Может ли современное искусство встретиться с человеком труда, кого сегодня можно отнести к этой категории публики, насколько актуальна эта встреча и что, собственно, стороны имеют сообщить друг другу - все эти вопросы из академических вдруг превратились в животрепещущие.
Особенно очевидными остроту и актуальность этих вопросов сделала полемика вокруг проектов 1-й Уральской индустриальной биеннале современного искусства, ставшей ярким событием не только художественной жизни. Свою точку зрения излагает Екатерина Деготь, которая была куратором основного проекта "Ударники мобильных образов" вместе с Давидом Риффом и Космином Костинасом.
Российская газета: Тема индустрии, заявленная в названии 1-й Уральской биеннале современного искусства, в экспозиции основного проекта представлена прежде всего руинами утопии индустриального прогресса. С другой стороны, многие ощущают разочарование и в постиндустриальной модели развития общества. Кураторы оказались на развалинах сразу двух утопий?
Екатерина Деготь: Я бы не стала говорить о руинах утопий. Во-первых, ни Советский Союз, ни его индустрия не были утопией. Другое дело, что этот проект был заброшен и социум переключился на другой проект - неолиберального капитализма, в котором тоже можно обнаружить утопические элементы, например, умолчание о смерти, исключение ее из модели жизни.
Некоторые считают неолиберальный проект идеальной моделью общества, однако очень многие, становясь жертвами экономической и политической несправедливости, разочаровались в нем. На мой взгляд, разочарование - неплохая позиция. Кураторы вовсе не считали необходимым пропагандировать одну из моделей, индустриальную или постиндустриальную. Наша задача - привлечь скептическое внимание к тому, что происходит сегодня.
Слово "индустриальная" в названии биеннале и появление на выставке произведений советского времени вовсе не означают, что мы создавали ретроспективный проект. Нас интересовало то, что происходит здесь и сейчас. Просто для сравнения использованы произведения индустриальной эпохи, будь то документальный фильм Йориса Ивенса "Песнь о героях" или портрет ударника-изобретателя Макарова от Амшея Нюренберга.
РГ: Дистанцированное отношение к нему выражено в таких работах, как "Репетиции" Ольги Чернышевой, снявшей пение корпоративных гимнов?
Деготь: Оно выражено во всех работах.
РГ: На Урале идет если не возрождение, то укрепление тяжелой индустрии. Для многих "индустриальная биеннале" обещала встречу с незнакомым миром заводских цехов, фабричных пространств... Встреча искусства с промышленностью, которой вдохновлялся модернизм, вас не интересовала?
Деготь: Нет. Практика инсталляций на территориях заводов существует во всем мире. Но мы, три куратора основного проекта, относимся к ней крайне негативно. Приходят зрители на завод и любуются им в качестве архитектурного памятника, а если завод еще действует, то это вообще какой-то зоопарк. На мой взгляд, это никак не помогает ни индустрии, ни ее пониманию, ни рабочим.
Это просто декоративное оформление пространства.
РГ: Основной проект тоже располагается в здании бывшей типографии, которое является памятником архитектуры конструктивизма...
Деготь: В здании типографии мы хотели создать ощущение трагизма от того, что рабочие ушли. Мы оставили их коллажи, потому что для нас было важно заострить драматизм ситуации.
РГ: Драматизм безработицы?
Деготь: Необязательно. Драматизм прекращения производства, продажи прекрасного здания, которое будет поделено на куски и отдано под разные мелкие коммерческие инициативы. Драматизм исчезнувшей жизни: с газетой, которая здесь выходила, с музеем типографии, который был разорен... Для нас было важно осмыслить трагическое измерение этого процесса, а не просто прокричать: "Ура! Ура! Индустрия - это красиво..." Это доминирует в программе спецпроектов. Мне идеология подобного рода действий не близка.
РГ: Вы рассчитывали на местную публику?
Деготь: Конечно, нашей задачей было сделать выставку, которая была бы интересна и понятна екатеринбуржцам. Причем вовсе не так называемым "любителям искусства". Эта категория населения нас интересует меньше всего.
РГ: Вы имеете в виду любителей современного искусства?
Деготь: Какого бы то ни было. Наша целевая аудитория - люди, способные смотреть, размышлять, замечать окружающую жизнь, ее изменения... Люди, которые хотели бы подумать об этих изменениях и обменяться мыслями по этому поводу. Они могут найти "информацию к размышлению" во всех работах выставки. Не только корпоративные гимны, снятые Ольгой Чернышевой, но и стена с денежными купюрами с силуэтом человека в проломе - китайского художника Линь Илинь, и "Конвейер по производству будущего" румынских художников Моны Ватаману и Флорина Тудора имеют отношение к теме труда, добровольного и одновременно принудительного... Это образ жизни каждого из нас сегодня. Словом, нас интересует думающая публика: студенты, рабочие, интеллигенция, которой в Екатеринбурге много.
Вовсе не считаю, что зрители должны быть знакомы с практикой современного искусства. Единственное, что требуется, - открытость. И понимание, что искусство - это необязательно картина в Третьяковской галерее. Это может быть и видео на youtube, и текст, и кинофильм.
РГ: Вы продумывали диалог с местным художественным сообществом?
Деготь: Ни для кого не секрет, что мы как кураторы получили приглашение делать проект для биеннале только весной этого года. Три-четыре месяца - нереальный срок, чтобы и основной проект сделать, и диалог с художниками Екатеринбурга наладить. По идее, это задача ГЦСИ Екатеринбурга. Но сегодня оно скорее является проводником влияния министерства культуры и центрального ГЦСИ. В 1980 -1990-е в Екатеринбурге были интересные "неофициальные" художники. Потом часть из них уехала, часть осталась. Но с ГЦСИ они в любом случае не связаны. Это определенная проблема, вполне решаемая. Другое дело, что сама собой она не решится.
РГ: В кураторской статье в каталоге вы подчеркиваете, что упор делался на "воспроизводимость" современного искусства, на использование репродукций. Вы принципиально отказались от зрелищности выставки?
Деготь: Использование фильмов, по-моему, уже гарантирует зрелище. Кроме того, у нас есть и масштабные инсталляции, как упоминавшаяся "китайская стена". Но в принципе сегодня инсталляции не слишком актуальны. Они украшают пространство, впечатляют две секунды - и все.
РГ: Принцип соединения разнородного материала - старых коллажей, оставшихся на стенах от прежних времен, произведений современного искусства и документальных фильмов социалистической эпохи - уже был опробован на московской выставке "Кудымкор - локомотив будущего", посвященной творчеству Петра Субботина-Пермяка. Но там была тема вторжения искусства авангарда в жизнь. Для вас важно было ее продолжение в Екатеринбурге?
Деготь: Это не было центральной темой. В данном случае интересовала скорее эпоха культурной революции. Что касается коллажа исторического и современного материала, то он сейчас используется часто, например, на последней Стамбульской биеннале. Кстати, именно там, в Стамбуле, мы увидели потрясающее венгерское документальное кино. Это подтолкнуло к поискам в киноархивах.
РГ: Полемика с авангардным проектом или искусством культурной революции не имелась в виду?
Деготь: Нет, выставка вообще не подразумевала художественный спор. Задача совсем другая стояла - исследовать, каким образом создается искусство сегодня. Об этом обычно ничего не говорится. Зритель приходит на выставку, и ему не приходит в голову, что ее создание - огромный индустриальный труд, требующий больших капиталовложений и большого количества людей. В частности, поэтому создан раздел, где подробно расписывается, как каждая из показанных работ была сделана. Сегодня искусство часто делается не вручную, а с помощью технических средств, которые, кстати, доставили нам массу неприятностей. Искусство сегодня тоже индустрия.