Год назад отменили режим контртеррористической операции на территории Чечни. Что за это время изменилось, с какими проблемами сталкиваются жители республики, корреспонденту "РГ" рассказал Уполномоченный по правам человека в ЧР Нурди Нухажиев.
Российская газета: Нурди Садиевич, что можно считать главным результатом отмены режима КТО?
Нурди Нухажиев: Полное восстановление огромного количества граждан в их конституционных правах. Это главное условие для укрепления мира и развития республики. Регион начал активно привлекать инвестиции. Очень важно, что были сняты ограничения на импорт товаров в Чечню и на таможенное оформление грузов на ее территории. Ведь до этого момента люди, возвращавшиеся в республику, не могли даже собственные вещи с собой привезти. Среди значимых результатов и то, что аэропорт Грозный получил статус международного воздушного порта.
РГ: Снизилось ли число обращений к уполномоченному?
Нухажиев: К сожалению, нет. В республике, где шла война, накопилось слишком много проблем. За год мы рассмотрели больше четырех тысяч обращений. Беда в том, что жители Чечни еще очень плохо знают свои права. Порой для решения вопроса им достаточно просто обратиться в местную администрацию, но они сначала идут за помощью к омбудсмену. Я не могу позволить себе сказать: "Ты сначала пройди все инстанции, а потом приходи ко мне", потому что во время войны на себе испытал все, что происходило, и понимаю состояние людей. Чтобы им помогать, мы создали целую систему правовой защиты, действующую на разных уровнях: в каждом районе республики работают представители уполномоченного, общественные советы по обеспечению прав граждан. Есть мобильные пункты приема, которые выезжают в отдаленные районы, где наши специалисты дают бесплатные юридические консультации.
РГ: Как аппарат уполномоченного взаимодействует с местными чиновниками?
Нухажиев: Президент Чечни Рамзан Кадыров своим указом определил ответственность чиновников за воспрепятствование деятельности правозащитников, так что у нас есть реальные рычаги воздействия на должностных лиц, которые не выполняют должным образом свои обязанности.
РГ: Были такие примеры?
Нухажиев: Поначалу - да, и реакция главы республики была достаточно жесткой. После одного моего выступления на совещании с докладом о ситуации 15 главам администраций городов и районов объявили строгие выговоры. Теперь на любое обращение представителя уполномоченного или неправительственной правозащитной организации чиновники реагируют незамедлительно.
РГ: Что делается для розыска людей, которые пропали без вести или были похищены?
Нухажиев: Это самый болезненный вопрос. Мы сформировали базу данных по тем людям, которых ищут близкие и родственники. В ней сегодня значится около пяти тысяч жителей республики. При ее составлении учитывались не только обращения родственников. Была создана выездная группа из числа общественных помощников, членов неправительственных общественных организаций, которые проводили подворные обходы, беседовали с соседями и односельчанами пропавших и похищенных, с представителями духовенства... Многие имамы во время войны занимались похоронами неизвестных людей. Они фиксировали как могли их отличительные приметы, по возможности делали фотографии, поэтому у них было много нужной информации. Также мы направляли официальные запросы в МЧС, главам администраций и социальные службы. Это позволило собрать более или менее полные сведения. По многим из них достоверно известно, когда и при каких обстоятельствах они были задержаны или увезены из собственных домов, известны данные тех, кто именно задерживал или уводил их, номера автотранспорта и пункты назначения. Однако уголовные дела, возбужденные по этим фактам, не расследуются и не доводятся до логического завершения. Мы давно добиваемся создания межведомственной комиссии по розыску пропавших и похищенных.
Необходимо, чтобы решение по этому поводу было принято на самом высоком уровне. Речь ведь идет не только об этнических чеченцах, но и о представителях других национальностей, живших в республике до начала военных действий, а также о военнослужащих, проходивших здесь службу. То же самое касается и проблемы идентификации эксгумированных тел. На территории Чечни десятки мест массовых захоронений людей, которые из-за отсутствия специальной лаборатории до сих пор остаются невскрытыми.
РГ: Идентификацией вполне мог бы заниматься Центр судебно-медицинской экспертизы - бывшая 124-я лаборатория минобороны в Ростове-на-Дону.
Нухажиев: Мы неоднократно туда обращались, но это военная лаборатория - там не занимаются идентификацией гражданских лиц. После того как наши правозащитники передали материалы президенту страны и его полпреду в Северо-Кавказском федеральном округе Александру Хлопонину, надежда на то, что лаборатория в республике все-таки откроется, появилась.
Есть и другие вопросы, которые требуют решения на федеральном уровне. Один из них касается разминирования. По нашим данным, больше 24 тысяч гектаров территории хранят в себе взрывоопасные предметы.
РГ: Многие жители не получили компенсации за разрушенное в ходе военных действий жилье. Есть ли подвижки?
Нухажиев: Созданная в 2004 году федеральным агентством техническая группа по обследованию технического состояния разрушенных жилых домов свернула свою работу, не утвердив полный перечень разрушенного жилья. В результате тысячи жителей, которые в ходе военных действий потеряли жилье, не могут до сих пор получить компенсацию. Все обращения республиканской комиссии по рассмотрению заявлений этих людей пока остаются без решения.
РГ: Какие еще проблемы требуют внимания со стороны федерального центра?
Нухажиев: В числе наиболее острых - откровенное вымогательство на приграничных федеральных блокпостах. Мы ведем безрезультатную переписку по этой проблеме с Генпрокуратурой, МВД России. Далее идут низкопробные фильмы чеченофобского содержания, провокационные античеченские публикации в СМИ. Все это не может работать на укрепление многонационального федеративного государства.
Имеют место факты грубого нарушения прав осужденных выходцев из Чеченской Республики на условно-досрочное освобождение. По неофициальной информации, есть установка "сверху" не применять к ним УДО. Так, из пятнадцати тысяч осужденных чеченцев, отбывающих наказание в исправительных учреждениях регионов России, в 2009 году условно-досрочно освобождено менее одного процента от числа ходатайствовавших.
Не менее болезненным для нас остается вопрос социальной защиты людей, получивших в ходе двух военных кампаний тяжелые ранения и ставших инвалидами. У данной категории граждан в графе "причина инвалидности" значится "общее заболевание", а не следствие военной травмы, тем самым они лишаются положенной в этом случае социальной защиты. Мы предлагаем также выработать государственную программу медико-социальной реабилитации жителей. Нашим правозащитникам удалось передать материалы по этим проблемам во время недавней своей встречи президенту страны. Результат не заставил себя долго ждать. По некоторым обозначенным нами проблемам уже даны президентские поручения.