До сих пор учащиеся старших классов знакомились с творчеством Солженицына по рассказу "Матренин двор" и повести "Один день Ивана Денисовича".
"Архипелаг ГУЛАГ" изучали только в профильных классах. Теперь он вошел в обязательный минимум произведений по русской литературе ХХ века.
Но, по мнению Натальи Солженицыной, изучение трех томов было бы непосильно для школьников. И она взялась подготовить сокращенный вариант "Архипелага ГУЛАГ". Год напряженной работы, включая обсуждение экспертов из учительского сообщества, - и книга увидела свет. Наталья Дмитриевна рассказала "РГ" о том, как готовился однотомник.
Кристалл судьбы
Российская газета: Наталья Дмитриевна, вы сократили текст романа почти в пять раз. О чем не прочитают старшеклассники в однотомнике "Архипелаг ГУЛАГ"?
Солженицына: Если быть точной, я сократила текст полного "Архипелага" в четыре с небольшим раза. Как мне кажется, удалось сохранить все магистральные линии. Конечно, пришлось пожертвовать большим числом деталей, например, в главе "История нашей канализации" - историей преобразований ЧК в ГПУ, в НКВД, в МГБ, частично - историей потоков. Пришлось пожертвовать целым рядом эпизодов, личных судеб. Но и остались, конечно, многие, я старалась выбирать истории, которые как магический кристалл, сквозь эти судьбы видно все. Мне кажется, удалось и не "засушить" роман, и сохранить все главные линии.
РГ: На какой главный вопрос получат ответ школьники, закрыв последнюю страницу "Архипелага"?
Солженицына: Очень трудно ответить. Главный вопрос и главный ответ для каждого человека свой. "Архипелаг ГУЛАГ" - не дидактический роман, там нет проповедей. Но мне кажется, что все после прочтения поймут одно: ужасно, когда о страшных несправедливостях и злодеяниях, которые творятся в твоей стране, мы узнаем и начинаем обсуждать их лишь спустя десятилетия. Этого нельзя терпеть. Надо реагировать сразу. Это требует мужества, смелости, честности, но нельзя проходить мимо зла, зажмурив глаза. Потому что зло, как мы видим из "Архипелага", не вечно, но никогда не уйдет само по себе.
РГ: Правда ли, что Александр Исаевич вместо сказок читал на ночь сыновьям главы "Архипелага"?
Солженицына: Нет, конечно! Это одна из тех расхожих легенд, которыми во множестве обрастала жизнь Александра Исаевича с тех пор, как был напечатан "Один день Ивана Денисовича". Конечно, ни он, ни я никогда не читали детям "Архипелаг", ни на ночь, ни днем. К счастью, наши дети каждый к своим пяти годам уже читали вовсю. А пока были малыши - мы им читали самые обычные сказки. А уж когда они подросли, каждый читал книги отца самостоятельно. Игнат, например, очень рано прочитал "Архипелаг" - в 11 лет, и с тех пор не раз перечитывал.
РГ: Много вопросов задавал, когда читал такой трудный роман?
Солженицына: Не сказала бы. Конечно, вопросы были, но мальчики многое уже знали просто из наших разговоров, рассказов. У нас по субботам обычно были неспешные семейные завтраки, за ними многое обсуждалось, и дети участвовали в разговорах взрослых. Так что "Архипелаг ГУЛАГ" они читали не на пустом месте.
Симфония в строчках
РГ: В работе над романом вы чувствовали себя больше автором или литературным редактором?
Солженицына: Уж конечно, не автором, и даже, пожалуй, не литературным редактором. Это была не редактура. Это было преображение текста. Работа одновременно счастливая и бесконечно горькая, потому что было жалко убирать каждую строчку. Представьте, что картину, написанную масляными красками, вам надо передать гораздо более скупыми средствами. Или сделать короче большую симфонию, где много тем и каждая детально разработана. Мне хотелось, чтобы ни одна тема не была потеряна, но была бы представлена лапидарнее. Я себя чувствовала подмастерьем композитора или художника, которому велено вместо масла рисовать картину углем.
РГ: Почему все-таки сокращенный вариант "Архипелага" появился в России гораздо позже, чем в той же Америке или Англии?
Солженицына: Двадцать пять лет назад Александр Исаевич с трудом согласился на сокращение "Архипелага" для американских студентов. Но тогда мы, может, немного высокомерно, полагали, что американцам-то, конечно, трудно осилить три тома, но уж в России, когда она освободится, и книгу напечатают, вопроса о сокращении не встанет. Прошло 20 лет, "ГУЛАГ" напечатали... Но жизнь так закрутилась, что не оставляет людям ни свободного пространства, ни времени... Оказалось, что и здесь не то что дети, но и многие взрослые не могут, увы, прочесть "Архипелаг" целиком. Просто жизнь не дает такой возможности.
РГ: Сокращенный вариант "Архипелага" для американских студентов был согласован с самим Александром Исаевичем. Почему вы не взяли его за основу?
Солженицына: Я, честно говоря, еще как на это надеялась. Но когда я села за работу, то на первой же главе споткнулась и убедилась: так дело не пойдет. Бэкграунд другой. Некоторые моменты были опущены в американской книге, как я понимаю, потому, что потребовали бы слишком длинных комментариев, а нашим детям это не нужно разъяснять, срабатывает какой-то генетический, что ли, опыт, коллективная память. И напротив, что-то, особо интересное иностранцам, можно было без большого вреда в нашей книге опустить. Так что мне пришлось делать всю работу заново.
Щ-282
РГ: Закончив работу, вы отдали текст в министерство образования и науки на экспертизу. Много было "пометок на полях"?
Солженицына: Я отдала сокращенный текст "Архипелага" на экспертизу не только в министерство, но и своим знакомым учителям, и друзьям, хорошо знающим полный текст. Замечаний было много, каждому читателю было особенно жалко чего-то, что исчезло, каждый уговаривал меня именно это вернуть. Я очень внимательно ко всему прислушивалась и где можно было - что-то восстанавливала, и тогда приходилось делать другие сокращения, чтобы не увеличивать общий объем. Основные замечания от школьных учителей были такие: "Вы рассчитываете на каких-то студентов истфака. Вы оставляете без объяснений - "кировский поток", а наши дети не знают даже, кто такой Киров". Пришлось сделать специальный словарик значимых имен, которого не было в полном "Архипелаге". Увеличила число подстрочных примечаний, чтобы облегчить понимание.
РГ: Наталья Дмитриевна, в однотомнике есть уникальный снимок - Александр Исаевич в телогрейке с лагерным номером "Щ-282" во время обыска на проходной. Откуда эта фотография, кто снимал? Расскажите историю снимка?
Солженицына: Это фотография сделана в первые дни ссылки, а не в самом лагере. Но номера подлинные, они сохранились у нас до сих пор, мы их бережем как зеницу ока. Это его подлинные номера, Александр Исаевич вывез их из лагеря, зашив в ватник. Так сделали и другие его спутники по этапу. Этап длился почти месяц, хотя и лагерь, и ссылка были в Казахстане. И уже приехав на место, в один из первых дней они нашили те же номера на лагерные телогрейки, так, как они ходили в лагере, и сфотографировали друг друга. Владелец фотоаппарата - Николай Иванович Зубов. Он и его жена, тоже ссыльные, очень подружились с Александром Исаевичем, хотя он был много моложе. Зубовы с любовью описаны Александром Исаевичем в "Архипелаге" и выведены под именем Кадминых в повести "Раковый корпус".