Бойкот, неистовый американский президент Картер, давивший и на своих, и на союзников... А Игры ХХII Олимпиады в Москве все равно состоялись. Пусть и в урезанном виде.
В мае 1975-го меня, наконец-то взятого после полутора лет внештатной работы в большую молодежную газету, огорошили первым серьезным заданием. Официально прикрепили к Оргкомитету Олимпийских игр. Главными критериями отбора стали, во-первых, знание нескольких языков, а во-вторых и очень немаловажных, моя географическая близость к зданию Оргкомитета. Его председатель Игнатий Новиков, распивавший чаи с генсеком Брежневым, выбил хоть и старинный-престаринный, но шикарный особнячок прямо на улице Горького, ныне Тверской, 22А. Я же жил прямо напротив - в 25/9, и дорога через подземный переход занимала ровно полторы минуты зимой и минутку - летом.
Вообще-то мы претендовали еще на летние Игры-76, однако, к счастью, их не получили: подготовиться к ним ни за что не успели. Зато 23 октября 1974-го, обыграв единственного соперника, Москва получила право принять олимпийцев. Мой старинный и добрый знакомец - второй член МОК по сроку пребывания в нем Виталий Георгиевич Смирнов - немало рассказывал об этой победе.
Матрешка в подарок
Вы сам знаете, как сейчас выбиваются и добываются Игры. А тогда мы были по-ангельски чисты и по-девичьи невинны. Никакой "материальной агитации", подарков или приглашений. Действовали лишь на основе чистой идеологии: столица страны победившего социализма, чьи спортсмены сильнейшие в мире, имеют право принять Олимпийские игры. И, представьте, этого скромного и честного обаяния вполне хватило. Правило "никому и ничего" было слегка нарушено лишь раз, когда вдруг решили раздать русские сувениры перед сессией, на которой и выбирали Москву. Большой начальник Виталий Смирнов и милейшая переводчица-блондинка чуть не всю ночь запаковывали в оберточную бумагу наших матрешек. Смирнов потом жаловался мне, что с непривычки просто замучился. Матрешек вручили, но выиграли-то совсем не из-за этого. Уж очень были сильны тогда наши спортсмены. Неудача типа ванкуверской не могла присниться и в кошмарном сне.
Генералы взялись за метлы
Олимпийские стройки Москвы - это особая песня. Если коротко, то их, как и все в нашей советской жизни, брали штурмом. Незадолго до необходимых тестовых соревнований, которыми должна была стать Спартакиада народов СССР, строители еще только разминались на цокольных этажах. И тогда в дело включился Игнатий Новиков. Человек в общении приятный, не хам по натуре, сумел-таки нагнать такого страха на вяло возводивших олимпийские объекты, что в первые месяцы лета 1979-го ударная работа шла круглосуточно. Аврал, как обычно, удался. Но оставались иногда последние недоделанные штрихи.
Меня поражали горы мусора перед новехонькими, специально к Играм возводимыми спортобъектами ЦСКА на Ленинградском, 39. И вот за день до открытия Спартакиады глазам моим представилась невиданная картинка. Сотни, отвечаю за свои слова, сотни полковников и генералов в лампасах взялись за метлы. У некоторых - настоящие, здоровенные, у кого венички, у других просто веточки от деревьев. Майоры с капитанами таскали весь собранный старшими офицерами хлам к грузовикам. И через два часа огромные просторы перед ЦСКА не уступали по невесть откуда взявшейся чистоте даже Красной площади. Приехавший на проверку олимпийской готовности президент МОК лорд Килланин был удивлен: как тут у вас здорово! А мне говорили, русские не успеют.
За 101-й километр
В дни Игр Москва стала абсолютно безопасным городом. Сейчас, наверно, можно написать, что советские спецслужбы сработали отлично. Попросту договорились с наиболее опасными террористическими организациями, что на время Игр ХХII Олимпиады те берут на себя обязательство не трогать советскую столицу. Был знаком с ушедшим ныне старшим офицером Б., под руководством которого и проводилась операция, подробности ее никогда не были рассекречены. За безопасность формально отвечал КГБ, но на поле, на площадке рулил силами правопорядка генерал Чурбанов. Знавший русский мат не по наслышке, он вел себя уверенно. А как еще было вести себя мужу дочери генсека Галины Брежневой? Однажды я случайно (ну, почти случайно) попал на поле "Лужников", где выстроились и отвечавшие за безукоризненное проведение Игр. После энергичной речи Чурбанова и нескольких сугубо идиоматических выражений ни у одного из его подчиненных не оставалось сомнений: в случае малейшей ошибки - не сдобровать.
И ошибок не было. В те олимпийские дни милиция говорила на непривычном для себя интеллигентнейшем языке. Пьянь и проститутки были беспардонно и вопреки и тогда существовавшим законам выселены за 101-й километр. Недемократично. Но город сделался в буквальном смысле слова чище, безопасней. Где найти золотую середину между этими "можно" и "нельзя"?