В "Гараже" среди летних выставок выставлена серия новых работ группы AES+F "Пир Тримальхиона". Девятиканальная видеоинсталляция была показана на 53-й Венецианской биеннале в проекте "Безусловная любовь", цифровые картины перед публикой впервые. Герои нынешнего "Сатирикона" ("Пир Тримальхиона" - одна из глав известного романа Петрония) выступают не в римских тогах периода поздней империи, а в люксовых брендах. Их пир длится в отеле на экзотическом острове. Здесь "все включено". И не только шведский стол...
О технологиях, использованных при создании проекта, рассказывает художница Татьяна Арзамасова, как она представляется, "буква А в названии AES+F".
Российская газета: Предыдущий проект "Последнее восстание" был связан с войной всех против всех. Нынешний проект - оппозиция ему?
Татьяна Арзамасова: Отчасти да. Если дети в виртуальном мире компьютерных игр постоянно воюют, то взрослые должны пировать. Так возникла идея обратиться к "Пиру Тримальхиона" - главе из знаменитого "Сатирикона" Петрония, рисующего нравы поздней Римской империи. Но роскошь Рима мы заменили современной высокотехнологичной роскошью современных пятизвездочных отелей.
РГ: Отель - создание трехмерного компьютерного мира. Вы соединяли статичный 3D-мир с видеозаписью движения персонажей?
Арзамасова: Мы не используем видео. Кино- и видеокамера не могут дать картинку, на которой задний план был бы столь же резкий, четкий, как и первый. Благодаря одинаковой резкости этих планов возникает ощущение безвоздушного пространства, вакуума, в котором пребывают наши герои. Образ вакуума нам и был нужен. В прежнем проекте "Последнее восстание" он служил для показа виртуального мира компьютерных игр, где люди никогда не встречаются друг с другом, что не мешает им участвовать в поединках и общих сражениях. В "Пире..." компьютерное пространство отеля - метафора искусственного мира, прошедшего горнило глобализации. Мы использовали фотографии высокого разрешения, которые прошли через жернова цветокоррекции и прочих технических хитростей.
РГ: Вы хотите сказать, что создавали цифровых клонов актеров, как Лукас для последних "Звездных войн", которые затем начинали двигаться?
Арзамасова: Нет, мы не строили трехмерных изображений актеров. Мир острова с его экзотической архитектурой, пальмами, шикарным отелем - это 3D-пространство. Но актеры живые. Другое дело, что герои ни одной из картин не встречались вместе на съемочной площадке. Все картины - это плод "цифровой" живописи.
РГ: За счет чего возник эффект движения актеров?
Арзамасова: Это морфинг фотографии. Тот же эффект анимации дают рисунки разных фаз движения, сложенные в книжечку. Когда их пролистываешь, возникает эффект движения.
PГ: Вы принципиально не используете актеров?
Арзамасова: Наоборот, в "Пире..." у нас снимались двое известных артистов: Светлана Светличная и Андрей Руденский. Нам было с ними очень приятно работать. Думаю, им тоже было интересно. Актерская задача была совершенно противоположна той, которая задается в кино. Они должны были, не играя, создать образ, нужный для картины.
РГ: Вы упомянули о "цифровой" живописи. Но ведь речь идет о фотографии...
Арзамасова: Как ни странно, обработка цифровой фотографии делается по тому же принципу, что лессировка картины. Цифровой имидж создан из целого ряда уровней. Соответственно все градации рефлексов, светотени, колористические решения выстраиваются на каждом уровне по-своему. Уровни накладываются друг на друга. Фактически то же самое художник делает при лессировке. Только мы работаем не с холстом, а с экраном. Ну а дальше делаются цветовые пробы. И мы добиваемся, чтобы нужные нам эффекты сохранились при печати.
РГ: В работах влияние классической живописи чувствуется в выстраивании композиций, поз героев, их жестов...
Арзамасова: На "Пир..." сильное влияние оказали помпейские росписи Виллы Мистерий, живопись барокко, работы конца XIX века, отчасти - тоталитарного искусства ХХ века. Целый ряд композиций - наши оммажи Тьеполо, Веронезе и другим хорошим людям. Вообще "Пир..." принципиально эклектичен.
РГ: Трудно отделаться от мысли, что ваш цифровой постмодерн до боли напоминает академическую живопись XIX века. Тогда тоже обожали античные мотивы, сюжеты, аллюзии... Чувствуете ли вы себя наследниками академической традиции?
Арзамасова: И да, и нет. В советское время Семирадского было принято страшно ругать. Cейчас, глядя на его шикарные работы без идеологических шор, понимаешь, что была и такая страница в искусстве. На мой взгляд, все деления на академическое, модернистское, актуальное искусство очень условны. Когда дерево растет, его ветви тянутся во все стороны. Листочки появляются во всех направлениях. Все они поворачиваются к солнцу.