В фонде "Екатерина" открылась выставка "Поле действия. Московская концептуальная школа и ее контект. 70-80-е годы ХХ века".
300 работ, объектов, фотографий и фильмов в основном взяты из собрания фонда и коллекции Музея МАНИ, но также из Русского музея и ГМИИ им. А.С.Пушкина и частных коллекций. Временные рамки определяют два события: "бульдозерная" выставка 1974 года и аукцион Sotheby s 1988 года - первое открытое столкновение "неофициальных художников" с властью в борьбе за право показывать свои работы в СССР и первый "прорыв" нонконформистов на мировой художественный рынок.
Между ними - 14 лет, которые если не потрясли, то сдвинули, переформатировали художественную жизнь и представления об искусстве. Этот сдвиг во многом был связан с деятельностью московских концептуалистов, которую Борис Гройс не зря назвал романтической. Наряду с русским авангардом начала ХХ века московский концептуализм 70-80-х стал оригинальным художественным явлением, выросшим вопреки очевидности "железного занавеса" среди коммуналок, мастерских художников, кухонных споров и квартирных выставок. Он вырос там, где его по определению быть не могло. Там, где не было ни рыночного "спроса", ни заказа власти или общественных структур. Ничего - кроме интеллектуального и художественного поиска художников.
Речь не шла о столкновении или противостоянии с властью, они не чувствовали себя Давидами, вышедшими на бой с Голиафом. Эту задачу решало, скорее, старшее поколение в лице Оскара Рабина, Льва Кропивницкого и всей Лианозовской группы. Их работы показаны на третьем этаже в разделе "Предыстория. Поиски языка", с которого кураторы и советуют начинать осмотр. Но опыт "лианозовцев" показал, что можно жить вопреки внешним обстоятельствам, превращать барачную комнату с земляным полом по выходным дням в галерею, не ориентироваться на одобрение властей, создавать свою среду и свои критерии оценки искусства. Их опыт внутренней свободы и неуспокоенного поиска вполне унаследовали те, кого потом назовут концептуалистами. Другое дело, что их опорой был дружеский круг профессионалов, складывавшийся интитивно, возникавший из симпатий, сходных интересов, эмоционального притяжения. Фотографии мастерских, альбомы, созданные в начале 1980-х Вадимом Захаровым и Георгием Кизевальтером, фильм с рассказом художников о жизни тех лет - очень теплое и естественное введение в основную тему "концептуализма".
Впрочем, что такое "концептуализм" у нас каждый понимал по-своему. Кураторы выставки предложили свою классификацию, выделив разделы "Пространство", "Поверхность", "Знаки/символы", "Мифологии". Можно, конечно, сказать, что все наши концептуалисты сидели на старом "стуле" Джозефа Кошута, который соединил сам предмет (тот самый стул), его описание и изображение. Но нельзя не заметить разницу путей, по которым они двигались. Одни, как Эрик Булатов, Олег Васильев, Эдуард Гороховский, заостряли конфликт между плоскостью (ее представляла, как правило, надпись - от лозунга "Слава КПСС" до строгого "Не прислоняться" - на двери метро) и пространством картины. Другие, как Илья Кабаков и Виктор Пивоваров, исследовали территорию между словом и изображением. Речь разных персонажей выстраивалась вокруг пустого пространства альбомного листа, зависала как отрывки-реплики театра абсурда. Третьи, как Виталий Комар, Александр Меламид, Ростислав Лебедев, Борис Орлов, Леонид Соков, клишированный язык тиражной продукции, будь то портрет Сталина, деревянная игрушка или безымянный первомайский плакат, использовали для рождения новых смыслов. Наконец, Андрей Монастырский и группа "Коллективные действия" основой сделали перформанс в пригородных полях и лесах, где участники часто были и единственными зрителями, а фотодокументация и описание действий - доказательством и свидетельством акции. Перформанс, лэнд-арт, фотография и текст оказывались нераздельно слиты, почти так же, как искусство и жизнь.
Считается, что концептуализ - незрелищное искусство. Очень эзотеричное, закрытое, доступное только посвященным зрителям. Достоинство выставки "Поле действия..." в том, что она продемонстрировала как раз захватывающе интересный, зрелищный потенциал искусства московского концептуализма. Достаточно взглянуть на огромную катушку для кабеля, которая стала частью проекта Андрея Филиппова под названием "Поле действия", или семикилометровую (!) веревку, которую разматывали участники одной из акций "Коллективных действий", чтобы понять, что концептуализм - это не только текст и изображение, это пот и кровь, и физическое усилие по преодолению пространства... В общем, это движение не по течению жизни, а поперек. Движение к невидимой цели - и попадание в яблочко.