Острую тему - право населения на оружие для самообороны - обсудили член президиума Ассоциации юристов России Михаил Барщевский и председатель Федерального совета общественного объединения "Гражданское оружие" Андрей Василевский.
Милиционер на доверии
Михаил Барщевский: Андрей, почему вас так увлекает тема оружия?
Андрей Василевский: Потому что право на ношение оружия - это право на самозащиту. Человек, который лишен его, не может защищать многие свои права, он оказывается в положении приниженном, зависимом от государства, власти, милиции-полиции, как ее не называть. Иначе говоря, человек, который не может защищать себя, это человек не вполне свободный.
Барщевский: Вы упомянули о милиции-полиции. С вашей точки зрения, проект закона о полиции содержит достаточно гарантий, что новая структура будет нас с вами по-настоящему защищать?
Василевский: Изменения, скорее, косметические. Проблема не в том, как много декларативных прав граждан заложить в этот закон и декларативно же ограничить права милиционеров - хотя законопроект в некоторых вопросах их, наоборот, расширяет. Проблема в отношениях между органами и обществом, в глубоком отчуждении, опасении и неприязни, которые испытывают многие к милиции. Главное, что эти органы никак не зависят от нас.
Барщевский: Но в законе появилась новелла о том, что оценка деятельности полиции будет в обязательном порядке производиться с учетом общественного мнения, и довольно много положений, кто, как и перед кем должен отчитываться.
Василевский: Это несерьезно. Реальная зависимость возникнет, когда руководство местной милиции будет напрямую выбираться населением. Причем не на уровне субъекта Федерации или даже муниципального образования, а на уровне участковых и патрульных своего микрорайона.
Ружье на всякий случай
Барщевский: Как вы думаете, сколько трупов появится после легализации короткоствольного оружия?
Василевский: Трупов станет меньше. Существует богатый опыт легализации ношения короткоствольного оружия. Причем это опыт наших ближайших соседей из Восточной Европы, Прибалтики, Молдавии и Приднестровья. Во всех случаях число убийств падало, а не росло. Люди ведут себя ответственно. Ведь выдают разрешение только представителям законопослушной части общества. Система лицензирования отсеивает людей с судимостью, кто состоит на учете в психоневрологических, наркологических диспансерах. Во всем мире легально зарегистрированное оружие практически не используется в криминальных целях. При преступлениях на месте остаются гильзы и пули, по которым можно идентифицировать оружие и найти преступника.
Барщевский: Действительно, при наличии гильзы или пули по пулегильзотеке МВД владельца оружия можно найти за 30 секунд с момента ввода данных в компьютер. А вы знаете статистику применения длинноствольного оружия со времени разрешения на него?
Василевский: Полная статистика, к сожалению, не публикуется, но известны данные по отдельным годам. Например, за 2004 год в Москве зарегистрировано около 370 тысяч стволов, совершено около 10 преступлений. То есть из 37 тысяч ружей стреляет только одно. Причем далеко не всегда это приводит к тяжким последствиям.
Барщевский: Есть и другие данные. На руках населения за последние 20 лет появилось 6 миллионов единиц длинноствола. Рост преступлений, совершенных с использованием этого оружия, - 0,1 процента. Количество ограблений - не краж, а именно ограблений - загородных коттеджей, дач уменьшилось на 80 процентов.
Василевский: Это очень характерные данные о том, как профилактически действует право на владение оружием. Между прочим, когда вводилось это право, первым шагом стало разрешение на домашнее владение оружием фермерам, часто подвергавшимся ограблениям. Зарубежная статистика свидетельствует: после введения права на ношение оружия количество насильственных видов преступлений, то есть убийств, ограблений, изнасилований, неизменно сокращается.
Барщевский: А когда лет 10 назад в Великобритании запретили ношение короткоствольного оружия, рост уличной преступности составил 68 процентов.
Василевский: Даже если это законодательно разрешено, постоянно носят оружие с собой максимум 5 процентов владельцев. Но после того как эти несколько процентов появляются, со всех остальных исчезает печать, которую нам сегодня поставило на лоб государство: "Не вооружен. Можно нападать, ничего не опасаясь". А это непосредственным образом сказывается и на самых беззащитных: женщинах, пожилых людях, инвалидах. Из опроса, проводимого министерством юстиции США, выяснялось, что из тех, кто при ограблении не использовал оружие для самозащиты, физически пострадали около четверти - то есть их избивали, насиловали, ранили. Из тех, кто применил оружие для самозащиты, страдало менее 8 процентов. Причем в подавляющем большинстве случаев защищавшиеся никого не убивали и даже не ранили. Они демонстрировали оружие или делали предупредительный выстрел.
Барщевский: У меня есть оружие - наградное, и я тренируюсь постоянно. Ведь при применении оружия нетренированным человеком, например на улице, возникает опасность для многих других. Не говоря уже о том, что хорошо тренированному стрелку в случае нападения не надо убивать нападающего, достаточно попасть ему в плечо или в ногу.
Василевский: Разумеется, польза тренировок очень высока. Но человек, даже с минимальной подготовкой будет представлять для преступника угрозу. Около 60 процентов заключенных американских тюрем признались, что порой отказывались от преступлений, заподозрив, что жертва вооружена.
Оружие - это власть?
Барщевский: Оружие - это власть? Психологические ощущения какие?
Василевский: Прежде всего - ответственность. Если у тебя есть оружие, ты в гораздо большей степени отвечаешь за себя, собственную безопасность и безопасность своих близких. Но если у тебя оно есть, а у другого нет и быть не может, то ты еще и власть.
Барщевский: Я почему спросил? Помните, Древний Рим? У плебеев оружия не было, а у патрициев было. Средние века - простолюдинам нельзя, дворянам можно. Царская Россия - крепостным нельзя, помещикам, дворянам можно. То есть оружие давным-давно стало атрибутом власти.
Василевский: Точнее, атрибутом свободы. Во многих европейских странах независимый, свободный крестьянин тоже имел право на оружие. В России причины введения ограничений были чисто политическими, а отнюдь не направленными на борьбу с преступностью. Основные были введены в 1918 году для обеспечения беспрепятственного проведения политики красного террора.
Барщевский: Не кажется ли вам, что отношение к оружию является в какой-то степени показателем состояния общества, в данном случае его психологической незрелости?
Василевский: В России существует комплекс самоуничижения. Во многих случаях мы склонны недооценивать себя и окружающих. К тому же восприятие оружия в разоруженном обществе очень сильно отличается от восприятия оружия в обществе вооруженном. Даже в нашей стране в таежных, лесных регионах ружья есть почти в каждой избе. И там они ни у кого не вызывают удивления или страха. А вот большая часть жителей какого-нибудь мегаполиса видит оружие только в криминальной хронике или боевиках. У них на подсознательном уровне устанавливается жесткая связь между оружием и насилием. В действительности же, оружие в подавляющем большинстве используется для предотвращения насилия.
Барщевский: Согласитесь вы или нет с выражением, которое мне очень нравится: "Лучше меня пускай судят двенадцать, чем несут шестеро"?
Василевский: По крайней мере, у нас должен быть этот выбор. Даже если бы милиция работала идеально, важности оружия для самозащиты и его профилактической роли это не отменит. Милиция, по сути, - только вторая линия обороны. Нападения не происходят рядом с патрулем или отделением милиции. Поэтому непосредственно в момент совершения преступления милиция не поможет. Лишать законопослушных граждан права на ношение оружия - значит разрушать первую линию обороны.
Самооборона подсудна
Барщевский: В последнее время суды и правоохранительные органы фактически перестали применять норму о необходимой самообороне. Боюсь, если в отношении преступника будет применяться боевое оружие, правоохранительные органы будут действовать особенно жестко.
Василевский: Проблема действительно острейшая. Если в прежние годы самооборонщиков обвиняли в превышении необходимой обороны, то сегодня органы следствия в основном возбуждают дела по статьям: нанесение телесных повреждений или о непреднамеренном убийстве.
Если принять во внимание обвинительный уклон нашего суда, победой считается случай, когда удается достичь условного приговора, без реального заключения человека под стражу.