Несколько дней провели в Москве выдающиеся артисты Ханна Шигулла, Мюриель Майетт (Франция) , Мин Танака (Япония), Янкеле Альперин (Израиль), Олег Табаков, Алла Демидова вместе с авторами проекта "Реквием" - композитором Алексеем Сюмаком, дирижером Теодором Курентзисом и режиссером Кириллом Серебренниковым.
Сегодня на сцене МХТ им. Чехова второй и последний раз они "озвучат" своими голосами покаянное молчание "Реквиема", прочтя тексты, написанные ими самими заранее, специально для этой уникальной акции, посвященной 65-й годовщине Победы. Накануне мы попросили еще одного участника акции - выдающегося польского актера Даниэля Ольбрыхского рассказать о своем участии в "Реквиеме".
Российская газета: Вас попросили создать свой текст для "Реквиема" еще до крушения самолета над Смоленском. Как эта катастрофа повлияла на ваш монолог?
Даниэль Ольбрыхский: Мы в Польше не можем не смотреть на мир, на историю без использования языка символов. Вся наша поэзия, литература, все наше кино, прежде всего - фильмы Анджея Вайды, основаны на символах. Как не верить в эти символы после того, что произошло? Ведь началась огромная работа, небывалая в истории двух народов; ваша власть протянула руку полякам - друзья, приезжайте, чтобы помолиться вместе на наших братских могилах!
Все - и русские, и поляки - молились над гробами польских и русских офицеров, которых гораздо больше (и они безымянны!). Все страшно радовались, и вдруг через три дня - новая трагедия! Конечно, я думал об этом символизме нашей истории все время, пока писал свой текст.
РГ: Вам предложили какую-то специальную тему?
Ольбрыхский: Нет, режиссер просто попросил написать от себя. Я, как и Мин Танака, родился в 1945 году, значит, каждая годовщина Победы - это моя годовщина. Мне тоже 65 лет. Но никогда мы с русскими не праздновали вместе этот праздник. Мы с моим другом Владимиром Высоцким каждый раз, когда он приезжал ко мне, спрашивали друг друга: "Почему?!" Конечно, в это всегда вмешивалась политика. И вдруг - впервые в моей жизни - польские солдаты пройдут на почетном месте парада, сразу после России. Значит, иногда через трагедию, через кровь можно обрести новую жизнь, новые отношения. Польша - Христос народов, как наши поэты говорили. Может быть, эта трагедия - я молюсь об этом - ускорит наше сближение на целых два поколения! Надо только стараться, чтобы политические мерзавцы, которых полно и у вас, и у нас, не помешали этому сближению.
Невероятное большинство чувствуют так же, как я. Но всегда - и у вас, и у нас - будут эти политики-мерзавцы, которые играют нашими могилами и гробами, чтобы нас снова рассорить.
РГ: Чем вы закончите свою часть "Реквиема"?
Ольбрыхский: Я буду читать стихотворение Высоцкого о Варшавском восстании, о том, как советские войска стояли на том берегу Вислы и ждали, когда Польша истечет кровью, и свое стихотворение о Высоцком, которое я написал через 40 дней после его смерти. Я навсегда храню в своем сердце один важнейший для меня символ: мой друг Владимир Высоцкий умер в тот же день, что и мой дед, боец Армии Крайовой, расстрелянный как враг народа НКВД 25 июля 1945 года.