В этом году Московский фестиваль похож на подростка, категорически выросшего из коротких штанишек.
Напомню, что начинал он когда-то с моря фильмов, разлившегося по всей Москве, где запросто можно было встретить Феллини, Софи Лорен или Крамера. Потом море усохло до ручейка, и в последние годы это была тихая лужица посередине Москвы, вокруг которой теснились энтузиасты. В лужицу попадали, как правило, фильмы, отвергнутые другими фестивалями.
И вот - не было бы счастья, да несчастье помогло. Кризис, сыгравший злую шутку с фестивалями уровня Канна или Берлина, вдруг оказался на руку Москве. Фестивали первого ряда по привычке ждали откровений от знаменитых мастеров. Мастера подвели: кто не успел закончить фильм к сроку, кто сделал фильм не по рангу слабый.
Многие крупнобюджетные колоссы безнадежно застряли. И тогда пришел праздник на улицу картин малобюджетных и несенсационных, но, как выяснилось, качественных. Их делали режиссеры без больших имен и амбиций, но хорошие и думающие. Московский фестиваль собрал их под свои знамена - и оказался одним из самых интересных европейских киносмотров года.
Теперь важно учесть его уроки и, возможно, сформулировать наконец долгожданную концепцию ММКФ - как фестиваля не эстетского, озабоченного поисками артхаусных диковинок, а обращенного к реальным проблемам общества и личности.Фестиваля, который ищет свои откровения не в недрах человеческого тела, где зон, не показанных крупным планом, уже практически не осталось, а в глубинах человеческой души.
| |
| Видео: Сергей Куксин |
Это возвращение к хорошо забытому старому и может оказаться его уникальным ноу-хау. Собрать режиссеров, которые хотят не самовыражаться и не демонстрировать свою авторскую отдельность от остального человечества, а говорить с мировым сообществом о важном и общеволнующем. Извлечь слово "актуальность" из птичьего словаря критиков и вернуть ему первоначальный смысл.
Случайно или обдуманно, но на фестивале нарисовалась сквозная задача: вместе с коллегами из стран бывшего социалистического лагеря коллективно осмыслить процессы, происходившие в Восточной Европе после Второй мировой войны, последствия раздела мира на два идеологически непримиримых, враждующих блока. Обвинения в антироссийском смысле восточноевропейских картин, анализирующих драматичные итоги советского патронажа над "меньшими братьями", разваливаются при просмотре таких фильмов, как польская "Розочка", венгерский "Последний донос на Анну" или немецкий "Берлин, Боксхагенер платц": это фильмы о том, как губительна для людских судеб сама идеология тоталитаризма, которая, как показала история, не имеет национальности. Коллективный анализ этих уроков истории, начатый фильмом Анджея Вайды "Катынь",теперь уверенно продолжил Московский фестиваль.
Если добавить к этому ряду фильмы уровня "Дорогая Эллис" лауреата ММКФ Отмана Карима, где на материале благополучной Швеции исследуется взрывная проблема охватившей Европу массовой миграции и неизбежного в этих условиях разъедания национальных ценностей, или близкую по материалу албано-немецкую картину Йоханнеса Набера "Албанец", то можно сделать вывод, что нынешний ММКФ, в отличие от предыдущих, сделал акцент на актуальных проблемах, требующих осмысления.
Иными словами, Московский фестиваль, надолго или временно, вернулся к воплощению своего давнего девиза: "За гуманизм киноискусства". Во всяком случае сам принцип отбора конкурсных фильмов, за немногими печальными исключениями, вполне укладывался в это русло кинематографа конструктивного, способного подвигнуть общество к пересмотру застарелых стереотипов и осмысленным действиям. И результат не заставил себя ждать: фестиваль был хорош тем, что заставлял думать.
Как-то стихийно получилось так, что основу конкурса составили фильмы восточноевропейские. Одиночные ленты из Венесуэлы, Канады или Кореи, при том, что были вполне качественными, погоду не делали. Стало быть, нечаянно сформировалась еще одна потенциально фирменная черта ММКФ - быть смотром кинематографий "ближнего круга", то есть стать объединяющим культурным центром наших бывших политических сателлитов. И это тоже кажется перспективным: политические разногласия никогда не отменяли близости наших культур и национальных характеров.
Печальные же исключения появились как результат застарелой приверженности отборщиков ММКФ к эпатажу, граничащему со скандалом. Так, предметом особой гордости программного директора фестиваля был французский фильм "Это начинается с конца" начинающего режиссера Михаэля Коэна, который явно видит в кино способ сублимировать собственные сексуальные комплексы. Иной задачи в этой ленте не просматривается. От этой картины отказался даже ко всему крайне терпимый Каннский фестиваль, но мы ее подобрали и почему-то этим гордимся.
Интересно сформированные побочные программы заставляли любителей кино метаться из одного зала мультиплекса "Октябрь" в другой. Большинство фестивальных картин шли один-два раза и исчезали без надежды когда-либо появиться в российском прокате.
Так что фестиваль действительно вырос из крошечной резервации, где он теперь обитает. Возможности "Октября" исчерпаны. И вопрос о строительстве фестивального центра становится как никогда злободневным.