Условием для интервью телеведущий Андрей Малахов обозначил мое присутствие на съемках программы "Пусть говорят". "Какая будет тема?" - поинтересовалась я у помощника. "Дочь убила своего отца", - обыденно, чуть ли не зевая, ответил он
...Я вжалась в кресло, и, как только началась душераздирающая история вдовы, чья дочь буквально на днях убила ее мужа - цыганского барона, начала "ставить" внутри себя профессиональные барьеры. Мол, я здесь по работе - просто смотрю, оцениваю...
Не помогло. К концу записи я мечтала только об одном: чтобы она поскорее закончилась. Мне хотелось плакать, кричать, бросаться на людей...
- Подойдите ко мне через 10 минут, - сейчас я не в состоянии никого видеть, - бросил мне через плечо Андрей Малахов, стремительно удаляясь из этого эмоционального "пекла". Как будто бы я была в состоянии!
...Мы встретились через полчаса:
- Андрей, когда я сюда ехала, я уважала ваше условие, мол, хочешь взять интервью, посмотри, как выглядит моя работа вблизи. Но все же ЗАЧЕМ вы меня позвали на эту съемку?
- Чтобы вы почувствовали атмосферу передачи в студии, ежедневного эфира, в которой находится ведущий. То, что вы увидели сегодня, - не лучший пример. Работала молодая бригада, видео не подвезли, все - "с колес", потому что все хотят уйти в отпуск и записать программы впрок. Но то, что вы видели, - это, на мой взгляд, новое прочтение современной жизни в России. Потому что в одной программе затронуты совершенно разные проблемы - сгоревшего урожая, которая вчера была в новостях, и люди, которые ценой своей жизни спасают его на полях. Вопрос многонациональных браков, в данном случае между цыганами и россиянами. Вы увидели проблему женщин, которых бьют мужья, а они молчат. Вы услышали о проблемах молодежи, которая хочет убежать из села любыми способами, вплоть до того, что готовы убить своего собственного отца, чтобы начать новую городскую жизнь и приобщиться к призрачному гламуру. И все это на протяжении 48 минут.
- Мне было совершенно все равно, что показали не то видео. Да и об обозначенных проблемах можно было говорить другим языком. Я пришла в ужас от атмосферы. Поэтому я и спрашиваю: вы что, такой профессионал, что не позволяете захлестнуть себя эмоциям?
- Нет, позволяю. Просто я, в отличие от вас, понимаю, что на сегодняшний день по-другому привлечь внимание зрителей к этим проблемам невозможно.
Просто репортажи на эти темы никого из жителей города не трогают. У них - кондиционер, они пьют диетическую колу и смотрят футбол с перерывом на новости, где незаметно проходит сюжет о том, что огонь на полях чуть ли не на полметра и колхозники мечутся, спасая урожай. А тут, когда на экране героиня - женщина 38 лет, а выглядит она на 50 с плюсом, потому что потратила свою жизнь на работу на полях... Это не оставит равнодушным.
- А насколько это трогает вас. Вот вы вышли и попросили вас не беспокоить...
- Мне нужно было перестроиться. Я еще весь был в этой истории. Неважно, что я сделаю - съем коробку клюквы в сахаре или буду смотреть в одну точку. Но мне нужно сменить тональность. Возможно, мне и больше требуется, чтобы прийти в себя - час в бассейне поплавать. Будучи ведущим такой программы, ты реально вовлечен в процесс. И то, что меня тронуло в сегодняшней съемке, реально до слез, - это слова местной журналистки, которая произнесла: "Вы, Андрей, взяли грех на душу, сказав, что все, у кого есть 93 гектара земли, живут в шоколаде".
- Почему вы не останавливаете людей в студии, когда видите, что они теряют контроль над собой. Естественное человеческое желание - утешить, успокоить. Но вы стоите и смотрите на это. В чем ваша задача как ведущего? Накалить эмоции, довести людей до предела ?
- Прежде всего - эмоции. Дальше, когда они успокаиваются и можно задать им какой-то вопрос, энергетика в студии уже искрит. Экран передает только часть того, что происходит. Здесь очень важно слушать, потому что во время этих перепалок люди рассказывают такое, за что потом можно уцепиться и дальше раскручивать. Вот сестра главного героя так просто бы не рассказала про 41 таблетку фенозепама, которую ему подмешали. Она выдала эту информацию, будучи уже в состоянии аффекта.
Ясно, что работа - нервная
- Скажу честно, я - не постоянный зритель вашей программы. Но вот я недавно посмотрела эфир с избитой мужем свахой Розой Сябитовой и отметила, что сейчас вы выглядите более нервным, чем некоторое время назад. Вы сами это чувствуете?
- Понятно, что я работаю не в санатории. И не в клинике, где рублевские жены сбрасывают вес. Хотя думаю, что и там у людей стресс не меньше. Ясно, что работа нервная. Конец сезона был не из легких. Уход продюсера программы и части команды...
- Вы имеете в виду Наталью Никонову, которая перешла работать на Пятый? А у вас не было соблазна с ней пойти? Или вас не звали? Или вы бы никогда не изменили Первому каналу?
- Во всяком случае, я столько лет и сил отдал Первому каналу, то хотя бы поставил руководство в известность, что сделано выгодное предложение, и посоветовался. Дальше - обсуждение условий: может быть, сотруднику казалось, что его недооценивали. Мне кажется, что на любом канале работают люди, готовые к открытому диалогу.
- Но вы, судя по всему, по Никоновой скучаете.
- Телевидение - это такой процесс, когда никто ни по кому не скучает и незаменимых нет. Вот ушел Ларри Кинг. Что будет? А ничего. Незаменимых нет. Будет новый. Тем более что у американцев есть уже готовый. Они вырастили Андерсона Купера ...
- То есть вы осознаете, что в свое время будет новый Андрей Малахов.
- И я осознаю, и Познер осознает, что выросли следующие поколения.
- Почему ваши редакторы, когда приглашают на съемку, не признаются, что представляют программу "Пусть говорят", а произносят "отдел спецпроектов Первого канала". Им стыдно?
- Вот это, наверное, та причина, по которой ушла часть людей с Натальей Петровной Никоновой. Те, кому было стыдно, пошли создавать новое телевидение для думающих людей, с рейтингом 0,25.
История через судьбу человека
- Я была у вас на программе "Пусть говорят" год назад. За это время она изменилась?
- Думаю, что да. Вот сегодняшняя программа, на которую вы попали, не имеет глобальной темы. Бывают такие. Например, история мальчика, который не хотел идти в армию и решил повеситься. Его спасли. И мама кричит, что лучше бы он пошел в армию, чем пережил такой стресс. И дальше поднимается вопрос: миллион рублей - можно ли откупиться за эту сумму от армии? Любая история идет через судьбу человека. Иногда за одной историей стоит несколько проблем.
- Вы сказали про глобальные темы. Как люди, посмотревшие программу на темы "Мальчик повесился" или "Дочь убила отца", будут воспринимать "Пусть говорят", например, посвященную Василию Аксенову. Как переключиться? У нас есть телекритик, который говорит, что это - как из грязной чашки пить чистую воду.
- При этом ваш телекритик, он же смотрит нашу программу, хотя и говорит, что "пить нельзя".
- У него работа такая.
- (с иронией) Я понимаю, что он смотрит через силу. Так же, как и все это делают. Поэтому и рейтинги такие у программы.
- Кстати, о рейтингах. С начала года "Пусть говорят" уступила пальму первенства разве что Параду Победы и чемпионату мира по футболу.
- А отчего? Возвращаясь к вашему вопросу "почему я не останавливаю людей?". Ежедневный эфир, те силы, которые вкладываешь в программу, то время, которое проводишь в телецентре, постоянные мысли о выпусках, когда говоришь по телефону, одеваешься, причесываешься, задаешь вопросы, смотришь историю, обзваниваешь людей... Все это складывается в единую энергетическую волну. Телевидение - это коллективный труд, и ты должен получить КПД, который зрители почувствуют через экран.
Люди выбирают телевидение
- Ваши коллеги по шоу-бизнесу отзываются о вас как о профессионале. Сконцентрированность, громкий голос, много слов в минуту... А что для вас профессионализм? На кого вы ориентируетесь?
- Я, конечно, много смотрю западное телевидение. Ларри Кинга - меньше, потому что, мне кажется, он - старый по энергетике. Это очень опасная вещь. Иметь хороших редакторов, базу, связи, людей, которых он может вытащить на программу... Но есть усталость. Человеку 80 лет. И в этом смысле правильно, что он уходит. Я вот тоже сейчас уставший. Мне бы где-нибудь недели две полежать, не ходить на работу, чтобы отвлечься от всего, что копится целый сезон.
Можно даже не понимать язык, но смотреть, как западные ведущие себя подают, как держатся.
- Но вы-то язык знаете, в Штатах учились и стажировались.
- Это же все в комплексе. На немецком телевидении есть очень сильные ведущие. Я слежу за Опрой Уинфри - каждую неделю смотрю ее ток-шоу.
- Судя по тому, что вы говорите, профессионализм ведущего - это энергетика и умение себя подать.
- Не только. Чутье на хорошую тему! Очень важно! Я не хочу никого учить. Но нужно понимать, что именно зрителю сегодня интересно. Если вчера переругалась сборная Франции, то это можно сделать захватывающим даже для людей, далеких от футбола. Имея бюджеты и голову на плечах, можно делать фантастические эфиры.
- А если бы вас с вашим шоу показывали не на Первом канале в прайм-тайм, а на каком-нибудь маленьком - дециметровом, до которого еще нужно допереключать, вы думаете, его бы смотрели столько людей?
- А вы считаете, что мало людей в стране смотрят, например, сериал "Одна за всех" с Анной Ардовой на канале "Домашний"? В какое место бы я ни приехал (а я езжу довольно много), все его цитируют. Вот вам хороший продукт на маленьком канале. И его хочется смотреть, потому что - современно и смешно.
- Все равно, если сравнить аудиторию с вашей, - она гораздо меньше.
- Время центрального телевидения проходит. У людей стоят спутниковые тарелки. Они выбирают. Посмотрите - рейтинги национальных каналов в целом упали. Люди поняли, что телемир не ограничивается двумя кнопками.
Получить Пугачеву с эксклюзивом!
- Какова ваша роль в программе? Вы - человек, который повторяет то, что ему говорит редактор в наушник, или от вас реально зависит выбор темы или возможность помочь тому или иному герою...
- Не буду лукавить - помощью героям занимается бригада, которая делает программу. Я могу помочь на уровне вопроса контроля - как продвигается и что происходит?
- А на что вы можете повлиять? Увидеть новость, позвонить и сказать: "Мы сегодня делаем программу на эту тему". Или вам говорят: "Сегодня мы обсуждаем вот это".
- Могу. В понедельник, в 10 утра, у нас проводится большая летучка. На ней обсуждаются темы, которые мы предлагаем.
- Были случаи, когда вы так проникались историей героя, что после записи программы считали, что должны подойти к нему и помочь.
- Я могу попросить депутата сделать запрос. Или собрать деньги на операцию. Понятно, что с ежедневным эфиром, со своим журналом, где я - главный редактор, и с дополнительными делами я не могу лично возглавлять движение помощи всем героям телепрограмм.
- У вас на программе, например, Собчак и Волочкова чуть ли не убивают друг друга. Как вам потом удается сохранить хорошие отношения и с той, и с другой?
- В программе мы всегда даем слово двум сторонам. За редким исключением. В пример могу привести историю с Пугачевой. Не было второй стороны. Но наши съемки проходили на следующий день после пресс-конференции Байсарова, на которой он сказал все, что хотел. Получить Пугачеву с эксклюзивом! Понятно, что мы шли на то, что показывали отрывки из пресс-конференции, а она комментировала.
Мне нравится быть первым!
- Вы готовите новое шоу к очередному телесезону - "Детектор лжи". Вам тесно в рамках старого? Нужно развиваться?
- "Детектор лжи" - это история простых людей: готовы ли они говорить правду? Остался ли в России хоть один правдивый человек? Потому что люди лгут друг другу на каждом шагу и ложь в общении стала привычкой.
- Вам зачем? Хочется вести столько проектов, сколько Ургант?
- Ургант ведет такое количество проектов, что я не могу угнаться за Иваном и соревноваться с ним в количестве эфиров. "Детектор лжи" - это тридцатиминутная программа, которая выходит раз в неделю. Конечно, интересно попробовать. Мне много лет. У меня проходит жизнь, не устроен личный вопрос. Представьте себе, то, что я делаю, Ларри Кинг делает за 20 миллионов долларов в год, а Опра Уинфри - за 80. А я что? Национальная популярность? Но я знаю цену этому всему - выеденного яйца не стоит то, что это дает в России!
- Вот тут у меня в глазах большие знаки вопроса. Тогда ради чего вы это все делаете?
- Мне нравится! Это такая внутренняя мальчишеская черта, еще со школы. Быть первым.
- Но вы же уже первый! Как у Шварца в "Убить дракона": "Все учились, но ты стал первым учеником". У вас школа - с серебряной медалью, университет - с красным дипломом. Почему же вы все хотите получить именно в этой области? Ах да, у вас же на персональном сайте написано: есть множество разных наград, но нет вашего имени в списке "Форбса", и вас это задевает.
- Это шутка. Список Форбса не делает людей счастливыми. Я получаю удовольствие от процесса. Рейтинги Гэллапа приносят к нам в комнату в 12 часов дня. И вот это чувство, когда ты видишь, что накануне твою программу смотрело самое большое количество зрителей, а на следующий день крупнейшая деловая газета страны выходит с колонкой "Телерейтинги", где "Пусть говорят" - на первом месте, - это... лучше, чем оргазм. Может, у меня деформация личности. Но это такое внутреннее соревнование...
- А есть какая-то черта, которую вы не могли бы переступить ради этого. Или для вас вот это "лучше, чем оргазм" - самое главное.
- Я никогда не буду рекламировать сигареты. Я никогда не буду сниматься в рекламе алкоголя, какие бы мне деньги ни платили. Есть какие-то пределы: что приносит вред, а что нет.
Виртуальный Малахов
- Как вы планируете свою жизнь дальше? Вы же не будете всю жизнь ведущим с микрофоном. Вот пробовали в кино сниматься. Может, продюсером решите стать?
- Я преподаю в РГГУ. На кафедре тележурналистики у Николая Сванидзе. Читаю спецкурс "Ведение ток-шоу", и мои студенты проходят у меня практику. Пишу книжки. Продюсером? Давайте встретимся лет через пять и посмотрим.
- Сейчас в кино есть такая тенденция: виртуальные актеры вытесняют реальных. Не случится ли такого на телевидении?
- Ммм... Можно сделать программу с виртуальным ведущим. Но не информационную.
- А вы бы хотели виртуального клона?
- Хочу в отпуск!..
То, что вы видели, в "Пусть говорят" - это, на мой взгляд, новое прочтение современной жизни в России.
Понятно, что я работаю не в санатории. И не в клинике, где рублевские жены сбрасывают вес. Хотя, думаю, и там стресс не меньше.
Телевидение - это такой процесс, когда никто ни по кому не скучает и незаменимых нет. Вот ушел Ларри Кинг. Что будет? А ничего. Будет новый! Тем более что у американцев есть уже готовый. Они вырастили Андерсона Купера...
Время центрального телевидения проходит. У людей стоят спутниковые тарелки. Они выбирают. Посмотрите - рейтинги национальных каналов в целом упали. Люди поняли, что телемир не ограничивается двумя кнопками.
Мне много лет. У меня проходит жизнь, не устроен личный вопрос. Представьте себе, то, что я делаю, Ларри Кинг делает за 20 миллионов долларов в год, а Опра Уинфри - за 80. А я что? Национальная популярность?
Но я знаю цену этому всему - выеденного яйца не стоит то, что это дает в России!
Понятно, что с ежедневным эфиром, со своим журналом, где я - главный редактор, и с дополнительными делами я не могу лично возглавлять движение помощи всем героям телепрограмм.