Оберштурмфюрер СС, старший офицер гестапо Вилли Леман на Лубянке проходил сначала как А/201, а затем под именем Брайтенбах. О единственном нашем агенте в гестапо уже писали, однако 22 июня 2009 года в Пресс-бюро СВР состоялось любопытное событие. Руководитель Пресс-бюро Сергей Иванов публично передал архивные, никогда не публиковавшиеся материалы и документы известному писателю, историку плюс исключительно дотошливому и доброжелательному человеку, великолепному рассказчику Теодору Гладкову. Теодор Кириллович - автор десятков книг о разведке, так что кому как не ему.
И вот держу в руках новенькую книгу "Его Величество агент" объемом в 16 листов, только что вышедшую в издательстве "Печатные традиции". Интересно! И знаете, что поразило лично меня больше всего, хотя удивило действительно многое? До чего же сложна, непредсказуема человеческая судьба. Педант, непревзойденный конспиратор, осторожнейший и опытнейший агент, не позволяющий себе ничего лишнего ни в разговорах, ни в выпивке, умертвлен в Доме смерти берлинской тюрьмы Плетцензее в конце 1942-го. А его непутевый соратник и друг, бывший полицейский Эрнст Кур, он же Раупе, он же А/70, с помощью которого Леман и установил еще в 1928-м связь с нашими, вышел сухим из воды. Не просыхающий хронический алкоголик, выпивающий после получения денег от советской разведки 17 рюмок коньяка в разных пивных точках, нашпигованных сосисками и шпиками. Болтун, звонящий под шофе своему советскому куратору прямо домой и спрашивающий как это по-русски "пролетарии всех стран..."? Человек, которого советская разведка вывезла на несколько лет от греха подальше в Швейцарию - только бы не навел, не выдал Лемана. Грубиян, на которого жаловалась в полицию собственная сожительница и чья квартира несколько раз обыскивалась гестапо, ибо гражданскую жену заподозрили в коммунистических симпатиях... И этот Кур выжил, выдюжил, пишу об этом не без симпатии, и даже продолжил сотрудничество с советской разведкой даже в послевоенные годы. Он был вычеркнут из списков агентурной сети лишь в 1950-м, да и то лишь по возрасту: бесшабашному агенту, завербованному в 1928-м, шел уже восьмой десяток. Вот она, судьба.
А Леман, скромный, незаметный, был бесценен. И не потому, что оказался единственным в своем роде. Его эффективность, как стало понятно из рассекреченных и приведенных в книге архивных материалов, фантастическая. Неприметный "дядюшка Вилли" работал бок о бок с такими зловещими фигурами фашистских спецслужб, как Мюллер и Шелленберг, и ухитрился обмануть всех, всех до единого. Он напередавал в Центр ценнейших сведений на 28 томов! Предупреждал о готовящихся арестах советских разведчиков и агентов. Давал подробнейшие описания структур гестапо. Сообщал о политических планах Гитлера. А чего стоило одно лишь официальное вступление в члены СС. Леману, как и всем остальным, пришлось документально доказывать свое арийское происхождение вплоть до 1800 года, а чтобы претендовать на офицерское звание - до 1750-го! И все эти тщательнейшие проверки он прошел, был номинально зачислен в 44-й Берлинский штурмовой отряд СС. Один из старейших работников гестапо назвал точную дату - 25 апреля 1941 года - предстоящего вторжения в Югославию. Это имело огромнейшее значение: Гитлеру пришлось отсрочить войну с Советским Союзом. И теперь можно понять, чем же объясняется разнобой в датах начала нападения на СССР, - о них регулярно передавали в Центр самые разные источники советской внешней и военной разведок.
Но точнейшую дату назвал сам Леман. В четверг 19 июня 1941-го в посольском кабинете выходящего на связь с Брайтенбахом сотрудника разведки Бориса Журавлева раздалась комбинация из двух звонков. Они различались определенным интервалом и продолжительностью. Такова была договоренность: звонили из двух разных телефонных автоматов, но расположенных близко друг от друга. Эти звонки означали срочный и категорический вызов на экстраординарную встречу. На нее мгновенно отправился не сотрудник разведки Александр Коротков (так значилось во многих публикациях), а его непосредственный подчиненный Борис Журавлев. Этот, как и многие рассекреченные материалы, тоже приводится в книге. Создалось впечатление, что Брайтенбах даже забыл о правилах конспирации. "Война, - сообщил он. - Все решено и бесповоротно. В воскресенье, 22-го. В три утра. По всей линии границы, с юга на север. Объявление будет формальное. Одновременно с первой бомбой". Шифрограмма в Москву ушла немедленно, и чтобы придать ей, наиважнейшей, еще более солидный вес, не по линии резидентуры, а дипломатического представительства. Да, точнейшая дата прямо из гестапо - трое суток Стране Советов на подготовку.
То было последнее сообщение Брайтенбаха. Связь с ним была прервана. Впрочем, к весне 1942-го Центр не сумел восстановить ее ни с одним из своих берлинских агентов, считая участников мощной "Красной капеллы". Но 5 августа 1942 года в район между Брянском и Гомелем опустились на парашюте два советских агента - два немца-антифашиста Хесслер и Барт. Через неделю пара радистов с двумя рациями, действовавшая под видом отпускников, добралась через Варшаву и Познань до Берлина. Задача - восстановить связь с "Красной капеллой", а уж потом...
Видимо, была встреча с Брайтенбахом. Судя по всему, на нее отправился уже гестаповский агент: Хесслер и Барт были арестованы. Хесслер выдержал все пытки, не сказал ни слова. Примерный семьянин Барт нарушил все инструкции и отправился к находившейся в госпитале жене. Был тотчас выдан работавшей в клинике осведомительницей и 9 сентября 1942 года арестован. Его пытали, и он согласился на радиоигру. И хотя сигнал о том, что работает под контролем врага, Барт передал, в Центре знака то ли не заметили, то ли приняли за технический сбой.
А Леман был арестован. Его громкий провал обозначал бы конец карьеры многих людей в гестапо. И Мюллер сделал все по-тихому. О последних днях и часах Лемана известно мало. Кроме того, что замучили его в тюрьме Плетцензее. Жене Маргарет сказали, что ее муж скончался во время секретной командировки, а сообщение о его смерти появилось в официальном информационном бюллетене 29 января 1943 года...
Чтобы сохранить тайну, Маргарет Леман даже не тронули. Сразу после войны ее отыскал в Берлине ставший полковником Александр Коротков.