Открытку вместе с другими документами в 1941 году перехватили фашисты, и несколько десятилетий она пролежала в австрийском архиве. И только сейчас она дошла до адресата.
Всего в Украину, откуда гитлеровцами в июне-июле 1941 года и была вывезена корреспонденция, австрийский архив передал 1186 писем. Девять из них были адресованы жителям Татарской АССР. Все письма в очень хорошем состоянии, ни одно из них так и не распечатано. Во время передачи почты в Мемориальный комплекс "Национальный музей истории Великой Отечественной войны 1941-1945 годов" в Киев австрийская сторона высказала предположение, что переписка солдат со своими родными и близкими рисует картину настроения советского народа в начале войны, именно поэтому письма понадобились гитлеровцам. Сейчас сотрудники мемориала ведут большую работу по поиску тех людей, кто так и не дождался дорогого письма.
Одного из получателей нашли в Елабуге. Долгие годы 89-летняя жительница Елабуги Александра Илькова ждала, когда ее муж постучит в дверь и она сможет познакомить его с дочерью Людочкой, которую он никогда не видел. Женщина искала следы офицера во всех архивах. Но всякий раз неизвестные ей люди выражали скупые сожаления по поводу того, что помочь ей ничем не могут - о Петре Войтенко нет никаких сведений.
Все письма, а их было семь, полученные Александрой Афанасьевной с фронта, адресованы "милому Шурику". В то время Саша была худенькой и невысокой девушкой, больше похожей на мальчишку, поэтому с первых дней их знакомства Петр и не называл ее иначе, как "милый Шурик". Она не обижалась.
Своего Петю Саша встретила накануне Великой Отечественной войны далеко от родной Елабуги. В 40-м девушка помогала старшей сестре вместе с детьми перебраться к мужу в Кривой Рог. Там и познакомилась со своим суженым - молодым лейтенантом. Они строили планы на будущее, но через два месяца после их женитьбы началась война.
Как-то Александру пригласила к себе жена политрука, обещала научить готовить фаршированную рыбу.
- В то время как мы кулинарили, в кухню влетела соседка, вся в слезах, и как закричит на нас: "Что вы тут делаете? Весь городок как улей гудит, война началась!" - вспоминает Александра Афанасьевна. - Мы остолбенели. Даже не помню, как до дома добралась. А там уже ждала записка от Петра: "Никуда не уходи, пришлю за тобой машину". Вечером меня отвезли к мужу в военный лагерь. Высадили где-то за километр. Я как со ступеньки спрыгнула, так и помчалась к мужу что есть мочи. Смотрю, а он мне навстречу бежит. Мы тогда и поговорить не смогли, ему постоянно приходилось то один, то другой приказ отдавать. Ближе к полуночи он меня проводил. Расцеловал так, как будто видимся в последний раз. Тогда он уже знал, что у нас будет ребенок.
Через неделю Александра застала Петра дома. Тот лежал, уткнувшись лицом в подушку, на белоснежном покрывале, прямо в одежде.
- Это было не похоже на него, - рассказывает женщина. - Он тихо сказал, что, может быть, в последний раз так лежит. Я-то думала, что они уже далеко на фронте. Но их отпустили проститься с родными, так как боеприпасы еще не подошли. Мы были вместе еще почти сутки. После этого я уже больше никогда его не видела.
Поначалу женщин уверяли, что через месяц война закончится, так что своих мужей они могут дожидаться дома. Но вскоре военный городок стали бомбить фашисты.
- Однажды во время авианалета дверь завалило рухнувшее по соседству здание. Два дня сидели в темноте без еды и воды, пытались выковырять щелку руками, но ничего не выходило. Из плена нас вызволили солдаты. Они рассказали, что, пока мы сидели в подвале, в городке побывали фашисты.
После этого женщин с детьми эвакуировали в Краснодарский край. С собой у них были только сумки от противогазов, которые они приспособили под документы. Саша бежала в сапогах на босу ногу и брезентовом плаще Петра.
В Краснодарском крае Александра задержалась на два месяца. Работала наряду с другими женщинами в колхозе, за обед. В середине сентября к женам офицеров приехал военком, раздал им деньги и велел спасаться. Фашисты были на подходе.
- Через несколько дней я получила весточку от Петра. Это были несколько страниц из маленького блокнота, написанные красным карандашом. Письмо шло так долго, что буквы почти стерлись. Я очень расстроилась. Но в тот же вечер пришла телеграмма из Киева: "Жив-здоров, письма получаю". После этого открытки и треугольники больше не приходили.
Целый месяц Александра добиралась до родной Елабуги. Поезда, на которых она ехала, бомбили. Приходилось идти пешком. Денег не осталось. Еды тоже не было. С товарных поездов, куда она вместе с другими беженцами проникала зайцем, их сбрасывали на следующей же станции.
Когда добралась до дома, родные Шурочку не узнали.
- Я села на бревно возле дома, куда за время моего отсутствия переселили маму и брата с сестрой, и не могла вымолвить ни слова. Мимо прошла мама и спросила у ребят, кто это тут сидит. Те ответили, что, наверное, эвакуированная еды просит. Сколько просидела, не помню. Вижу, мама собирается уходить, и тут из меня наконец-то вырвался крик: "Мама, ты меня не узнала?"
Через несколько месяцев на свет появилась дочь Людмила. Роды были тяжелыми, девочка родилась богатырем весом в четыре с половиной килограмма и как две капли воды походила на отца.
Спустя многие годы Александра Афанасьевна передала письма с фронта школьному музею, но до сих пор помнит наизусть их содержание. А вот с последней открыткой, которая искала ее 70 лет, она никогда не расстанется. Слишком долго ее ждала...