Не знаю, как выглядел ковчег Ноя, в котором было каждой твари по паре, но как выглядит ковчег, построенный для сокровищ музея, я теперь представляю. 72 метра в длину, 24 метра в ширину, весит 2700 тонн. При этом он поднят на 17 метров над землей и... практически невидим из города.
Этот невидимый ковчег-хранилище (вкупе с реставрационными мастерскими) построил не Ной, а Фолькер Штааб. Архитектор Фолькер Штааб живет в Берлине, на его счету - четыре музея, построенных в Германии. В том числе - "невидимый" шедевр для дрезденского Альбертинума. Летом 2010-го открылся новый Альбертинум, в котором встретились старый Арсенал XVI века, знаменитый музей античных слепков и скульптуры XIX века и архитектурные решения XXI века.
Новый Альбертинум возник... благодаря наводнению. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Но в августе 2002 года, когда вода в Эльбе поднялась на 9,4 метра, затопив подвалы, где хранились художественные сокровища Дрездена, перспективы были довольно мрачными. Даже сегодня фотографии Барбары Клемм, на которых античные Венеры, египетские рельефы, гипсовые головы мудрецов и безголовые торсы атлетов сгрудились в залах живописи, словно ища спасения от подступающей воды, производят сильное впечатление. Эти фотографии оставили в теперешней экспозиции как напоминание о трагедии. А тогда 11 тысяч скульптур люди на руках выносили на верхние этажи. Одновременно подключили насосы, откачивающие воду, - 3500 кубических метров в минуту. А ведь кроме скульптур в фондах были и картины. Именно тогда, по-видимому, и прозвучала знаменитая фраза Мартина Рота, генерального директора Государственных художественных музеев Дрездена: "Белотто никогда вновь не должен оказаться в аквариуме". Бернардо Белотто (он же Каналетто), нарисовавший в XVIII веке 25 (!) панорам Дрездена, был родом из Венеции. Тому, кто писал море, каналы Венеции и Эльбу, не подобает утонуть в аквариуме! Пусть и возникшем в результате потопа...
Но сказать легче, чем сделать. Во-первых, было не очень понятно, как решать финансовые вопросы реконструкции. А во-вторых, было очевидно, что новое строительство на территории Старого города чревато тем, что рядом с Фрауенкирхе, Академией художеств и старым зданием Альбертинума возникнет нечто модерновое, что напрочь разрушит вид на Эльбу и Брюльскую террасу (ее еще называют "балконом Европы"), прославленные кистью Каналетто. Обе трудности не назовешь чисто дрезденскими. Гораздо интереснее способы решения непосильных на первый взгляд задач.
В первом случае на помощь пришли художники. Знаменитые уроженцы Саксонии Герхард Рихтер и Георг Базелитц (но, разумеется, не только они) выставили свои работы на благотворительный аукцион, который провел Sothbey s в помещении Новой национальной галереи в Берлине. Аукцион собрал 3,4 млн евро. Кроме того, Дрезденские музеи поддержали коллеги со всего мира, пригласив их выставки к себе. Именно помощь художников, отклик общества внутри страны и отзывчивость зарубежных коллег привели к тому, что строительство нового депозитария вместо туманных очертаний мечты обрело четкость реального плана. Правительство согласилось выделить деньги на реконструкцию.
Что касается второй проблемы, то она выглядела абсолютно нерешаемой. Строить посреди здания XVI века - значило подписать ему приговор. Сегодня доктор Мартин Рот признается, что он даже было согласился на предложение построить новый депозитарий вдали от центра, в новых районах города. Но коллеги были резко против: работать неудобно, когда коллекции, выставочные залы и реставрационные мастерские разбросаны далеко друг от друга. Одна перевозка шедевров обойдется в немалые суммы. И - невероятно звучит для нас - аргументы музейных работников оказались весомее мнения чиновников. Решено было объявить архитектурный конкурс. Задачи были просты: обезопасить будущее хранилище от возможных наводнений и сделать так, чтобы музей, выставочные залы, депозитарий, реставрационные мастерские остались рядом друг с другом. Впрочем, архитектор Фолькер Штааб говорит, что для него самой сложной была третья задача - максимально сохранить старое здание, вписав в него новое хранилище.
Герр Штааб меньше всего похож на триумфатора, чей проект победил в ходе двухуровнего отбора среди представленных на конкурс 92 проектов. Худощавый, легкий в движениях, без непременного офисного галстука, он напоминает то ли художника, то ли конструктора. Просто, считает он, его идея оказалась достаточно сумасшедшей, чтобы победить. "Нормальные" проекты предлагали застроить внутренний двор музея, здание которого было похоже на букву "П". Штааб исходил из прямо противоположной идеи - именно это внутреннее пространство Альбертинума надо сохранить, оно должно стать его центром, его новым "сердцем". И тогда он решил построить что-то вроде моста над этим двориком. Мост этот не мог опираться на старинные боковые крылья здания - они могут пострадать. Значит, нужно было построить мост на двух опорах. Одной из них стала шахта лифта, приспособленного для подъема тяжелых статуй и огромных полотен. Другой опорой стали две колонны, поставленные при входе во дворик. Так возникла идея парящего ковчега. В 2006-м проект был принят. В 2010-м - новый Альбертинум открылся.
Надо признаться, что изнутри дворика Альбертинума тяжесть 2400 тонн никак не ощущается. Причина не только в том, что опоры моста (как лифт, например) спрятаны внутри здания, но и в том, что Фолькер Штааб построил его не вплотную к старым фасадам, а оставив зазоры, в которые скользит дневной свет. В результате, находясь внутри музейного двора, посетители могут даже наблюдать игру света от движения облаков. Мягкое смешение искусственного и естественного освещения - неоценимое подспорье для кураторов выставочных залов. Для туристов же и праздных гуляк по набережным Эльбы ковчег Штааба вовсе незаметен. Просто потому, что его плоская крыша совсем чуть-чуть выше крыши старого здания Альбертинума. В итоге получился невидимый, парящий над землей ковчег для музея, на двух этажах которого расположились депозитарий и реставрационные мастерские.
Музейщики Дрездена рассказывают, что теперь к ним за опытом приезжают из Вены и других городов Европы. Насчет любопытствующих профи из России речи не было. А жаль. Как известно, профессиональный интерес и дотошность профессора Ивана Владимировича Цветаева и его 20-летнее сотрудничество с Георгом Треем, директором Альбертинума, привели к созданию Музея изящных искусств в Москве. Цветаев и Трей в своей переписке обсуждали даже возможное расположение скульптур в залах! Но теперь у нас странный обычай - проектировать музеи без музейщиков. Неужто это надо считать национальной особенностью?