В "РГ" состоялся просмотр нового фильма Николая Лебедева "Фонограмма страсти". После сеанса отдел культуры принимал режиссера за традиционной чашкой чая.
Российская газета: Ваш "эротический триллер" мы в редакции смотрели с большим удовольствием. Но он был раскритикован в печати. Что вам инкриминировали?
Николай Лебедев: Например, что Нина Усатова выступает в роли доброй феи, а это противоречит правде жизни.
РГ: Разве современная сказка - плохо?
Лебедев: Но фея к тому же совсем не добрая. Она манипулирует людьми: фактически продает героиню, потом покупает. Цинично делает свое дело - подслушивает. Но интересно, что критик, который возмущался фильмом, потом спросил: "А почему картина не вышла на экраны?". Он писал, что такое кино никому не нужно, а теперь говорит, что это зрительское кино! Да, ситуация такова, что "зрительское кино" у нас считается вторым сортом. Но Гайдай потому и классик, что его картины не только популярны, в них чувствуется время, его проблемы. Нет кино зрительского и авторского - есть кино хорошее и плохое. Спилберг - "зрительское кино"? Но попробуйте снять такое! Я смотрю так называемые авторские фильмы - один от другого не отличишь. Я говорил об этом с Юрием Арабовым. Он считает, что вопрос не в том, что артхаус - это высокий уровень, а "зрительское кино" - низкий. Такая конъюнктура: кино, которое смотрят все, фестивали не считают нужным брать. Они берут фильмы, которые никто не смотрит.
РГ: В замкнутом круге всеобщей слежки ваш герой-итальянец - как человек с другой планеты.
Лебедев: У меня был опыт работы в США на студии "Шеппертон". Я приезжал на велосипеде, и у меня ни разу не спросили пропуск, только приветливо махали. А когда я приезжаю на "Мосфильм", часто вижу картину: охранник, обращаясь к известному режиссеру по имени-отчеству, требует пропуск. Это типично для нас. Точно так же с прослушиваниями - вроде как прослушивать необходимо, а почему - непонятно.
РГ: Ваша картина хороша профессионализмом. В ней просчитана зрительская реакция: что зрителю нужно знать, а о чем - ломать голову. Приходится это отмечать, потому что профессиональное кино теперь редкость. Как возникла эта история?
Лебедев: Сюжет мы придумали вчетвером: Слава Шмыров, Сережа Верник, Бахыт Килибаев и я. Давно, еще до "Змеиного источника". Сценарий получил приз на конкурсе. Алексей Серебряков собирался снимать фильм, но не было денег, а когда они нашлись, ему это было уже неинтересно. И я решил снимать сам.
РГ: Какова судьба фильма?
Лебедев: Проката не было. Сейчас вот купил Первый канал, но просят сделать, чтобы не было эротики. А с прокатом ситуация ужасная. Мне говорят: "Шрек" собрал 55 миллионов. Но у "Шрека" гигантский бюджет! Если бы "Шрека" сняли у нас - был бы провал: развалилась система, позволявшая собрать затраченные деньги. Даже самые кассовые картины не могут себя окупить. Нам ведь приходится конкурировать не со средним американским кино - а с суперфильмами, ориентированными на огромный международный рынок. А вот "Повелитель бури", получивший "Оскара", в прокате провалился.
РГ: Но ваша картина не очень затратна, при надлежащей рекламе можно было ее окупить.
Лебедев: Да, денег на картину, спасибо, дали, а на рекламу решили не тратиться: все равно она не соберет столько, сколько "Шрек".
РГ: Но почему-то находятся деньги на рекламу таких поделок, как "Самый лучший фильм".
Лебедев: Все кассовые хиты последних лет - это раскрученные бренды, не имеющие отношения к тому, хорош фильм или плох. Народ ломанется на "Комеди клаб" или "Нашу Рашу" - это уже на уровне павловского рефлекса.
РГ: А рецензии в этом играют какую-нибудь роль?
Лебедев: Очень большую: пока не посмотрят отзывы - не пойдут. Я обычно стараюсь составить свое мнение, а потом почитать, что думают другие, - но и я стал себе в этом изменять.
РГ: Вы часто смотрите фильмы на фестивалях?
Лебедев: Я не очень люблю фестивальное кино. Надо весь день объедаться фильмами. Даже вкусная пища в изобилии отвратительна - примерно это происходит, когда смотришь по три фильма подряд. Через пару дней сама мысль о кино приводит в ярость.
РГ: Поэтому критики часто заранее ненавидят автора за то, что им придется смотреть его фильм. Вы сделали фильм "Звезда" - кино о войне для нового поколения. Что надо говорить о войне молодым? Что такое сегодня патриотическое кино?
Лебедев: Скажу честно: я не снимал патриотическое кино. Снимал историю, которая меня волновала. Она меня увлекала еще и потому, что была зрелищной. Мне нравилось, что это история молчаливая. Что это триллер: в нем есть напряжение. И только закончив съемки, я понял, что снимал картину для своего отца, которого уже не было в живых. Для него тема войны была очень близка и важна: погибли и его отец, и брат. Их фотографии я использовал в фильме. Мне было важно рассказать о людях, которых он любил.
РГ: Вы снимали за границей - ваши выводы из этого опыта?
Лебедев: Я не очень знаю ту жизнь и не могу определить, как здесь: где я рассказываю правду, а где пошла сказка. Я не знаю их ментальности. Поэтому, конечно, хочется снимать здесь. Но опыт был интересный, и голливудская система мне понравилась чрезвычайно: группа очень профессиональна, каждый точно знает, что ему делать. Я ходил среди этих спокойно, уютно, без особых команд работающих людей, и даже непонятно было - мне-то что тут делать? "А твоя работа - думать", - ответили мне более опытные в голливудских делах люди.