На Московском кинофестивале показали фильм "Последний донос на Анну" Марты Мессарош

Знаете, чем примечателен нынешний конкурс Московского кинофестиваля? Он предлагает фильмы, которые будоражат память и душу. Над ними хочется думать.

"Последний донос на Анну" Марты Мессарош ворошит события полувековой давности, когда советские войска подавили венгерское восстание 1956 года, и героиня картины, знаменитая Анна Кетли, была вынуждена бежать в Брюссель - она входила в "мятежное" правительство Имре Надя. Спустя полтора десятилетия венгерские власти подсылают к ней "жучка-осведомителя", чтобы убедить ее вернуться. Роль осведомителя - распространенная практика тех лет - играет представитель интеллектуальных кругов литературный критик Петер, причем его миссия войти к ней в доверие облегчается тем, что он - брат человека, которого она любит до сих пор.

Он завоевывает доверие Анны. Но вот ведь подлость какая: есть у глаголов моральные оттенки. Он в данном случае не завоевывает доверие - он в доверие втирается. Петер потом эту разницу будет ощущать ежеминутно. И сознание этой разницы искалечит ему жизнь.

Фильм погружает нас в самую сердцевину политических катаклизмов, сотрясавших обширную советскую империю. Но его главный предмет - их эхо. То, как тоталитаризм ломает судьбы людей. Мы видим Анну Кетли, что называется, пламенным трибуном - а потом, уже в Брюсселе, постаревшей, ожесточившейся, доживающей в эмиграции свою жизнь, сразу ставшую бессмысленной. Ее блестящий ум и неженская энергия теперь, вдали от родины, никому не нужны. Это ощущение подрезанных крыльев - главный итог картины.

Один из опытнейших режиссеров венгерского кино, выпускница ВГИКа, детство и юность проведшая в СССР Марта Мессарош далека от однозначных политических оценок. Есть своя правда в словах Петера о том, что при Кадаре расцветали искусства, венгерские книги и фильмы получали международные призы, у них была огромная аудитория, о какой теперь можно только мечтать. Но куда убедительней аргументы Анны: нельзя жить в империи, построенной на лжи, доносах, стукачестве и уничтожении инакомыслия. Режиссера интересует моральная сторона этой истории: Петер заключил сделку с дьяволом, взял на душу грех стукачества, употребил свой литературный талант на изготовление доносов - и в полный рост ему не встать уже никогда.

Марте Мессарош удалось в самом воздухе фильма передать контраст между удушливой атмосферой "соцлагеря" и свободой, которая проявляется во всем - от естественного ритма жизни до осанки людей на улицах. Угарный газ, просачивающийся с востока, образует свои завихрения и резервации даже в беззаботном Брюсселе: переступая порог венгерского посольства, мы попадаем в другой мир - зажатости, принужденности и всеобщей бдительности.

В роли Анны Кетли выступила Эникё Эсеньи, известная актриса, режиссер и руководитель одного из крупнейших будапештских театров. Красивая женщина в стиле Аллы Демидовой, она в фильме должна передать два возраста своей героини - и делает это главным образом актерскими средствами, не особенно полагаясь на грим. Она передает два контрастных человеческих состояния: пылкая, полная амбициозных политических надежд юность - и зрелость, преждевременно угасшая, не имеющая уже не перспектив, ни надежд. Ее жизнь украдена. Даже не имея сил дотянуться до своих уехавших оппонентов, система умудрялась уничтожать их духовно просто тем, что обессмысливала их дальнейшее существование.

Думаю, что Эникё Эсеньи - одна из главных претенденток на приз за лучшую женскую роль.

Фестивальной публике предъявлен и единственный в конкурсе российский фильм - "Воробей" Юрия Шиллера. Это третий случай за последние годы, когда знаменитые документалисты пробуют силы в игровом кино. Напомню, что в Канне 2008 года приз получил "Тюльпан" Сергея Дворцевого, в 2010 году в том же Канне прошла социальная драма Сергея Лозницы "Счастье мое", и вот теперь в Москве дебютирует Юрий Шиллер.

Его картина оказалась более неровной, чем у предшественников. В ней заметны швы между игровым и документальным материалом, есть стилистический разнобой в диалогах импровизированных и написанных, в игре профессиональных актеров и "натурщиков", - то, чего удалось избежать и Дворцевому и Лознице.

Но фильму удается пробиться к важной правде о стране и времени. Мы видим другую Россию - где нет виртуального гламура, а есть реальное ощущение заброшенности, забытости, ненужности. Деревня Васильевка - полуразрушенная, вымирающая, живущая воспоминаниями о стабильной, а главное, понятной жизни - там плачут, перечитывая старые газеты.. Ее последнее богатство - табун лошадей, гордость деревни, сумевшей сохранить этот табун даже в годы военной голодухи. А теперь его должны пустить на мясо - в сельсовете нет денег, чтобы отдать банку долги, и нечем платить зарплату.

Люди возмущены, они даже митингуют, но ясно чувствуют свое бессилие что-либо изменить. "Это больше не моя страна, это чужая страна!" - говорит один из стариков, и здесь тоже есть своя суровая правда нашего слетевшего с рельсов времени.

Очень четко показано в фильме особое состояние бывших советских людей: их пустили в вольное плаванье без руля и ветрил, а они привыкли к рулевому, который все решит и направит. Поэтому жители Васильевки много говорят о том, что их забыли все начальники, включая Бога, но ничего не предпринимают, чтобы самим обустроить жизнь в своем доме, дворе, селе. Васильевка словно замерла, впала в анабиоз в ожидании чего-то. И надежды ее с каждым днем тают. А такого волшебного механизма, который все разрозненные усилия сцементировал бы в работающую систему, у нас так и не возникло.

Поэтому бунт самого маленького из деревенских, отважного Воробья, воспринимается не как протест даже - а как первая, пусть детская, но попытка собственных решений и активных действий. Попытка жить своим умом.

Он просто берет ружье и становится поперек пути грузовика, который увозит лошадей на мясо. И, как ни смешно, побеждает: взрослые люди вдруг соображают, что от них все-таки что-то зависит. Но печаль фильма темна: его авторы прекрасно понимают, что эта песчинка не стронет с места лавину. Для этого нужно менять сознание целой страны.

Юрий Шиллер наблюдателен, он отлично знает жизнь глубинки, в фильме много замечательно выразительных эпизодов. На роль философа Воробья удалось найти совершенно изумительного парнишку Дениса Бабушкина. Но привычная документалисту созерцательность, ощущение самоценности каждого кадра в игровом фильме играет с режиссером дурную шутку: драматургически картина кажется рыхлой, она медленно раскручивается и до начала интриги рискует не досчитаться в зале многих зрителей. А любоваться вместе с авторами просторными сибирскими пейзажами не дает на удивление невыразительная, плоская картинка, предложенная оператором Олегом Мартыновым.