Государственный центр современного искусства и музей-заповедник "Царицыно" объединились, чтобы показать сразу две выставки в рамках ежегодного фестиваля коллекций современного искусства.
Одна выставка - "Большое и маленькое: детская книга как художественный объект" - посвящена книжной иллюстрации детских книг, создававшейся в 1960-1980-е годы художниками "московского романтического концептуализма" Ильей Кабаковым, Виктором Пивоваровым, Эриком Булатовым, Олегом Васильевым, Эдуардом Гороховским, Юло Соостером. Другая - "Ручная книга" - собрала авторские книги художников.
Их встреча на первый взгляд выглядит как встреча "большого и маленького". Большого искусства, где главное - художник, его прочтение текста и его послание миру. И маленькой детской книжки, для которой главное - читатель, может, даже не умеющий читать. Иллюстрации для него и рассказ, и путеводная нить, и захватывающее приключение, и открытие мира. И даже повод нарисовать свою "каляку-маляку" на чистой странице. Но это только на первый взгляд.
Прежде всего советским детям сильно повезло. Для них маленькие книжки рисовали большие художники. Так было в 1920-1930-е годы, когда для ленинградского отделения "Детгиза" работали Владимир Конашевич, Николай Тырса, Владимир Лебедев, Николай Лапшин, Вера Ермолаева, Владимир Гринберг. Они создавали иллюстрации к рассказам Бианки и Житкова, стихам Маршака, повестям Каверина, Шкловского, Белых и Пантелеева, прозе Горького и стихам обэриутов, оформляли детские журналы "Еж", "Новый Робинзон", выходившие с середины 1920-х годов в Ленинграде. Тогда и была поставлена высокая планка детской книжной иллюстрации, которую издательства и художники держали аж до 1990-х. Как заметил Тырса на обсуждении журнала "Чиж" в 1938 году: "Прежде всего нужно заботиться о том, чтобы там было искусство, потому что если там его не будет, то ничего не будет". Иначе говоря, детская книжка оказалась последним рубежом, на котором ученики Бакста, Шагала, Малевича пытались держать оборону.
Впрочем, довоенных иллюстраций и книг в Царицыно нет. Там в экспозиции книжки 1960-1980-х, сделанные теми, кого позже назовут классиками советского неофициального искусства. Сами они всегда застенчиво сообщали, что рисовали для "Детгиза" и "Малыша" для заработка. Типа детские книжки находятся где-то на периферии их творчества. И потому на больших выставках Ильи Кабакова, Виктора Пивоварова, Олега Васильева, Эрика Булатова тоненькие издания с их картинками если и появлялись, то в качестве "гарнира" к основной экспозиции. На выставке в Царицыно роли поменялись. Детская книга выведена из тени на авансцену в качестве одной из главных героинь. А в качестве свиты, делающей королеву детской иллюстрации, - авторские альбомы Ильи Кабакова и эскизы Виктора Пивоварова, сюрреалистическая графика Юло Соостера… И вдруг обнаружилось, что "большое" нон-конформистское искусство и иллюстрации для "Малыша" - это сообщающиеся сосуды.
Детская книга вовсе не была "халтурой". Она была площадкой эксперимента, где пробовались новые композиции, формы, идеи. Кого-то она вывела к главной теме концептуалистов - встрече слова и образа. Не только "стенды" с наглядной агитацией, но и детская книга превратила слово в главного героя картины, живущего в пейзаже и становящегося его опорной конструкцией. Для других, как для Виктора Пивоварова, например, который не только иллюстрировал, но даже писал книжки для детей (одна из них - "Большое и маленькое" - дала название выставки), темы детства, книги, искусства, связываясь в один узел, вели в зазеркалье не только социума, но и личности. И для всех так или иначе она была опорой, создававшей маленькую, но надежную опору в "большом" мире. Одним словом, маленькая детская книжка - большое явление.
С другой стороны, "книга художника" - малотиражная, дорогая, эксклюзивная - это территория, где частенько большое искусство встречается не только с текстом, но и с детской игрой. Особенно если речь идет об обэриутах. Среди недавних работ - гравюры Сергея Якунина к "Лодейникову" Николая Заболоцкого и "Случаям" Даниила Хармса. Оттиск - на грубом картоне. Пляшущие разного размера буквы словно вырезаны из кричащих заголовков советских газет. Из всех красок осталась только черная. Из всех сообщений - оповещение о трагическом абсурде бытия. Самой невинной из новостей в контексте времени выглядит строка поэта: "А жена Спиридонова упала с буфета и тоже умерла".
Кроме "книг художника" на выставках в Царицыно есть и книги-объекты. Вроде "Жизни и приключений Робинзона Крузо", представленных Марией Самохиной в виде рукописи в зеленой бутылке. Из тех, откуда морские волки глушат ром. Словно созданных для того, чтобы положить туда записку SOS и отправить ее на волю волн. Вокруг горлышка - спасательный круг с надписью "Надежда". Из пробки - удочка. Не книга - образ жизни и портрет Крузо.
Среди книг-объектов впечатляет масштабом "Война и мир" Льва Толстого, напечатанная на холсте при помощи плоттера. Автор - Владимир Смоляр. Его дотошные коллеги-художники умудрились сосчитать количество строк, протянувшихся от стены до стены - на 7 метров. Получилось 600 полос 7-м кеглем шрифтом Times.
Хрестоматийный образ романа как "исторического полотна" получил визуальное воплощение. Слово при этом не исчезает - холст снабжен тремя лупами для тех, кто "Войну и мир" не прочел в школе. Но оно превращается в фон. Страшноватое, вполне кафкианское превращение. Впрочем, вряд ли художника волновала только тема растворения классики на фоне современной жизни. Скорее перемещение жизни слова со страницы книги на экран компьютера. Книга, лишенная иллюстрации, превращается в чистое слово. Слова - в поток, текущий на экране. Между прочим, объект Смоляра выглядит очень актуальным комментарием к намерению властей с нового года перевести учебники в электронный формат.
Как там кричали в Англии после смерти короля? "Король умер! Да здравствует король!" Похоже, самое время оповестить: Искусство книги умерло! Да здравствует искусство книги!