С 25 мая по 1 июня во второй раз пройдет Киевский международный фестиваль. Уже известно, что председателем жюри основной конкурсной программы II Киевского международного кинофестиваля станет режиссер Отар Иоселиани, легенда кино, отмеченная на Каннском, Венецианском и Берлинском кинофестивалях.
Откроется КМКФ иронической комедией Иоселиани "Шантрапа", в которой роль главы комитета кинематографии сыграл Богдан Ступка, являющийся президентом Киевского фестиваля. В интервью "Российской газете" знаменитый украинский актер рассказал о том, почему Отар Иоселиани называет его Ступочкой и почему весь Киев ходит смотреть, как просит прощения именитый актер.
Российская газета: Богдан Сильвестрович, в мае в Киеве цветут каштаны. Слышала, возле руководимого вами театра им. Франко какой-то удивительный каштан цветет.
Богдан Ступка: А, да. Он цветет два раза в год. Все изумляются - "чудо!". А на самом деле под ним труба теплоцентрали проходит.
РГ: Так вы фестиваль специально под каштаны подогнали?
Ступка: Мы подогнали под Канны. Там фестиваль заканчивается 23 мая, и чтоб народ не разъезжался по Америкам - лучше сразу к нам, в Киев.
РГ: Вы взялись за руководство этим фестивалем, зачем вам еще одна головная боль?
Ступка: Ну что вы! Создать в Киеве кинофестиваль было моей давнишней мечтой. Я уверен, что наш город займет достойное место среди таких европейских киностолиц, как Венеция, Берлин, Рим, Карловы Вары...
И потом, я же обожаю молодежь. А у нас, знаете, сколько ее было в прошлом году! Питер Гринуэй давал мастер-класс - так весь наш тысячный зал был битком набит молодежью. Надеюсь, что в этом году мастер-классом нас порадует Отар Иоселиани.
РГ: В чьей "Шантрапе" вы снялись. Расскажите, пожалуйста, про фильм, про себя и Иоселиани...
Ступка: А вы знаете, кстати, что это означает - "шантрапа"? По-французски chantera - "будет петь". А chantera pas - "никогда не будет петь". А у нас - это мелюзга необразованная, шпана. Странно, да?
А Отар... Он замечательный! Я так давно хотел с ним поработать. Но боялся его ужасно - ведь сам Иоселиани! Забавно, что он не хотел меня снимать. Думал: "А, вот сейчас приедет звезда киевская, начнет качать права в кадре". Но потом мы подружились, и он стал меня называть Ступочкой. Вчера как раз звонил мне из Парижа, где он живет, комплимент сделал. Ты, говорит, такой естественный! А роль у меня там небольшая - я играю высокопоставленного чиновника Госкино, человека с юмором, которому понравился молодой режиссер, и он всячески его поддерживает. В каком-то смысле это биографический фильм Иоселиани.
А еще я недавно закончил сниматься у Константина Худякова в фильме "Однажды в Ростове". Это Новочеркасск, 1962 год.
РГ: Расстрел голодного бунта?
Ступка: Да-да. Там такие шекспировские страсти! Я играю отца детей, которых убивают. Он был правоверным коммунистом, но однажды защитил рабочих, и его арестовали. Он сбегает, чтобы узнать, правда ли, что дети погибли. И на их могилах его расстреливают. Ужасная история...
РГ: И все же роль не уровня Тараса Бульбы.
Ступка: Не-а... (Печально.)
РГ: Когда же получите третьего "Золотого орла", которого вы себе заказали на последней церемонии, получая премию за Бульбу?
Ступка: Да, "Оскара" надо! Но вот не посылают меня... Как-то Ежи Гофман сказал нашим актерам: "Ребята, да вы лучше артисты, чем американские. Но ваша трагедия в том, что вы родились не на Потомаке".
РГ: А почему вы согласились на еще одну маленькую роль - помещика Лебедева в чеховском "Иванове", который экранизирует Вадим Дубровицкий. Только потому, что это - Чехов?
Ступка: И Чехов. И Дубровицкий, с которым мы подружились, когда он снимал многосерийный фильм "Полонез Кречинского" (по трилогии Сухово-Кобылина. - Прим. авт.) Честно скажу, я не знаю, что у меня получилось в "Иванове". Я на съемки приехал на следующий день по окончании "Тараса Бульбы", и хотя я обычно легко выхожу из образа, а здесь все как-то не получалось. Сложно мне дался Бульба - и 7 месяцев трудных съемок, и мама моя тогда умерла, ей было 95 лет. И так интересно получилось - 26 июля я ее похоронил, а 27 июля вернулся на съемочную площадку. И вот сижу я в кольчуге, грустный такой. И вдруг ассистентка бежит: "У вас внук родился! Внук родился!.." Это мой младшенький внук, Бодя его зовут, как меня. И, короче, Бульба давил на меня уже и на съемках "Иванова".
РГ: Так ведь на роли Лебедева можно было расслабиться.
Ступка: А мы и расслабились. С Эдуардом Марцевичем. Пели оперные арии. "Сегодня ты-ы-ы, а завтра я-я-я. Так бросьте же борьбу, ловите миг удачи!" (ария Германа из "Пиковой дамы". - Прим. авт.) Эдуард знает все оперы, а я и вовсе вырос за кулисами оперного театра. И я так хотел быть оперным певцом. Но слуха и голоса не имел, ревел как раненый олень, чем раздражал всех соседей. "Ваш сын так воет!" - жаловались они отцу. Но все равно я все время хожу и пою. Любимая моя опера "Рихард Зорге" Юлия Мейтуса. А вы и не слыхали о такой! "Знакомьтесь, жена-а-а военного атташе..." Смешная такая опера, я к ней с иронией отношусь. Но она из моего детства - ее в Львовском оперном театре исполняли.
РГ: Надо думать, вы пели и знаменитую мефистофельскую арию "Люди гибнут за металл"?
Ступка: А как же! Петь на сцене хоть и не удалось, зато играю и Мефистофеля, и старого Фауста (молодого играет мой сын Остап) в нашем спектакле "Легенда о Фаусте".
РГ: Да, и вы так проникновенно говорите финальный монолог Фауста. Не на разрыв аорты, от чего еще больше мурашки бегут по коже.
Ступка: А и не надо кричать - ведь это же его мысли, а мысли не кричат. Для меня это особый монолог. Старый Фауст перед публикой просит прощения за содеянное, за то, что продал душу дьяволу, чтобы быть всесильным. Все в Киеве говорят: "Иди, посмотри, там Ступка просит прощения!"
РГ: Вам и в самом деле это близко?
Ступка: Каждый человек грешен, и я действительно подставляю свои переживания, вроде как от своего имени прошу прощения: я вас собрал, чтобы осушить поминальную рюмку. И у близких, и у врагов прошу прощения. Простите меня великодушно. И всегда имейте перед глазами нашего Господа. Всегда молитесь ему, не предавайте его.
РГ: Фауст не смог устоять перед искушениями. Например, перед искушением денег. Которые, по определению Столыпина, - "чеканная свобода".
Ступка: Для одних - это свобода, для других - ловушка. Этого искушения и не боюсь. Всех денег все равно не заработаешь. Я не хочу говорить - "украдешь". Что артист может взять домой? Грим, вазелин и пудру. Даже реквизит не возьмешь - ведь все это туфта, подделка. Не знаю, я как-то умеренно отношусь к деньгам, вообще к материальному - у меня даже дачи нет.
РГ: А искушение властью? Все-таки у вас есть опыт министра культуры Украины...
Ступка: Единственная радость от министерского поста осталась - министерская пенсия. А так... Примерил на себя очередную роль и понял - не для меня. Хотя любопытно было наблюдать, как менялось ко мне отношение: пылинки сдували, на день рождения цветы несли с утра до вечера, как покойнику. Меня искушали - взятки пытались сунуть. Я отказывался, а мне: "Ну что ты! Другой ведь возьмет!" - "Пусть другой, а я - не хочу, боже сохрани меня от этого".
Я, кстати, тут устоял перед одним искушением - перед выборами хотели, чтобы я агитировал за одного из претендентов на пост президента. А я отвечал: я принадлежу партии, которой уже пять тысяч лет, - партии искусства. Хотели даже, чтоб я выдвигался на пост президента Украины. Такие предложения можно воспринимать только с иронией. Меня убеждали: "Вот Рейган". "Но, - отвечал я, - он был плохой артист". Хороший артист не сыграет президента - все-таки у нас, у творческих людей, другое восприятие мира. Я по-своему воспринимаю людей - я смотрю лицо, пластику, слушаю голос. Я пытался создать творческий тип чиновника и понял - это невозможно.
А вообще если говорить об искушениях, то на могиле замечательного нашего философа Григория Сковороды записано: "Мир ловил меня и не поймал". Всю жизнь Сковорода убегал - от славы, от тщеславия, от прочих искушений. Так и я. Надо иметь бога в сердце. Вот и все.