Последний акт драмы, разыгравшейся в Киргизии, приближается к развязке. Хотелось бы верить, не к кровавой, но это зависит от того, как поведут себя обе стороны. Курманбек Бакиев - тот как раз обещает Киогизии новую кровь, если в село под Джалал-Абадом, где он скрывается, прибудет группа спецназовцев и начнет операцию по его задержанию: "Пусть летят, хоть группа, хоть две, хоть пять... Если они попытаются взять нас силой, вы видите, сколько тут людей... здесь не пять и не десять тысяч, больше будет людей... мы будем сопротивляться. Мы утопим Киргизию в крови, если они попытаются физически устранить меня". Временное правительство приняло декрет о лишении Бакиева неприкосновенности, требует суда над ним, но, понимая свою ответственность за дальнейший ход событий, медлит с арестом: "Наша задача не допустить новых жертв, мы осознаем, что они будут на нашем счету".
Ситуация в Киргизии меняется едва ли не каждый час, но одно уже точно устоялось: Курманбек Бакиев, что бы он там ни говорил, больше не президент. Апелляции к мировому сообществу, призывы ввести в Киргизию международный миротворческий контингент, горячечные монологи о "банде преступников, захвативших власть", экзотические предложения сделать столицей страны город Ош, где свергнутого национального лидера якобы ждут не дождутся тысячи его сограждан и десятки преданных соратников, публичные заклинания, что он был и остается законным президентом, - все это от отчаянного бессилия, от явственной, в том числе и ему самому, невозможности повернуть события вспять.
Как всегда в таких случаях, свергнутые власти находят объяснение мятежу не в пороках созданного ими режима, а в происках "определенных сил", в первую очередь - внешних. В отличие от экс-премьера Данияра Усенова, заявившего, что видит тут "российский след", Курманбек Бакиев сразу сказал: "Я не верю, что Россия или США к этому причастны". О непричастности России к беспорядкам в Киргизии, как только они начались, заявил со своей стороны и Владимир Путин. Впрочем, и без того невозможно поверить, что запал мятежа в Киргизии создавался и поджигался кем-то извне. Соединенным Штатам не нужны потрясения в стране, где расположена их военная база "Манас". России и подавно не хочется получить очаг нестабильности в Центральной Азии, имеющей выход к неспокойному Афганистану. Другое дело, что Москва имела все основания быть недовольной политикой Бишкека, в частности - его позицией по размещению в Киргизии американской военной базы. В свое время Киргизия получила от России безвозмездно 150 миллионов долларов на стабилизацию экономики, плюс 300 миллионов льготного кредита, да еще на 100 миллионов ей списали долги. Все это - в обмен на обязательство вывести из страны американских военных. Обязательство не было выполнено. Точно так же - и это не менее важно - Бишкек нарушил и бизнес-договоренности с Москвой: отказался передать России предприятие "Дастан", сорвал реализацию ряда проектов в области энергетики. Москве было известно и то, что рейдерские захваты российских предприятий осуществлялись по заказу сына президента - Максима Бакиева; он возглавлял Центральное агентство по развитию инвестиций, был мощной теневой фигурой в киргизской политике. Вдобавок ко всему Бишкек развернул подготовку к открытию в Киргизии учебного центра США и повел наступление на российские сайты.
Достаточно этого, чтобы Москва не проявляла сочувствия к судьбе свергнутого клана Бакиевых? Вполне. По тем же причинам является ли Москва движущей силой очередной - второй по счету - киргизской революции? Кто-то хотел бы так думать, но никакими способами сплотить киргизскую оппозицию, поднять ее на свержение режима, организовать массовые волнения Москва не располагала и не располагает. Порох смутного недовольства был накоплен внутри страны, ниоткуда извне его не завозили.
Причина народного бунта в Киргизии - несомненно, в системе власти. И дело даже не в том, что эта система далека от западных демократических стандартов (навязывать их азиатской стране с ее специфическими традициями было бы глупо да и небезопасно). Дело в другом: режим, сложившийся в Киргизии, не обеспечивал ее населению относительно сносных условий жизни. Ни "происками врагов", ни политическим экстремизмом природу киргизского бунта не объяснишь. Во многом она объясняется массовой бедностью. И еще тем, что протестные настроения в Киргизии не имели свободного выхода. Оппозиция не только не была представлена во власти, но еще и подвергалась преследованиям. Ее лидеры (среди них - бывшие высокопоставленные чиновники) томились по тюрьмам либо пребывали в изгнании. Подпольное существование оппозиции - одно из веских объяснений, почему недовольство режимом приняло в Киргизии крайние, даже кровавые формы.
Вообще-то вовлечь бедных в борьбу за свои экономические права неимоверно трудно. Бедность - не только социальный детонатор, но и великая тормозящая сила. Самое, казалось бы, непостижимое, а по сути, совершенно закономерное в природе и психологии нищеты - страх перед переменами. Этот страх заклинает: пусть остается все как есть, лишь бы не было хуже. И президент Бакиев, и загнанный жизнью дехканин одинаково желали стабильности. Первый - стабильности своего государственного положения, второй - стабильности хоть какого-то заработка. И поэтому оба они до поры до времени были нужны друг другу. Чему подтверждение - прошедшие в июле прошлого года президентские выборы, на которых Бакиев набрал 88,65 процента голосов. Понятно - административный ресурс. Понятно - азиатская традиция всегда быть за того, кто правит. Но даже если скинуть на это процентов 20-25, все равно результат убедительный. И теперь свергнутый президент вроде бы имеет основания утверждать, что мятеж подняла кучка жаждущих власти бандитов, а не народ. Послушно голосовавшие за него граждане и взбесившаяся толпа - неужто это одни и те же люди? Да быть того не может!
Может. И было уже. Здесь же. Пять лет назад. Толпа, вдохновляемая Бакиевым и его людьми, свергла (по счастью, без кровопролития) президента Аскара Акаева. Теперь та же толпа свергла свержителя. Никто так не склонен к мятежам и переворотам, как рядовые граждане, поверившие власти, чтобы опять разочароваться в ней.
Подобные революции опасны еще и тем, что не имеют конца. Это самовоспроизводящийся порядок жизни: захват власти - расправа с предшественниками - распределение ключевых ролей в политике и бизнесе между соратниками, друзьями, родственниками - передел собственности - внеэкономическое решение экономических вопросов - подавление несогласных - новый бунт.
Спустя пять лет Киргизия начинает путь по тому же кругу. У пришедших к власти - серьезные планы по части реформирования государственного устройства, изменения всей политической системы страны. Временное правительство объявило, что собирается провести референдум по новой Конституции. Предполагается, что Киргизия станет парламентской республикой, что правительство станет формироваться правящей коалицией, что избирать президента отныне будет не парламент, а народ.
Курманбек Бакиев пять лет назад начинал ровно с того же.