Сегодня исполняется 75 лет народному артисту России Сергею Юрскому. К этой дате в издательстве "АСТ Астрель" вышла книга прозы и пьес Игоря Вацетиса - литературного двойника знаменитого актера и режиссера.
Игорь Вацетис - именной двойник Юрского, а не его псевдоним. Двойник отличается от просто псевдонима тем, что претендует на собственное жизненное пространство, пусть и вымышленное, но достоверное для всякого, кто готов включиться в эту игру. Иногда двойник перерастает своего автора и подменяет его: Жорж Санд, Максим Горький. Иногда они идут по жизни рука об руку и становятся неразлучной парой: последний самый яркий пример - Синявский-Терц. Иногда литературный двойник способен даже "слопать" трех реальных людей - Козьма Прутков. Игры с двойниками не всегда бывают забавными, но почти всегда опасны, как любое двойничество. Все определяет мера таланта и здравого смысла.
Случай Вацетис-Юрский - один из самых забавных и легких.
Разумеется, в театральной среде все знают, кто на самом деле является автором пьесы "Провокация", поставленного в театре Школа современной пьесы. Никакой не Вацетис, а Юрский. Он же режиссер, он исполнитель роли, он же муж и отец двух актрис, которые играют в спектакле - Натальи Теняковой и Дарьи Юрской. В данном случае фамилия Юрский еще и в качестве автора пьесы была бы чистым перебором, а у Юрского - хороший вкус и чутье на фальшь.
Куда более сложный, но и любопытный случай - Игорь Вацетис как автор незаконченного романа "Обстоятельства образа действия". Роман настолько феерически смешной и увлекательный, что он составил бы честь любому автору, претендующему на так называемого "широкого читателя", но не желающему при этом терять свое писательское достоинство. И здесь игра в Вацетиса - проныру-журналиста, талантливого графомана, кочующего из страны в страну, убегающего от разведок всего мира, - мне лично мало что дает и даже отчасти мешает. Здесь я чувствую перебор в другую сторону. Зачем мне Вацетис? Это проза, написанная актером и режиссером, а не "темным" журналистом. Она смешная, но и очень серьезная. Она поднимает весьма серьезные и человеческие и даже, страшно сказать, государственные проблемы.
В центре романа сотрудник КГБ лейтенант Никитин, вдохновенно работающий с диссидентами из художественной и научной среды на закате советской власти. Напиши это какой-нибудь реальный Вацетис, и вышла бы ерунда. Под пером Юрского это становится великолепным трагифарсом, который отнюдь не теряет своей актуальности и сегодня. Строй изменился, но люди-то - нет. А что такое строй, который якобы изменился. Это люди, которые изменились именно якобы.
Юрский - прекрасный литературный стилист. У него нет лишних фраз, лишних слов, ненужных красот. Где надо, он работает речью персонажа, где надо его внутренним монологом, где надо - одной-единственной деталью, найденной безошибочно. Но когда я читаю (вижу), как пьяные финны идут по коридору питерской гостиницы и поют "почти без акцента" "Жил-был у бабушки серенький козлик...", - я, конечно, понимаю, что это написано актером и режиссером. А вот коридорная той же гостиницы, генетическая чекистка, способная видеть пространство вверенного ей заведения сразу в четырех измерениях, это уже сугубо писательский продукт, ибо невозможно сыграть глаза, где левый смотрит направо, а правый - налево.
Впрочем, пусть будет и Вацетис. Юрский - прежде всего очень многогранный талант. Это человек объема, а не линии и плоскости. И если Юрскому мало одного Юрского, согласимся на еще и Вацетиса.
Сергей Юрский. Провокация: театр Игоря Вацетиса. - М.: АСТ: Астрель, 2010.