Положение адвоката в обществе и суде - главная тема беседы члена президиума Ассоциации юристов России Михаила Барщевского с президентом Городской адвокатской палаты Москвы, членом Общественной палаты РФ, заслуженным юристом России Генри Резником.
Защита неимущих
Михаил Барщевский: Ты адвокат старой школы. Каково, с твоей точки зрения, соотношение между теми, кто сегодня по уровню образования, нравственным принципам, пониманию сути профессии имеет право заниматься адвокатской деятельностью, и теми, кто только обладает адвокатскими билетами, но адвокатами быть не должны?
Генри Резник: Среди зарегистрированных в Московской городской палате по образованию и профессионализму, думаю, большинство имеют полное право и даже призвание заниматься адвокатской практикой. По нравственным критериям, боюсь, картина несколько иная. Общество стало циничнее. Общее нравственное одичание не могло не коснуться адвокатуры.
Барщевский: А по пониманию предназначения этой профессии - помогать людям, не бояться бороться с государством, не быть продажным?
Резник: В наши дни понимание адвокатуры как некой жертвенной профессии, высокого общественного служения сильно поблекло. Но традиции адвокатуры, ее базовые нравственные принципы не исчезли. Так, многовековую историю имеет профессиональный долг адвокатов оказывать бесплатную помощь неимущим. Это положение закреплено и сейчас в Кодексе профессиональной этики адвоката. Судебные адвокаты оказывают ее лично, корпоративные, или, как их еще называют, бизнес-адвокаты, - материально, внося повышенные отчисления, которые целиком идут на дополнительную оплату работы коллег. Ни один московский адвокат не стоит в стороне от общественного обременения нашей профессии. Адвокатура - узаконенная правовая оппозиция государству: всегда в уголовных делах, по многим гражданским. Вроде бы адвокаты в таких делах труса не празднуют. За предательство клиента неминуемо следует вылет из адвокатуры. Продажность - это уже по ведомству прокуратуры.
Барщевский: А чем ты объяснишь тот факт, что довольно много состоявшихся адвокатов уходят из профессии в бизнес?
Резник: Для того чтобы уйти в бизнес, нужно иметь определенные задатки и вкус к предпринимательству. Из моего окружения в бизнес ушло не так много людей.
Барщевский: А какой процент судей соответствует своей должности по тем же критериям?
Резник: Думаю, расклад такой же. Большинство московских судей - это люди вполне профессиональные. Но драма состоит в том, что они не независимы. Наш судейский корпус, как и в советское время, по-прежнему управляем. И судьи ощущают себя не как представители самостоятельной судебной власти, а как чиновники в мантиях.
Заказ на приговор
Барщевский: В чем причина сегодняшних проблем адвокатуры? Если ты согласен с тем, что проблемы в адвокатуре сегодня есть.
Резник: Они всегда есть. Тот же обвинительный уклон в уголовных судах. Перегруженность гражданских, особенно арбитражных, судей. Унизительные ставки оплаты государством защиты по назначению суда и следствия. Неверие людей, что честным путем можно добиться в суде правды.
Барщевский: Не о том говоришь. Ты удовлетворен отношением государства к адвокатуре? Отношением судейского корпуса к адвокатуре? Тем, что пишут журналисты об адвокатах? То есть положением адвокатуры в обществе.
Резник: Неудовлетворен всем: отношением и государства, и судейского корпуса, и общества, и прессы.
Барщевский: В чем причина этого?
Резник: Полагаю, что главная причина низкого престижа профессиональной адвокатуры - это коррупция в стране.
Барщевский: Профессионально хороший адвокат имеет значение и от него что-то зависит в процессе, когда процесс не ангажированный коррупционно или административно. Когда процесс ангажирован, от адвоката ничего не зависит, и поэтому спрос на хороших адвокатов-профессионалов уменьшается.
Резник: Потребность в честных профессионалах заменяется потребностью в инкассаторах, которые передают мзду. У меня одна статья в газете была названа: "Пока судьи берут взятки, адвокаты будут их носить". Конечно, нельзя этот публицистический слоган распространять на всех судей и адвокатов.
Барщевский: А нет ли желания власти управлять всем и вся, в том числе и такой саморегулирующейся организацией, как адвокатура?
Резник: Конечно, власть заинтересована в том, чтобы по определенной категории дел адвокатура была послушной и не сильно возникала. Например, на всех адвокатов Ходорковского, кроме твоего учителя, Генриха Падвы, поступали представления о прекращении статуса. Все эти представления были отклонены по причине полной безосновательности.
Барщевский: Как ты относишься к идее объединения минюста и Генпрокуратуры по американской модели?
Резник: Когда-то в России прокуроры подчинялись министру юстиции. Вообще это непростой вопрос - однозначно я не могу на него ответить.
Барщевский: Как ты относишься к идее создания единого следственного комитета?
Резник: Возможно, это было бы продуктивным. Нахождение в одном ведомстве следствия и оперативной работы или прокурорского надзора нежелательно. Но вместо единого следственного комитета создали уродца - Следственный комитет при прокуратуре. Руководитель независимого Следственного комитета - первый заместитель прокурора. В моей голове это не укладывается.
Барщевский: А ты не боишься, что если создадут единый следственный комитет, то главный следователь станет супертяжеловесом, причем уже не юридическим, а политическим? Возникнет ведомство-монстр, которое подомнет под себя всю страну.
Резник: Не думаю. В свое время советские лидеры учли опыт 30-х годов и постарались обезопасить власть. Сегодня все силовые ведомства находятся под контролем Кремля. Те уроки даром не прошли, и опасаться превращения какого-либо силового ведомства в монстра нет оснований. Опасность может возникнуть только в условиях крайнего кризиса, при абсолютной неспособности власти управлять. Но в таком случае на первый план выходит армия, а не следственный аппарат.
Барщевский: Как член Общественной палаты ты можешь делать что-то реальное или только поговорить?
Резник: Мы делаем кое-что. Понятно, всегда будут сетовать, что делаем мы недостаточно или вовсе ничего. Но палата сумела остановить принятие многих законопроектных благоглупостей и просто реакционных законов. И потом, не надо забывать: Общественная палата - это площадка для диалога общества с властью.
Барщевский: Вас слышат?
Резник: Нас слышат, но не всегда прислушиваются.
Лишенные статуса
Барщевский: Почему на правом фланге нашей политической жизни сегодня такая пугающая пустота?
Резник: Потому что в свое время наши либералы и бизнесмены-олигархи абсолютно все профукали. Надо понимать, что если вы фактически пришли к руководству страной, то думать надо о ней и о том, что будет дальше, а не только о своих прибылях. Был очень короткий удачный период, когда два красивых, умных, харизматичных человека, Борис Немцов и Ира Хакамада, блестяще провели избирательную кампанию и привели на избирательные участки молодых. Но дальше надо было заниматься рутинной работой, партстроительством, а не красоваться.
Барщевский: Тебе не кажется парадоксальным, что и Путин, если брать не риторику, а реальные дела, и, уж точно, в не меньшей степени Медведев являются абсолютно правыми?
Резник: Я бы не сказал "абсолютно". Руководители государств не могут быть кем-либо "абсолютно".
Барщевский: Возьмем нашу с тобой сферу: изменения уголовного, уголовно-процессуального законодательства, налоговая реформа Путина, позиция Медведева по всем юридическим вопросам. Это абсолютно наша с тобой идеология.
Резник: Конечно.
Барщевский: А правой партии, которая поддерживала бы органично это направление, в стране нет.
Резник: Выстраивание партии - дело очень длительное и тяжелое. С другой стороны, возможно, потребности у нашего бизнеса в правой партии нет.
Барщевский: Сколько адвокатов в прошлом году было привлечено к уголовной ответственности, из московских?
Резник: Четверо. Соответственно, мы прекратили их статус, получив копии обвинительных приговоров.
Барщевский: А сами сколько отчислили из палаты?
Резник: Тут селекция должна быть. В прошлом году мы привлекли к дисциплинарной ответственности сто человек. Из них десяти полностью прекратили статус, остальным вынесли предупреждение о несоответствии статусу и замечание.
Барщевский: Ты сам часто ведешь дела? Какой процент времени ты занимаешься администрированием и какой - чисто адвокатской работой?
Резник: От администрирования я кайф не ловлю и с грустью констатирую, что именно эти корпоративные и общественные обязанности здорово снижают мою пропускную способность. Несколько лет назад сказал себе: "Все, 70 лет уже, наигрался". Но охота пуще неволи. Поэтому продолжаю участвовать в процессах: два года вел дело Адамова, год был в деле Сторчака.
Барщевский: Сейчас параллельно еще какие-то дела ведешь?
Резник: Я не могу отказать себе в удовольствии вести правозащитные дела. Я их называю народническими. Недавно представлял интересы "Новой газеты" и "Мемориала" в деле по иску внука Сталина о защите репутации деда. Сейчас защищаю председателя "Мемориала" Олега Орлова от обвинения в клевете.
Городская адвокатская палата г. Москвы:
121205, Москва, Новый Арбат, д. 36/9, этаж 11, офис 1109,
тел.: (495) 690-98-94.