Инновации будут вводить на государственные деньги, с опорой на крупный бизнес. У экспертов есть иной взгляд на проблему: связывать развитие инновационного сектора в России исключительно с отечественным крупным бизнесом - значит заведомо ставить не на ту лошадь, считает главный научный сотрудник Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, доктор экономических наук Яков Паппэ.
- Те, кто обращается к крупному бизнесу как источнику инновационного развития, игнорируют как минимум три обстоятельства, - говорит Паппэ. - Во-первых, экономика стала глобальной. Все, что нужно, можно купить на мировом рынке. Во-вторых, наш крупный бизнес - в основном сырьевой или околосырьевой, и притом экспортно ориентированный. Прямого отношения к инновационному сектору в современном понимании он не имеет. Но деньги у него есть, и работать на мировом рынке он умеет. Появились новые технологии бурения - я приглашу лучшие сервисные фирмы, которые ими владеют. Понадобилось современное металлургическое оборудование - куплю его у мирового лидера отрасли. В-третьих, основной критерий успешности российского крупного бизнеса - капитализация - курс акций на мировых биржах. Основные кредиторы и инвесторы для него - иностранцы (за исключением коротких кризисных периодов). Но они, естественно, предпочитают, чтобы российские компании, в которые они вкладывают деньги, имели то же оборудование и те же технологии, что и немецкие, корейские, бразильские, египетские и т.д. И потенциальная переплата по сравнению с тем, что можно было купить внутри страны, мало кого пугает. Не помнит мировой финансовый рынок ни Кулибина, ни Патона. Знает не Попова, а Маркони.
Короче, российский крупный капитал для поддержания конкурентоспособности будет постоянно модернизироваться без всяких понуканий со стороны.
Но в подавляющей части - за счет внешних источников. Серьезно вкладываться в отечественный инновационный сектор, где нужно начинать едва ли ни с нуля, экспериментировать, рисковать, он по своей воле не будет. Тем более не станет экономить за счет покупки отечественной продукции. Ведущие компании и их собственники скорее всего будут вкладывать деньги (и, может быть, немалые) в инновационные проекты, на которые им укажет государство. Но только в порядке добровольно-принудительной социальной ответственности.
А вот средний бизнес в принципиально ином положении. В отличие от крупного, он, как правило, не имеет экспортно-сырьевых сверхдоходов и не получает иностранных кредитов. С другой стороны, не зависит от мнений международных банкиров и брокеров. Поэтому жизненно заинтересован в появлении дешевых и современных отечественных технологий и оборудования. И, на мой взгляд, готов вкладываться в их приобретение, производство и разработку, в том числе и в НИОКР. Чтобы закрутилась машинка инноваций, опирающаяся на средний бизнес, нужны два условия: наличие в стране инновационной среды, а также относительно длинных и дешевых заемных денег. Для первого и строится тот самый Инноград, с которого мы начали разговор, создаются исследовательские университеты и пр. Для второго необходим надежный партнер в лице отечественных банков.
- Заявление из уст специалиста по крупному бизнесу, признаться, неожиданное. Тогда давайте сразу уточним: что вы подразумеваете под средним бизнесом.
- Это тысячи компаний с годовой выручкой или оборотом от 1 до 15-20 млрд рублей. Они не только численно, но и по суммарному объему производства доминируют в большинстве отраслей обрабатывающей промышленности, АПК, строительстве. "Уралмаш", Кировский завод, "Очаково", "Микоян" - все это средний бизнес. Есть отрасли, в которых крупного бизнеса просто нет. И это не только часто оплакиваемая легкая промышленность, но и наша гордость - космическая.
- А пищевая промышленность?
- Она крайне неоднородна. Основную часть продукции в ней производит средний и малый бизнес, но достаточно и "крупняка". Это всем известные "Балтика", "Вимм-Билль-Данн", "Черкизово", "Объединенные кондитеры". Еще большую роль играют крупные сетевые компании в продуктовом ритейле. Там сформировались просто гиганты по нашим российским масштабам. Например, оборот "Магнита" превышает 100 млрд руб., а X-5 Retail Group (сети "Пятерочка", "Перекресток" и т.д.) - 200 млрд руб. Хотя "середняки" и в ритейле основа.
- Ну хорошо, получит средняя компания дешевый кредит и тут же смекнет: там, за морями, за долами, желанный товарец на эти деньги куда выгоднее.
- Так будет далеко не всегда. А кроме того, может быть построена система, которая стимулировала бы получателя кредита работать с отечественными контрагентами и вкладываться в инновационные, пусть и рисковые проекты. За счет дифференциации сроков кредита, процента, залога и других условий.
- Это не может быть расценено как ограничение рыночных свобод?
- Рыночная свобода - это прежде всего свобода равноправных контрагентов определять условия договора, в частности, кредитного. Вот когда стороны приходят к консенсусу не по обоюдному согласию, а, скажем, под нажимом губернатора, тогда налицо ограничение. Кстати, стороной договора может быть и государство. Простой пример: десятки стран развивают автопром посредством сборки иномарок на своей территории, но при этом соблюдается принцип локализации - определенная часть комплектующих должна быть изготовлена в стране сборки. И никто не говорит, что это ограничивает рыночную свободу.
- Но путь к инновациям - это не только дешевое финансирование, оно должно быть еще и доступным, долгосрочным. Все эти прелести в одном флаконе сегодня в состоянии обеспечить исключительно госбанки.
- А чем это плохо, если госбанки будут участвовать в решении подобной задачи? Я не удивлюсь, если возникнет схема кредитования, последовательными звеньями в которой будут: ЦБ, госбанки (ВЭБ, ВТБ, Сбербанк, Газпромбанк), крупные коммерческие банки, средние региональные банки (которые и будут главными непосредственными кредиторами). Кстати, подобная схема, но без последнего звена, с успехом действовала в самый острый период кризиса - с осени 2008-го по лето 2009 года - для поддержки отечественного крупного бизнеса. Почему бы в посткризисный период государству и госбанкам по той же логике не помочь среднему бизнесу, способному принимать и генерировать инновации? Эта сложнее, но и времени отведено больше.
- Значит, одними госбанками, как я понял, дело не ограничится.
- Разумеется, сами они из рук в руки выдавать кредиты среднему бизнесу не будут. Хотя бы потому, что в силу разницы размеров в среднем бизнесе госбанки не разбираются. Они передадут финансовые ресурсы коммерческим банкам...
- ...а те ринутся на валютную биржу, как в конце 2008-го.
- Это была нештатная ситуация. Не надо думать, что ЦБ такой сценарий не предвидел. Все предвидел и все понимал, и не только он. Но чего боялись власти больше всего в то время? Развала денежного обращения. Что придется возить наличность самолетами, как в 1993-1994 годах, выдавать зарплату тарелками и кастрюлями. Реальной казалась опасность потерять банковскую систему, на восстановление которой не хватило бы никаких денег. Немедленное возобновление кредитования реального сектора не было первоочередным приоритетом. Хотя вслух об этом не говорилось.
- Стало быть, банкам сознательно дали снять пенки?
- На профессиональном языке это называется "обеспечили необходимый уровень ликвидности в банковской системе". Но сейчас, повторяю, ситуация иная, и у нас есть все возможности отстроить разумный механизм кредитования среднего бизнеса и нацелить его на инновации, которые им могут быть востребованы. Мне кажется это важнее, чем в пожарном порядке строить иннограды без выверенной системы координат и точного адреса.
Конечно, не ведет к катастрофе и альтернативный вариант, который у нас стихийно реализовывался в последнее десятилетие: модернизация на иностранной технологический и производственной базе при лидирующей роли крупного бизнеса. Так мы получили и всеобщую "мобилизацию", и почти завершившуюся компьютеризацию страны. Это, бесспорно, развитие, но зависимое, догоняющее. Но если мы хотим развития, хотя бы частично опирающегося на собственные силы, то без масштабного среднего бизнеса, заточенного на инновации, не обойтись. Во всех развитых странах крупный бизнес - это каркас экономики, средний - ее мотор.
- Власть в разгар кризиса могла встряхнуть крупный бизнес, в частности, вполне легитимной сменой собственников. Но господдержку исправно получали даже заведомо неэффективные из них.
- Можно предположить, что сохранения нынешнего расклада собственников требовали долгосрочные интересы государства и национальной экономики, как их представляют власти. Я не готов сейчас обсуждать эти представления. Но от себя добавлю две вещи. Кто эффективен, а кто - нет, определяется не в момент циклического кризиса, тем более первого "нормального" кризиса в истории страны. Во-вторых, не уверен, что в тот момент на смену слабым собственникам пришли бы более сильные. И тем более, что их интересы коррелировались бы с общеэкономическими.
- Недавно почти вдвое был сокращен список стратегических предприятий. Можно предположить, что и техническая база у них получше, и кадры посильнее, а теперь еще и инвестициям они открыты. Готовые инноваторы!
- Да, судьба этих двух сотен предприятий принципиально изменилась. Но исключение из "белого" списка вовсе не означает, что они утратили статус государственных, что у них теперь нет госзаказа и их не опекает профильное ведомство. И уж тем более не предполагается, что завтра эти предприятия будут выставлены на продажу. Хотя внешние инвестиции, как известно, приходят только в результате частичной или полной приватизации. Мне кажется, сейчас у нас не такая ситуация, когда предприятия, да еще и не самые худшие, будут приватизироваться пачками. К тому же инвесторы бывают разные, способные как поднять, так и добить производство. Тут нужна тонкая штучная работа. Само по себе политическое решение немедленных конкретных последствий иметь не будет, но оно важно как сигнал. Сигнал о том, что мы готовы еще один большой кусок экономики переместить в рыночное поле.