Проверьте свои первые ассоциации, которые вызывает словосочетание "тургеневская героиня".
Нет, ошибаетесь, сегодня не кружева и ажурные беседки служат фоном робким взглядам и томным вздохам. В спектакле БДТ им. Товстоногова тургеневские страдания проходят под визг бензопилы и жужжание дрели, а "романтические" настроения создают гимнастические снаряды и пакля, забившая не только щели между бревнами, но и все углы дома и души его обитателей.
"Месяц в деревне" БДТ им. Товстоногова на фестивале "Золотая маска" выдвинут в пяти номинациях: лучшая работа режиссера - Анатолия Праудина, мужская роль - Руслана Барабанова (сыгравшего Беляева); художника - Александра Орлова, художника по костюму - Ирины Чередниковой и художника по свету - Владислава Власова. За что еще действительно стоило бы отметить постановку - так это за редкое сегодня на театре стилистическое единство увиденного и услышанного, за драматическую и сценографическую целостность постановки, настолько очевидную, что, кажется, будто события развиваются не на сцене и не в рамках фестиваля, а в пределах одной картины. Нарисованной в пастельных тонах и ограниченной багетом, за размеры которого героям не вырваться ни при каких амурных обстоятельствах.
В этом старательно стильном оформлении в бежевой и желто-коричневой гамме все положительные эмоции будто тоже цвета топленого молока, а раздражение - чуть пригоревшего. В таких расцветках речь в первую очередь идет не о зашкаливающих страстях, а о больных самолюбиях. Хорошо уже то, что людям хотя бы есть время и дело любить и лелеять свои чувства, а не тосковать по поводу отсутствия таковых...
Надо признать, что кое-что от традиционного тургеневского в спектакле все-таки осталось. Главной декорацией и одновременно звуковым фоном "Месяца в деревне" служит щебетанье птиц. Что же до плетеной мебели, куч пакли на свежеструганом деревянном полу, гимнастического коня и невесть откуда взявшегося в этом пейзаже трактора на заднем фоне... Предметы, входящие здесь в среду обитания действующих лиц, можно пересчитать по пальцам. Мелодика речи - почти нейтральна. Одни говорят небрежно, словно роняют слова, другие - их подбирают. Мизансцены - графически выверенные: мужчины от женщин держатся на почтительном трехметровом расстоянии, а во время признаний в любви и вовсе отходят друг от друга подальше - по разные углы сцены. Беляев среди прочих равных (а как вы помните, это студент, нанятый учителем к мальчику, но смутивший и перебаламутивший всю женскую половину имения от служанки Кати и сироты-воспитанницы Верочки до хозяйки дома помещицы Натальи Петровны); так вот этот Беляев, может, и не самый достойный из присутствующих, но что точно - самый резвый. Поступает - как заблагорассудится, движется не по заданной правилами хорошего тона траектории, а непредсказуемо-импульсивно, наскоками. Причем буквально: то стойку на голове сделает, то на "козла" запрыгнет, то кувырком к ногам припадет. То подпрыгнет, то присядет, то одну барышню смутит, то другой голову заморочит... Рисунок роли - не столько драматический, сколько акробатический. При такой энергичности его молодость оказывается заразна: столкнувшись с Беляевым, влюбленные в него дамы и сами начинают шевелиться быстрее - забегает Верочка, закружится служанка Катя и даже гранд-дама Наталья Петровна (Александра Куликова) начнет подпрыгивать, как девочка. Будто и впрямь молодость и свежесть чувств передаются по воздуху, как вирус. Но они же и выталкивают их главного носителя из имения, дабы не нарушать спокойствие обывателей. Которые, может, и рады бы наломать дров в своей жизни и совершать кувырок через голову, как Беляев, но законы пастельного жанра, так сказать, не позволяют выбиваться из предопределенной судьбой постной гаммы чувств.
И так получается, что самыми яркими цветовыми пятнами становятся второстепенные персонажи, чьи роли скромны и немногословны, но личные истории от этого не менее трагичны. Где-то на горизонте изредка маячит обманутый муж главной героини. Его сосед Афанасий Иванович Большинцов в исполнении Андрея Шаркова - действительно добрейший человек, угораздило которого посвататься к девочке-сироте, забирает львиную долю симпатии публики. Как и живописная маменька Ислаева в трогательном чепчике (в исполнении Марины Адашевской), подмечающая каждую тень в изменчивом настроении своей любвеобильной невестки.
В главную тему запретной любви замужней хозяйки имения к молодому учителю они вписываются только по касательной и - оказываются наиболее жизнеспособными и колоритными героями. Потому как сама история зародившейся и оборвавшейся любви здесь рассказывается с хладнокровием патологоанатома. Вскрывшего причины, добравшегося до сути, констатировавшего истину, но помочь ничем уже не способного. Ни тургеневским девушкам, ни бальзаковским женщинам, ни лермонтовским старушкам.