С этими пейзажами мы как будто родились. Все их как будто уже видели, еще не видя, - и солнечный радостный "Март", и "Золотую осень" с ее прозрачным воздухом, и широкую тревожную "Владимирку", и вечернюю затаенность "У омута"...
Про этого художника язык не повернется сказать "неизвестный Левитан". Даже о том, что видишь в первый раз. Все как будто давным-давно известно. Потому что в первый раз - только на полотне, а в натуре все это видено-перевидено: и "Бурный день" с его предгрозовым ветреным небом (совершенно вангоговский вихреобразный свободный мазок), и "Овраг", спускающийся к реке с травой по пояс, и слегка подернутые туманом "Стога" с взошедшей луной, и забрызганный мелкими белыми цветочками "Луг на опушке леса", и буйно цветущий кувшинками и прочей водной зеленью "Заросший пруд".
Все состояния русской природы во все времена года переданы Исааком Левитаном с какой-то надчеловеческой поразительной художественной достоверностью. Зритель не только видит картинку в окошке рамы, он будто ощущает воздух, его движение, его состояние, даже его температуру и влажность. Шел к этим вершинам мастерства художник через сотни этюдов, учитывая световые и цветовые эффекты, неустанно работая с воздушной перспективой, заботясь об оптимальном соотношении земли, воды и неба. Но волнует нас в картинах Левитана все-таки не иллюзорное жизнеподобие (не секрет, что картину он нередко "собирал" из этюдов, добиваясь полной ясности и предельной выразительности мотива), а та его особая и органичная слиянность лирического и эпического, о которой говорил К. Юон, и те высокие философские обобщения, решенные пластическими средствами, которые подспудно чувствует каждый зритель, даже не имея специального художественного образования.
Царица времен года, как и у главного гения русской словесности, у художника, - осень. И свою знаменитую "Владимирку" Левитан писал, живя в пушкинском Болдино. А в картине "У омута" - та самая река Тьма, когда-то вдохновившая Пушкина на создание поэмы "Русалка". Осенние вариации Левитана бесконечны - более ста полотен. Вообще за свою недолгую по нынешним меркам сорокалетнюю жизнь он успел создать поразительно много. После его смерти в мастерской осталось более трехсот этюдов. А его приверженность грустной осенней теме принято объяснять ранней и, увы, неизлечимой болезнью - поражением аорты. Не слишком ли лобовое объяснение? Думается, художественное и словесное наследие Левитана (прежде всего - письма и документы) еще ждут своего кропотливого исследователя.
Именно такую возможность неспешного знакомства как со знаменитыми, так и с укрытыми в запасниках работами гения русского пейзажа как раз и предоставляет Русский музей на недавно открытой персональной выставке Левитана. Стоит отметить и выпущенный к выставке подробный альбом-каталог. Русский музей в последние годы взял за правило сопровождать все значительные выставки подобными изданиями, что весьма облегчает работу исследователей и, конечно же, радует зрителей.
Персональная выставка работ Левитана в Русском музее, с одной стороны, продолжает серию экспозиций ведущих мастеров отечественного пейзажа (Саврасов, Куинджи, Шишкин), с другой стороны, открывает серию юбилейных выставок. Кстати, предыдущая "персоналка" Левитана была в далеком 1961 году. На этот раз работами великого мастера заполнены три зала корпуса Бенуа. Экспозиция выстроена как хронологически, так и тематически. Представлено около 100 полотен, многие из которых любезно предоставлены Государственной Третьяковской галереей (именно там - основное собрание пейзажных шедевров Левитана, включая вышеперечисленные), плюс несколько работ из Музея-квартиры И. И. Бродского, в том числе и портрет С. П. Кувшинниковой, известной как прототип "Попрыгуньи" из рассказа Чехова.
Выставка Исаака Левитана открыта в Государственном Русском музее до 15 июля.