассказывать о "секретных технологиях", при помощи которых обеспечивается то, что мы видим как управляемость судебной системы со всеми вытекающими плюсами и минусами? Для общества непрозрачны, например, механизмы и критерии назначения президентом председателей судов и судей, есть какой-то аппарат, какие-то люди, от которых зависят судьбы судей. А они кто? Их ход мысли вам понятен?
Потапенко: В целом. До того уровня, где я сам участвую как председатель областного суда. Открытость кадровой системы ограничена характером информации. Тут ведь используются характеристики, не всегда можно обсуждать их публично, поскольку есть опасность нарушения тайны частной жизни и самого кандидата в судьи, и его близких родственников. С другой стороны, квалификационные коллегии судей, которые играют большую роль в кадровых назначениях, должны быть более прозрачны и изнутри, и снаружи. Может быть, следует публиковать данные о претендентах на тот или иной судейский пост до заседания ККС, тогда любой гражданин будет вправе направить в коллегию свое мнение о кандидате в судьи и меньше будет беспредметных разговоров о коррупции.
РГ: И больше предметных.
Потапенко: Ну и правильно. Пусть ККС проверяет конкретные сигналы в отношении конкретных кандидатов в судьи, будет такой дополнительный народный фильтр, разновидность социального контроля за назначением судей.
РГ: Есть такая идея, что у судов вообще не должно быть председателей, нужен только завхоз, а все судьи равны между собой.
Потапенко: Завхоз так завхоз, не важно, как это называется. Но управлять аппаратом и координировать работу судей должен человек из судейской среды, хорошо всю эту систему знающий.
РГ: Обсуждаются два радикальных способа усилить независимость судей: это выборность председателей и создание механизма случайного распределения дел между судьями. Что вы об этом думаете?
Потапенко: К выборности председателей судов я отношусь однозначно отрицательно, по крайней мере в сегодняшних условиях. Выборными председателями станут те, при ком меньше ответственности, в этом смысле судьи не впереди всех остальных. Что касается распределения дел, то оно и сейчас в основном случайное: вот я беру пачку дел с этого угла стола и перекладываю на ваш: на тебе, рассматривай. Но этот механизм имеет и оборотную сторону: во-первых, так невозможно правильно распределить нагрузку, которая запредельна, во-вторых, полезна и специализация.
РГ: Может быть, существовавший прежде механизм выборности судей был лучше? Хотя о выборности в советский период можно говорить скорее понарошку.
Потапенко: Понарошку не понарошку, а надо было по предприятиям ездить, на вопросы отвечать, иногда нелицеприятные. Тут всегда есть плюсы и минусы... "Зависеть от царя, зависеть от народа - не все ль равно?.." Я бы чувствовал себя увереннее, если бы был избран. Но надо думать не как лучше нам - судьям, а как лучше всем - обществу в целом. Близость к обществу может создать защиту от бюрократического влияния, но обратной стороной будет опасность популизма. А личная независимость - это всегда ваша личная проблема, а в журналистике разве по-другому?
РГ: Почему Совет судей выбрал именно вас как главного по контактам с нами, журналистами?
Потапенко: Комиссию по связям с государственными органами, общественными организациями и средствами массовой информации я возглавляю с прошлого года. Наверное, выбор Советом судей моей кандидатуры был связан с темой докторской диссертации, которую я защитил, работая судьей Верховного суда РФ, в 2002 году. Она была посвящена диффамационному праву, защите чести и достоинства в суде. В работе над ней мне очень помогли профессор Михаил Федотов и кафедра ЮНЕСКО по авторскому праву, а также Алексей Симонов, президент Фонда защиты гласности, который посвящал меня в реальность отношений между судьями и журналистами, судами и СМИ.
Никитинский: Забавна эта встреча бывшего секретаря парторганизации Краснодарского краевого суда и бывшего диссидента Федотова - его даже отчислили в конце 60-х с юрфака МГУ. Да и Алексей Симонов - тоже человек, не склонный подчиняться партийной дисциплине.
Потапенко: Не вижу тут противоречия. В начале моей карьеры беспартийных судей просто не могло быть. В те времена наши отношения с журналистами тоже были проще, потому что суды и газеты подчинялись одному и тому же обкому. Мы плодотворно работали с Федотовым и Симоновым также над подготовкой Пленума Верховного суда по вопросам защиты чести и достоинства, который прошел в 2005 году. Сейчас вместе с ними (и, кстати, с вами), а также судьей Верховного суда Горшковым готовим проект нового постановления Пленума по отношениям между судами и СМИ. Есть много спорных вопросов, но они решаемы.
Никитинский: Постановление от 24 февраля 2005 года, в котором Пленум Верховного суда четко разделил факты и мнения и указал, что мнения не являются предметом судебного спора, помогло многим журналистам отстоять свои права, за это они вам не раз говорили спасибо. Но в бытность председателем Верховного суда Хакасии у вас были конфликты с журналистом и журналистское сообщество было не на вашей стороне. Припоминаете?
Потапенко: А наши отношения в условиях демократии и свободы слова и не могут быть безоблачными. Но стратегически суд и СМИ - союзники. Независимый суд без опоры на общественное мнение существовать не может, хотя судьи ни в коем случае не могут и скатываться в популизм. Но и журналисты в конечном итоге в конфликтных ситуациях ищут защиты у суда. А у кого еще?