Сегодня Никите Михалкову - 65. Уже завтра он наверняка продолжит работу над третьей картиной "Утомленных солнцем" с подзаголовком "Цитадель", премьера которого назначена на февраль, есть такая хорошая традиция у режиссеров - встречать юбилеи не столько новыми тостами, сколько новыми фильмами.
А сегодня, значит, будет прекрасный повод еще раз пересмотреть его выученные наизусть "Рабу любви", "Неоконченную пьесу для механического пианино", "Пять вечеров", "Родню", "Ургу", "Утомленных солнцем", "Сибирского цирюльника" - et cetera, et cetera, ведь у каждого, кто родился в России, есть свой любимый фильм Михалкова. И самый любимый фрагмент из фильма Михалкова, в котором он рассказал все и досконально как будто лично про тебя, про твои сомнения и твои прозрения, про твою боль и твою радость, про твою судьбу - и прошлую, и настоящую, и будущую.
Сейчас мы не станем исследовать творчество Михалкова и пытаться словесно определить феномен его таланта. А вспомним пунктиром несколько разных эпизодов из его биографии - не образцово-показательных, самых, что ни на есть, неизвестно-обыденных. Просто проведем "пять вечеров" с Никитой Михалковым.
На краю земли
Москва, середина семидесятых. Позади служба в армии - на Камчатке, на атомной подводной лодке. Можно было бы как сыну Сергея Михалкова и вообще "отмазаться" или хотя бы "отвоевать" в конном полку "Мосфильма" (как вариант - в массовке Театра Советской армии), но Никита Михалков делать этого не стал, отслужил, что называется, "на всю катушку". Состояние - нечто среднее между пребыванием в подводной лодке и парением в небесах. Никита Михалков - молодой начинающий режиссер. Классику тогда молодым не доверяли, все было расписано и распределено за кем-то, но случайно на глаза Михалкову попалась неизданная пьеса Чехова "Безотцовщина", и он вместе с Александром Адабашьяном и Павлом Лебешевым подал на нее заявку в Госкино. И так бы она там и пролежала, если бы не то обстоятельство, что какая-то студия в Средней Азии не выполняла план и, таким образом, из-за нее не выполняло план Госкино. Нужно было срочно затыкать брешь, и тут вспомнили про принесенную пьесу, в срочном порядке вызвали Михалкова с Адабашьяном и спросили: "У вас сценарий есть?" Сценария не было, но они ответили: "Конечно, есть". В консультанты им назначили Зиновия Самойловича Паперного, который тогда занимался изданием полного Собрания сочинений Чехова. Его мнение после прочтения их труда было категоричным: "Мой вам совет: вы это где-нибудь сожгите, чтобы никто не видел, и пепел развейте, как будто этого ничего не было, потому что это катастрофа". Но Никита снял. Название фильма было - "Неоконченная пьеса для механического пианино", ставшая впоследствии классикой чеховских экранизаций.
Крокодиловые ботинки на босу ногу
Италия восьмидесятых. Небольшой итальянский международный кинофестиваль на юге страны с огромным бюджетом. Никита Сергеевич - в списке почетных гостей. "Я приехал туда на два дня и обнаружил, что это скорее такое отмывание денег. Ко мне подошел унылый, очень похожий на соотечественника человек в черном костюме и белой рубашке. Он неожиданно говорит: "Здравствуйте, вы знаете, я привез на фестиваль свой фильм, а здесь его потеряли". Иду разговаривать с директором фестиваля. Он переспрашивает: "Какой фильм? Ну, видимо, на таможне не прошел". - "Но человек приехал сюда с картиной, едет обратно в Советский Союз, ему надо отчитываться, сделай что-нибудь". Директор куда-то уходит, потом мы с ним спускаемся в офис, видим длинный коридор стеллажей, на которых стоят призы: запыленные, разных фирм. "Выбирай". Я выбираю какую-то статуэтку. "Как называется фильм?" Начинаем искать по каталогу, читаем аннотацию. В пионерском лагере собрались школьники из разных стран, и русский мальчик Коля... Я выхожу к тому человеку. "Ну как, нашли?" - "Нашли. Смотрят". А назавтра он уже стоит в своем костюме и белой рубашке и получает специальный приз за консолидацию детских сердец. А потом я приезжаю на нашу студию и вижу на стенде висит "молния": поздравляем нашего режиссера с почетной наградой международного кинофестиваля... Поэтому, как это делается, всем известно. Но вы попробуйте потом что-либо поперек скажите этому режиссеру - он же теперь призер...
В десятку
Пушкинская площадь, рубеж девяностых. ММКФ. Из года в год Никита Михалков здесь самый главный. Белый шарф, красная дорожка. На церемонии открытия - прямо-таки роль булгаковской Маргариты на бале: не дай бог обойти кого своим вниманием или не одарить своей улыбкой. Однажды, похоже, ему надоело всем своим знакомым и друзьям в частном порядке и устном виде объяснять, что на московском кинофестивале нужно смотреть, что - пересматривать. И он в качестве универсального классического навигатора по фестивалю придумал ретроспективную спецпрограмму: "Список Михалкова", включив в нее десять своих любимых картин. "У каждого режиссера есть наготове имена тех великих кинематографистов, которые впрямую или косвенно на него повлияли, - комментировал Никита Михалков. - Спроси у самого плохого из режиссеров, и он вам ответит: "Я вырос под влиянием Барнета и Тарковского, Годара и Бергмана, Виго и Куросавы и, конечно, фильма "Летят журавли". Надеюсь, что на мое творчество действительно повлияли Куросава и Виго, Бергман и Годар, Тарковский и Барнет. И, конечно, фильм "Летят журавли". Самое главное у Тарковского и Бергмана - это энергетика, заключенная внутри кадра. На мой взгляд, класс режиссера заключается именно в том, насколько долго он может заставить зрителя с интересом смотреть общий план".
Татарский праздник
Казань двухтысячных. Обстановка - восточного гостеприимства, помноженная на кинематографическую и просто человеческую заинтересованность: к нам приехал, к нам приехал Никита Сергеич дорогой. Почетная казанская гостья Катрин Денев признается, что ее любимый российский режиссер - Никита Михалков. Далее после него в списке Денев следуют Тарковский, Иоселиани, Параджанов... Сам Никита Михалков на высоком собрании после положенных правильных речей о многообразии и единстве национальных культур официоз прерывает примерами из жизни: как у него лично решился вопрос с понятием мусульманкой жизни и ислама. "Поучительная была история. Для меня мечеть, минарет всегда были связаны с образом "Белого солнца пустыни": желтый песок, солнце... Но однажды под Нижним Новгородом я попал на праздник в татарскую деревню. А пейзаж вокруг такой: Волга, березовые рощи, поля... Стоит мечеть, заходим туда, что-то нам показывают. Влезли на минарет, а сверху пейзаж, ну просто левитановский. Я спрашиваю: "Скажите, а сколько лет этой мечети?" - "Семь". - "А сколько лет живут вот в этом месте люди, которые должны ходить в мечеть?" Они говорят: "Восемьсот". Из этого ты делаешь вывод, что твой личный русский пейзаж такой же родной и для человека, который ходит в мечеть. То есть на уровне географического ландшафта ты понимаешь, насколько объединены твои представления о прекрасном с представлениями о прекрасном человека, который исповедует другую веру..."
Никто не имел права ночевать дома
Москва, Дом кино, наши дни. Ажиотаж - невероятный. Михалкова ждут второй час: он едет прямо со съемок, чтобы подрастающему поколению кинематографистов - студентам-вгиковцам - объяснить, что кино - это всегда сумма вопросов, а не количество ответов. Что скорости, пришедшие в нашу жизнь, лишают нас возможности созерцать, спокойно снимать и надо просто работать дома, днем и ночью. "Я сплю четыре часа. Уже тридцать лет. А как иначе? - делился опытом фокусов со временем Никита Сергеевич. - Где взять силы? Их дают природа и Господь. Энергия тратится попусту, когда надо поругаться с кем-то, надо машину починить... Я это не к тому говорю, что не занимайтесь бытом. Хотя я не люблю снимать в Москве, потому что актер, да и неважно кто - любой член группы, возвращаясь домой, теряет тридцать процентов наработанного на площадке. Он возвращается домой - жена, дети, разговоры: я знаю, что ты устал, что ты снимаешься, я все понимаю, но, между прочим, давно пора починить... Это все так или иначе обволакивает и высасывает силы. Я предпочитаю уехать, чтобы всем жить вместе. Кино - это та энергетика, которая не видна. Как радиация. Магия кино - это то, что нельзя потрогать руками. Или она есть, или ее нет. Не слушайте продюсера, который кричит: ты что, с ума сошел, какие репетиции, нам еще столько за день надо успеть снять!
Сегодня понты бегут впереди профессии: машины, кепки, майки, татуировки, все в кольцах, в шейных платках, "синема-синема", а работы нет. И невероятно низко упал уровень представления о том, что такое режиссура. Режиссером может стать любой, кто нашел деньги. Все просто: камера крутится, актеры что-то играют, сценарий есть... Это глубочайшее катастрофическое заблуждение. И сегодня пробу надо делать не актерам, а режиссерам: могут ли эти люди снимать фильм... Другая крайность - когда режиссер не знает, что он хочет. Я однажды перед "Золотым орлом" посмотрел 28 отечественных картин. Е-мое... И ужас заключается в том, что артисты же это играют! И потом это монтируется, как-то называется и выпускается... Как в казарме: входишь со свежего воздуха ночью - голова кружится. А потом побудешь двадцать минут, да вроде и нормально все..."