Первая Уральская индустриальная биеннале современного искусства, которая открылась в Екатеринбурге, впечатляет размахом и тем, что возникла на границе двух миров.
Размах прямо отсылает к эпосу индустриальной модернизации. Название основного проекта "Ударники мобильных образов", который открылся в цехах бывшей типографии "Уральский рабочий", напоминает о культе ударного труда в эпоху пятилеток. Специальные проекты расположились на площадках крупнейших заводов: в цехах знаменитого "Уралмаша" и культурном центре Орджоникидзевский, в помещениях Верх-Исетского металлургического завода ("ВИЗ", "ВИЗ-Сталь"), Свердловского камвольного комбината, Екатеринбургского завода по обработке цветных металлов. Среди самых впечатляющих акций - исполнение симфонии N2 Шостаковича, новых произведений современных композиторов Б. Филановского, О. Викторовой, Д. Курляндского в цехе "Уралмаша".
С другой стороны, очевидно, что пафос проекта - новейшего образца. Промышленные гиганты "опорного края державы", как Твардовский назвал Урал 1930-х, которые возвращаются к жизни (и на мировой рынок), демонстрируют открытость новому, в том числе - современному искусству, и готовность использовать символический капитал старых брендов.
Собственно, сам факт встречи современного искусства (которое до того ориентировалось скорее на виртуальные компьютерные миры) с большой индустрией достаточно примечателен. Но это не единственная интрига сюжета. Понятно, что обоим участникам этой торжественной встречи понадобилась опора на традицию. Естественно, на другие традиции, кроме эпохи "великих строек", с одной стороны, и искусства советского модернизма - с другой, опереться в этом случае невозможно.
Речь, конечно, не идет об идеализации прошлого, скорее - о романтизации его руин. Зачастую, никому, кроме художников, эти руины не были интересны. Так, кураторы основного проекта "Ударники мобильных образов" частью экспозиции сделали остатки найденного ими музея типографии "Уральский рабочий". Частью выставки стали и коллажи, сделанные рабочими. Они - род обломков, оставшихся от советской Атлантиды. Но одновременно - и актуальное напоминание об антибуржуазном, негламурном, "настоящем" мире трудящихся людей.
Напротив, в других проектах в центре внимания оказывается обескураживающее превращение утопии в свою противоположность. Эффектным зрелищем стал "Метрополис" Владимира Селезнева и Ивана Снигирева, показанный на "Уралмаше". Название отсылает к одноименному киношедевру Фрица Ланга. Рисунки на стенах - к чертежам архитектора Ивана Леонидова. И чертежи, и проект индустриального города сделаны красками, впитывающими свет. Когда гаснет свет, мы оказываемся перед завораживающей красотой строго просчитанной модели. Но вспыхивает лампа, и перед глазами - зрелище, похожее на мусорную кучу...
Впрочем, предельно заостренный разрыв между мечтой и ее реализацией не отменяет саму мечту. В проекте "Коммунальный авангард" (Владислав Ефимов, Сергей Леонтьев) напоминанием о мечте становятся лайтбоксы с фотографиями заводских районов Екатеринбурга и Нижнего Новгорода, построенных в 1930-е. Рядом с фронтальными снимками бань, клубов, жилых домов портреты сегодняшних жителей "города счастья". Место авангардной утопии мог занять райский сад, с цветами, лесами, полями. Эти идиллии - большей частью срисованные с репродукций картин русских пейзажистов - украсили шкафчики для инструментов рабочих "Уралмаша". Расписывал их заводской художник-оформитель Геннадий Власов в 1989 г. - в свободное время. Сюжеты выбирали обладатели шкафчиков.
Любопытно, в русле тех же попыток приручить машинный мир находятся и работы современных художников. Леонид Тишков поместил "Частную Луну" (точнее, месяц) в основание башни градирни на ВИЗе. Ольга Киселева и Сильван Рейналь придумали особые часы, которые ускоряют или замедляют ход в зависимости от биоритма человека, который к ним прикасается. В создании часов участвовал солидный коллектив ученых, включая физиков-теоретиков из Сорбонны. Неизвестно, улучшат ли часы жизнь, но настроение должны поднять точно.
Но большей частью художники двигаются не в сторону науки, а в направлении мифологии. Татьяна Ахметголиева вышивала портреты реальных ткачих Камвольного на прозрачной ткани и соединила их шерстяными нитями. Вся инсталляция называется "Клото" - по имени одной из прях античного мифа. Француженка Таня Муро представила проект "Ниагара", в котором видеосъемка внутри легендарного водопада соединена с саундтреком прядильного цеха. В здании, где по полу проходит дрожь от работающих машин, это впечатляет особо. Самое неожиданное тут, что индустриальный мир в цифровую эпоху начинает переосмысляться чуть ли не как природный. По крайней мере, более близкий человеку, чем виртуальный.
Наконец, интерес к суровому индустриальному прошлому тем сильнее, чем больше сидит у всех в печенках общество потребления с идеалами корпоративной солидарности, рядом с которой строгости пионерии и комсомолии отдыхают. Отсюда - трагикомический эффект документального видео "Репетиции" Ольги Чернышевой, заснявшей пение корпоративных гимнов. От него рукой подать - до беспощадной сатиры проекта Гая Бен Нера "Красота воровства", снявшего свою семью в интерьерах IKEA, так сказать, в рае вечного шопинга, за выяснением добродетелей семейных вкладов и долгосрочных инвестиций в будущее детей.