Карен Шахназаров, режиссер:
- Тестировать школьников на наркотики, может быть, и нужно. Но прежде чем думать об этом, хорошо бы все-таки борьбу с наркотиками начать с другого. По опыту стран, где наркомании нет или почти нет, ясно, что в борьбе с наркотиками нужны жесткость и решительность. Например, в Сингапуре за торговлю наркотиками полагается смертная казнь. И, к сожалению, никакие другие способы, кроме очень жесткой борьбы с торговцами наркотиками - от смертной казни до пожизненных сроков, - так не действуют.
Тестирование школьников на наркотики мера, может быть, и полезная, но побочная. К первоочередным же мерам я бы отнес суровое наказание для тех, кто торгует наркотиками. И обратил бы внимание на то, что у нас очень либеральное законодательство в этой теме.
А торговля наркотиками как раз та сфера, где ужесточение наказания может принести результаты. Жесткие наказания не очень-то влияют на преступления с высоким эмоциональным фоном - например, на преступления на почве ревности, но люди, которые занимаются торговлей наркотиками, находятся отнюдь не в погранично-аффектном состоянии.
Они вполне вменяемы и откровенно циничны. Поэтому как только они поймут, что цена за их преступление - их собственная жизнь, это на них подействует. Вот почему борьба с наркоманией должна идти прежде всего в этом направлении. Но наше государство все никак не может решиться на жесткие меры под всевозможными предлогами, продиктованными соображениями, дескать, гуманности.
Поэтому несколько странно тестировать школьников и не замечать, что возле школы свободно стоят торговцы наркотиками.
Своим детям (один из них - школьник) я постоянно внушаю мысли о вреде наркотиков, и вроде бы мне это удается. Но родители не всегда властны над всеми обстоятельствами жизни своих детей, особенно в ситуации безнаказанного существования торговцев наркотиками.
Если у нас мораторий на смертную казнь, то нужны какие-то аналогичные жесткие наказания.
В тех же США дадут 120 лет тюрьмы за какое-нибудь преступление, и все, привет, никаких разговоров. А у нас за торговлю наркотиками дают чуть ли не два года условно.
Если бы что-то в этом вопросе зависело от меня, я бы прежде всего принципиально ужесточил наказания за торговлю наркотиками. А потом бы уже посмотрел, как вписывается в эту борьбу тестирование школьников на наркотики. В конце концов, если оно понадобится, я бы его допустил, но оно не должно идти впереди более реальных попыток решить этот вопрос. Там, где государство борется с этой бедой строгими мерами, и тестировать-то часто никого не надо. А если надо, то не приходится уговаривать родителей.
С наркоманией нужна серьезная борьба во всех возможных формах.
А кроме того, очень важен момент идеологического воздействия. Я принадлежу к поколению, которое выросло в СССР. И могу сказать, что все советские поколения детей выросли с чувством, что наркотики - это что-то ужасное. Нам постоянно вдалбливали это - в школах, по радио, ТВ. Чувство отвращения к ним было заложено в нас чуть ли не на биологическом уровне и с детского сада. Нас никто не тестировал, но в Советском-то Союзе наркомании не было. Какие-то редкие покуривания анаши в особых компаниях не в счет. Ну а уж о тяжелых наркотиках и речи не было. И кто бы решился продавать наркотики?! Мгновенно бы посадили, и с концами.
Наталья Иванова, заместитель главного редактора журнала "Знамя":
- Я против любого насильственного тестирования. Это возврат к сверхконтролю, под которым наш человек долгие годы был вынужден жить. На самом деле каждому внимательному педагогу видно, употребляет ребенок наркотики или другие психотропные средства или нет. Чтобы понять, что с ним что-то происходит, не нужно оскорбительного тестирования. Это видно и родителям.
Я думаю, что таким способом только снимается ответственность с педагога. Это наша вечная ошибка, когда мы пытаемся лечить следствие, а не причину. Взрослые должны заметить, что подросток в чем-то ощущает себя неблагополучным. Ведь наркотик - это то, к чему приходит человек. Счастливому, занятому интересными делами ребенку нет нужды этим заниматься.
Мне кажется, что школе необходимо прежде всего искать утерянный контакт с подростками. Между учителями и учениками - разрыв. Нужно добиваться взаимопонимания, тонкости отношений. Это гораздо сложнее, чем взять и всех подряд протестировать, я понимаю. Это все равно как ЕГЭ: легче всех засадить за бланки, чем распознать больные места, определить точки непонимания и начать с ними справляться с помощью специалистов. В случае с тестированием на наркотики, например, с помощью психологов, педагогов, умных взрослых. Тех, кто, во всяком случае, знает: бунт, протест, бурная реакция на запрет - это суть подросткового возраста.
А детей в пучину саморазрушения бросают такие вещи, за которые ответственны взрослые. При чем тут тестирование, когда в стране налажен наркотрафик. Ну боритесь с ним! У многих подростков нет возможности самореализации. Позаботьтесь о том, чтобы каждый чувствовал к себе внимание. Обратите, наконец, внимание на отсутствие институций, которые бы занимались школьниками вне школы. Это то, над чем работать нужно серьезно, кропотливо и долго. Легче протестировать...
Вот такая тяга посчитать провинившихся в принципе связана с состоянием нашего общества. Оно разорвано и расколото, у меня такое ощущение, что никто за другого не отвечает, что у нас в обществе нет солидарности. Это состояние нелюбви друг к другу, равнодушия, конечно, влияет на подростков. Я училась в самой обыкновенной школе, с обыкновенными учителями и директором. Но время было необыкновенное: начало 60-х, "оттепель", страна раскрепощалась. И нам было комфортно, хотя конфликты с педагогами тоже были. Кто-то придирался, кто-то говорил: "Как вы, Иванова, можете дружить с троечником? Как вы можете носить черные чулки и красные туфли? Так ходят только проститутки". Мы танцевали рок-н-ролл в сортире, а в школьной стенгазете на нас рисовали карикатуры. Но никто из-за ссор с директором не пытался "зарубить" мою золотую медаль. И было ощущение школьной солидарности, дружбы, понимания. Не было нужды искать из трудных жизненных ситуаций химический выход. У нас никогда не возникало ощущения, что нас кто-то оскорбляет. Поэтому и ты сам никого не оскорблял. А молодое бунтарство присутствовало всегда: те же танцы в туалете. Но в теплой атмосфере этот бунт мягкий и смешной. Если общество умное, протест можно на мирные цели направить: например, на охрану исторических памятников или волонтерство. То, что стало модным, молодых зажигает. А сегодняшним школьникам не хватает именно психологического комфорта. Не хватает человеческих отношений.