В воскресенье в Сочи открывается XXI фестиваль "Кинотавр". Праздник со следами тревоги: ситуация в кино напряженная.
Финансирование кинопроизводства прервано в ожидании, когда заработает новый Фонд поддержки кинематографа. А он не только не работает, но нет и ясного представления, как он должен работать, и еще более неясно, каковы могут быть последствия. А пока самые благоприятные для съемок дни - летние - для большинства кинокомпаний проходят в простое. В преддверии "Кинотавра" мы встретились с председателем его жюри, режиссером, генеральным директором студии "Мосфильм" Кареном Шахназаровым.
Российская газета: Чего вы ждете от этого конкурса кризисного года?
Карен Шахназаров: "Кинотавр" вырастал на моих глазах и стал лучшим фестивалем в России. Но сказать, что есть какие-то особые ожидания от конкурса, я не могу.
РГ: В начале 2009 года, по вашим словам, на "Мосфильме" снимались три картины, а как все пойдет дальше - покажет ближайшее будущее. Это будущее наступило: что происходит?
Шахназаров: Пока не происходит ничего. У нас большинство павильонов загружено, но это телепродукция. А кино встало из-за отсутствия финансирования.
РГ: Но создан Фонд…
Шахназаров: Он уже полгода создается, но не работает. И Минкультуры на кино тоже ничего не дает. Лето может быть потеряно. Так что в 2011 году на "Кинотавр", боюсь, картин не наберется.
РГ: Но кино - как человек на искусственном дыхании. Сейчас аппарат отключен, и пока его переделывают - больной может скончаться.
Шахназаров: В принципе - да, может. Наверное, все-таки не скончается: "Мосфильм" работает, индустрия пока сохраняется, но - за счет телепроектов. А киноиндустрии ущерб возможен очень серьезный. Все, что с трудом удалось восстановить, может быть разрушено.
РГ: А теоретически новый фонд способен работать?
Шахназаров: Когда эта идея появилась, было понятно, что уже все решено. Ну, решили - пробуйте. Но никто не понимает, как все это будет работать. Там уже появились и здание, и своя бюрократия - все начинает напоминать прежнее Госкино. Вообще, я-то убежден, что надо вернуться к прежней системе кинопроизводства - она была эффективна. У нее были минусы: цензура, централизация, отсутствие рыночных механизмов. Но в основе она была правильной и позволила создать мощную киноиндустрию. Я - рыночник, возможно, в большей степени, чем кто-либо в кино: "Мосфильм" единственный, кто существует не на бюджетные деньги. Но я признаю: та система работала! Ее и надо генерировать. Со всеми механизмами: главный редактор, редколлегия, контрольные органы: как расходуется бюджет. Сейчас деньги получают - но технологию не соблюдают: экономят, пренебрегая всеми правилами. Советское время, как ни странно, было либеральнее: приняли сценарий - есть с кем поговорить. Предлагали что-то убрать, но принимали. А сейчас сценарий отвергли - и спросить не у кого.
РГ: У нас любят путать цензуру в кино с редактурой. Когда в 90-х выпустили "полочные" фильмы, выяснилось, что три-четыре картины были запрещены по идеологическим причинам, а остальные лежали потому, что были из рук вон плохи.
Шахназаров: Они были бездарны, их справедливо не выпускали на экран. И редактура, конечно, необходима. У нас любят мечтать: как бы построить свой Голливуд! Но в Голливуде редактура - важное звено. Там дотягивают сценарий, считают, что без добротного сценария нет фильма.
РГ: У нас уже нет тематического планирования. Вот фильм Кэтрин Бигелоу "К-19" о подвиге советских подводников - разве не наше кино должно было его снять первым?
Шахназаров: Нет детского, комедийного, музыкального кино. Их и не будет при нынешней системе. В советском кино был определен план в 15 детских картин - как хотите, но делайте! Из 15-ти десять были плохими, но пять получались, а две вообще - шедевры. Я сам прошел через это. Сказали: хочешь снимать - есть в плане музыкальная комедия, работай! И мы с Сашей Бородянским придумали фильм "Мы из джаза". Тот же Голливуд: им же не нужны сплошь боевики или сплошь триллеры - они планируют комедии, мюзиклы, драмы. Пока нет планирования, не будет у нас детского кино! Еще раз повторяю: нужно вернуться к советской модели киноиндустрии.
РГ: А это реально?
Шахназаров: Это не противоречит времени. Главная проблема с Госкино была в том, что больше средств на кинопроизводство взять было негде. А теперь не дает денег государство - можно взять на ТВ, найти частных инвесторов - есть альтернатива, проблема снята! А система работала так, что советские картины до сих пор идут во всем мире.
РГ: Я прошел по коридорам "Мосфильма", где кадры из киноклассики: какие были фильмы! У нас был кинематограф, которому мог завидовать Голливуд.
Шахназаров: И чем больше проходит времени, тем яснее, какого масштаба это явление в мировом кино.
РГ: Но вернемся к нынешней ситуации. У меня новый фонд вызывает ощущение волюнтаризма. С одной стороны, будет поддерживать компании, успешные в прокате и на фестивалях. Но самая успешная - "Коктебель", принесшая много призов и успех в прокате фильма "Как я провел этим летом", - не попала в "великолепную восьмерку".
Шахназаров: Это действительно непонятно. Непонятно и то, что значит в нашем кино слово "успешно". Экономически успешных компаний, кроме "Мосфильма", у нас нет. И я уверен, что деньги нужно давать не компаниям, а под конкретные проекты.
РГ: Не успев стартовать, идея фонда попала в свою же ловушку. В прокате без успеха прошел самый дорогой фильм нашей истории - "Утомленные солнцем-2", он не снискал наград в Канне, и по предложенным критериям коммерческой эффективности студия ТРИТЭ не должна получать господдержку. Формально - так: она не оправдала надежд.
Шахназаров: Поэтому у меня ощущение, что фонд тоже начинает склоняться к идее давать деньги на проекты: так делается во всем мире.
РГ: Но творческий кризис - везде. На Каннском фестивале резкое падение уровня конкурса: мастера повторяют сами себя, нет свежих идей. Это старость некогда молодого искусства?
Шахназаров: Думаю, такое время: искусство стало товаром. Живопись теперь - часть дизайна, кино - часть шоу-бизнеса. Период после распада СССР - это триумф капитализма. Для искусства это всегда ужасно. До этого момента в любом произведении все равно присутствовала идея: социалистическая или антисоциалистическая, христианская или антихристианская… Шла борьба идей.
РГ: Словом "идеология" теперь бранятся.
Шахназаров: Идеология - это наличие идеи. А без нее не бывает искусства. И когда говорят, что сегодня в кино нет идеи, - это неправда: зарабатывание денег - тоже идея. Только на ней, как выясняется, большое искусство не создашь. Мы столкнулись с тотальным кризисом культуры. Когда я пришел на "Мосфильм", здесь работали Тарковский, Шепитько, Климов, Рязанов, Данелия, Гайдай, Шукшин, Хуциев, Бондарчук… Это все была молодежь экстра-класс. А были еще высокие профессионалы уровня Карелова. Теперь во всем российском кино не назовешь столько мастеров. А был еще неслабый "Ленфильм" с такими режиссерами, как великий, но недооцененный Владимир Венгеров. Были студии в республиках - и всюду мастера! Но ведь и в Италии тогда были Росселлини, Феллини, Пазолини, Висконти, Антониони - где они теперь? И в Англии, и во Франции, и в США! Торжество "желтого тельца" ни к чему хорошему в культуре не ведет.
РГ: Все мастера, которых вы встретили на "Мосфильме", окончили ВГИК. Из новых режиссеров самые интересные пришли из других сфер и во ВГИКе не учились: Звягинцев, Попогребский, Сигарев… Может, дело и в кризисе образования?
Шахназаров: Конечно, в 90-е ВГИК сильно деградировал. Владимир Сергеевич Малышев, ректор, это понимает и пытается вернуть прежний уровень. Мне показывали киношколу в Кельне: прекрасно оборудована, и учат бесплатно. А у нас ввели плату за второе высшее образование, что для кино смертельно. В кино должны приходить люди сложившиеся, хлебнувшие жизни. А мы отсекаем для них эту возможность. И при этом часто учатся люди коммерчески выгодные, но бесталанные: им можно натянуть троечки, но так художников не воспитаешь.
РГ: В кино идет новая технологическая революция: цифра, компьютер, 3D. Оно возвращается к исходному состоянию - аттракциона. Как вы на это смотрите?
Шахназаров: Как на аттракцион. Аттракцион может быть блистательным, великим. Но он будет существовать параллельно с нормальным кино - как анимация с игровыми картинами. Был же в мире период блокбастеров: "Бен Гур", "Клеопатра", "Сид", "Мятеж на Баунти". Потом они рухнули, пошли социальные драмы, появилось мощнейшее кино Артура Пенна, великий фильм "Беспечный ездок"… Я считаю, что сегодня в кино только одна революция: уход пленки и переход на "цифру". Я вынужден признать: пленка уходит безвозвратно. Хотя мне изображение на ней до сих пор кажется более живым, в нем есть душа.
РГ: "Мосфильм" готов к нашествию 3D?
Шахназаров: Все готово, но спрос пока невелик. Главное: мы все выстроили под "цифру". И очень интересно, куда пойдет это новое кино, которое по идее может снимать каждый любитель. Наверняка будут серьезные изменения в природе киноискусства. Оно может как раз уйти от эстетики любительства и заявить о своей "особости".
РГ: Новые технологии потребуют новых специалистов…
Шахназаров: …а с этим в России плохо. Я знаю, с какими трудностями столкнулся Никита Михалков, снимая батальные сцены: нет пиротехников, какие были в советском кино, некому взрывы делать. Технологии есть, а целые профессии утрачены. Кино все состоит из множества этих "срединных" профессий. Я снимал в Сан-Франциско: там десятки компаний готовы решить любую задачу. Нужно было снять в кабине грузовика - что, влезть туда с кинокамерой? У нас это почти невозможно. А там заплатишь деньги - и утром тебя ждет грузовик: есть места для света, платформа, где можно встать с оператором, и все это движется, можно снять отсюда, можно - оттуда. Вот в чем мощь Голливуда - обилие профессионального люда, готового обеспечить любые съемки.
РГ: Вы довольны судьбой своего фильма "Палата № 6"?
Шахназаров: Мы делали картину для души, как лабораторный эксперимент, и понимали, что ее зрительский потенциал минимален. Но она хорошо прошла на фестивалях, был неплохой рейтинг у телепремьеры. Мне фильм дорог тем, что его форма позволила импровизировать. Хотелось снять картину, где я как режиссер был бы абсолютно свободен. И многое из того, чего в сценарии нельзя было и вообразить, приходило в процессе съемок.