16 ноября 1920 года белогвардейская Русская армия под командованием генерала Петра Врангеля на 126 кораблях в полном порядке оставила Крымский полуостров. Гражданская война закончилась. Она еще имела продолжение угасающими вспышками на Дальнем Востоке, но как явление мирового плана завершилось бесспорной победой красных.
С той поры минуло девяносто лет. В них вместилось так много драматических и трагических событий, что эта дата теряется в их тени. Сегодня многим кажется, что российские революции, Гражданская война и последующие жестокие трансформации произошли как досадные случайности в историческом развитии, как следствие происков внешних и внутренних врагов и что тот опыт давно прочувствован, осмыслен и пусть себе спокойно дремлет в академических анналах. Когда-то так думал и я. Однако по мере того, как углублялся в историю Первой мировой войны, столыпинской реформы, Гражданской войны и социалистической модернизации, давно ушедшие персонажи и события начинали восприниматься мной как современность. У меня буквально раскрылись глаза, когда я стал заниматься историей своего рода. Мой дед по отцу родился в семье гласного (депутата) Старосанжарского земства Полтавской губернии и попечителя местного земского училища; вернувшегося с фронта деда в 1918 году, в период безвластия, избрали комиссаром финансов в местном уряде, т.е. он в самые горький и страшный период был одним из руководителей местного самоуправления, неся тяжкий и опасный крест от избравшего его общества.
Второй дед родился в семье горного инженера, после окончания гимназии в 1919 году был мобилизован в белую Добровольческую армию, прошел с ней до Тулы, был ранен, в ноябре 1920 года эвакуировался из Крыма в Турцию. В 1921 году вернулся в Советскую Россию, выучился на горного инженера, стал одним из участников индустриализации в Донбассе, даже Героем Труда (но это не позднейшее "Герой Социалистического Труда", а более скромное).
Когда вспоминаю дедов, я вижу и других своих родичей и свойственников, среди которых казаки, воины, священнослужители, крестьяне, шахтеры, купцы, офицеры, чекисты, медики, учителя, инженеры, строители. И вот что выходит за пределы семейного родословия - в рамках отпущенной им жизни они могли по-разному относиться друг к другу, даже быть по разную сторону баррикад, но для Истории они участники единого процесса, там противоречия приобретают иное, неконфронтационное качество. Думаю, тот, кто если задумается о своей личной истории, придет к такому же выводу. Как это ни странно, даже гражданские войны примиряют!
Но если мы знаем, когда окончилась наша Гражданская война, то надо уточнить, когда она началась? На этот вопрос нет прямого ответа. Ее зерна посеяны во время двух экономических кризисов в конце 70-х и конце 90-х годов ХIХ века и затем проросли в результате трагических ошибок власти и общества. (Не будем касаться декабристов, которые "разбудили Герцена" и народовольцев, - они слишком далеко.)
В конце 70-х годов ХIХ века на рынках Европы проявилось дешевое американское зерно - заокеанские сельхозпроизводители стали использовать технологические новшества: машинную обработку почвы, элеваторы, ленточные конвейеры, мощные сухогрузы для перевозки зерна. Цены рухнули, начался мировой сельскохозяйственный кризис. Россия уже прочно входила в мировую экономику, ее благополучие во многом зависело от состояния европейского зернового рынка, т.к. основным продуктом экспорта были пшеница, рожь, ячмень (как в начале ХХI века нефть и газ). Любое потрясение на этом рынке вело к тяжелым потерям. Однако отечественное сельское хозяйство, основа экономики, находилось по сравнению с американским в иных исторических и технологических временах и нуждалось в срочном реформировании.
Кроме того, экономика страдала от ограниченности внутреннего рынка сбыта, что требовало от промышленников больших оборотных средств и подпитывания дешевыми европейскими кредитами. Когда в 1899 году в Европе разразился финансовый кризис и были повышены кредитные ставки европейских банков, начались сбои в российской финансовой системе. Частные российские банки потребовали у отечественных предпринимателей досрочного возврата кредитов, подняли цену кредитов, сократили учет векселей. Российские акции сильно потеряли в цене. Отверзся экономический кризис, на почве которого выросли потрясения первой русской революции.
Фактически в Российской империи было две России, одна традиционная, опирающаяся на крестьянское население, в которой 90 процентов хозяйств работали не на рынок, а на самообеспечение, а вторая - предпринимательская, дерзкая, нацеленная на капиталистическое развитие.
В начале века аграрная проблема перерастала в кризис развития. Главные проблемы деревни - малоземелье, скрытая безработица (до 30 млн. человек), долги крестьян по выкупным платежам и, наконец, их неготовность к рынку, - все это передавалось во все управленческие структуры.
Один фантастический по выразительности случай произошел в Смоленской губернии, где помещик Волков приобрел два трактора и сноповязальную машину, но они без дела ржавели в сарае. Он не решился применить технику, так как это лишило бы крестьян заработка, который они постоянно имели в его поместье. Помещик сохранил социальный мир, пожертвовав прогрессом, и не решился разорвать человеческие связи, которые сложились у его предков с предками крестьян. Но это означало, что помещик Волков шел против экономических законов. Таких, как он, было много даже в окружении Николая II. Да и сам царь относился к их числу.
При подобных патриархальных нравах устремления других групп населения, связанных с промышленностью, культурой, образованием, торговлей, местным самоуправлением имели мало шансов получить поддержку политического класса. Соответственно, накапливалось недовольство, которое тоже передавалось наверх, доходя до царя.
Николай II оказал решающее воздействие на ход отечественной истории. Будучи в полной мере человеком XIX века, он отличался многими положительными качествами, но не сумел выполнить своей главной миссии - уберечь страну от катастрофы. Еще в январе 1895 года, в первые месяцы после коронации, Николай II ответил на предложение земских деятелей участвовать в консультациях власти, назвав это "бессмысленными мечтаниями". Интеллигенция ответила устами философа Петра Струве: "если самодержавие на словах и на деле отождествляет себя со всемогуществом бюрократии… - дело его проиграно, оно само роет себе могилу…" В России целый класс дворян отрицательно относился к начавшейся индустриализации, ведущейся за его счет.
С постройкой Транссибирской магистрали империя начала экономическое освоение дальневосточных пространств и стала активным участником международной борьбы, за ресурсы и коммуникации Тихоокеанского региона. Здесь она встретила соперничество Японии, США и Великобритании, поэтому столкновение (правда, не обязательно военное) было предопределено. Не рассчитав своих сил, российское правительство допустило войну и потерпело фиаско.
Если поражение в Крымской войне 1852-1854 годах привело к глубокому реформированию государства, то поражение в этой войне будило самые радикальные помыслы. Оно символизировало углубление еще одной войны, внутренней. 15 июля 1904 года в Петербурге был убит бомбой министр внутренних дел Плеве. Покушение было организовано Боевой организацией эсеров.
К террору добавилась подрывная деятельность японской разведки, которая выделила один миллион иен (по нынешнему курсу это около 35 млн. долларов) на поддержку партии эсеров, Грузинской партии социалистов-федералистов-революционеров, Польской социалистической партии и Финляндской партии активного сопротивления. На эти деньги закупалось оружие и боеприпасы, печатались нелегальные издания.
Накал внутреннего противостояния передает следующий эпизод. Летом 1902 года один из лидеров либерального дворянства, профессор истории П.Н. Милюков при посещении в Лондоне редакции социал-демократической газеты "Искра" (плехановской) выразил недовольство ее кампанией против террора. Он заявил: "Еще два-три покушения на царских министров, и у нас будет конституция".
Профессора, банкиры, адвокаты, торговцы не бросали бомб, но они создавали моральную атмосферу, толкающую к радикальным действиям. Даже великий Лев Толстой сочувствовал террористам - настолько высока была температура общественного недовольства. Неудачная война, случившаяся из-за стратегического просчета царя и корыстных интересов большой группы его приближенных, сфокусировала внимание общества на вопиющей неэффективности власти. Подданные хотели стать гражданами. Режим сам подталкивал их к этому архаичными по духу запретами на общественную деятельность, которые с одной стороны показывали его неадекватность, а с другой - сплачивали недовольных.
В деревне начались захваты и поджоги дворянских усадеб. Весной стали делить и запахивали помещичью землю. Характер волнений представлен в письмах саратовского губернатора Петра Аркадьевича Столыпина жене: "Пугачевщина растет - все уничтожают, а теперь еще и убивают… Вчера в селе Малиновка осквернили Божий храм, в котором зарезали корову и испражнялись на образе Николая Чудотворца. Другие деревни возмутились и вырезали 40 человек. Малочисленные казаки зарубают крестьян, но это не помогает…"
17 октября 1905 года (105 лет назад - тоже юбилей!) Николай II подписал Манифест "Об усовершенствовании государственного порядка", Россия из абсолютной монархии становилась конституционной, появился парламент - Государственная Дума. Однако общественный протест продолжал радикализовываться - в средине декабря началось вооруженное восстание в Москве. В течение нескольких дней первопрестольная фактически была во власти восставших. Положение выправилось после срочной переброски в Москву Семеновского полка под командованием генерала Г.А. Мина (через несколько месяцев будет застрелен террористкой). Семеновцы действовали как на войне: на Московско-Рязанской железной дороге они захватили руководителей забастовки и на месте расстреляли. В самом городе гвардейцы артиллерийским огнем разбивали баррикады на Пресне. Швейцарские винтовки и револьверы восставших, тайно доставленные из Финляндии, были слабым аргументом против гвардейских пушек.
Всего за три года революции было 26628 террористических актов, погибли 669 человек, свыше 2000 ранено.
После подавления московского восстания государственная система пережила тяжелый финансовый кризис, дело едва не дошло до дефолта. Однако в начале апреля 1906 года консорциум европейских банков (на 90 процентов французских) подписал договор на размещение облигаций российского займа на колоссальную сумму 2 млрд. 250 млн. франков (843 млн. 750 тыс. руб.) Конституционные демократы попытались воспрепятствовать займу, запугивали западных банкиров тем, что обязательства царского правительства не будут учитываться новым демократическим правительством России.
Далее власть попыталась договориться с лидерами оппозиции. Им было предложено войти в кабинет и занять все министерские посты, кроме министерств двора, военного, морского, иностранных и внутренних дел, однако они потребовали всей полноты власти. Таким образом, российская история проскочила важнейший поворот.
В августе 1906 года Столыпин объявил направление своей политики в подготовке важнейших, демократических по содержанию законов: о неприкосновенности личности и гражданском равноправии; об улучшении крестьянского землевладения, об улучшении быта рабочих и о государственном их страховании; о реформе местного самоуправления; о преобразовании местных судов, о реформе высшей и средней школы, о подоходном налоге, о реформе полиции…
9 ноября 1906 года произошло событие, которое можно считать рубежом в истории России: был обнародован указ, освободивший крестьян от власти общины. Крестьяне могли покупать землю через Крестьянский банк по льготной цене в многолетний кредит, до 95 процентов стоимости кредита оплачивало государство, в Крестьянский банк передавались государственные земли и земли, принадлежавшие царской семье. При этом земля не продавалась ни помещикам, ни крестьянским обществам, только в личную собственность крестьян. Большинство покупателей были середняки и бедняки.
Кроме того, теперь в личном отношении крестьяне стали совершенно независимы от коллективной власти общины. Политическую оценку столыпинской реформы дал руководитель российских большевиков Владимир Ленин: "…после "решения" аграрного вопроса в столыпинскому духе никакой иной революции, способной изменить серьезно экономические условия жизни крестьянский масс, быть не может. Вот в каком соотношении стоит вопрос о соотношении буржуазной и социалистической революций в России". (Ленин В.И. ПСС. Т.17.С. 32).
Столыпин же, подчеркивая эволюционность перемен, говорил: "Дайте государству двадцать лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России!" У него были основания надеяться на то, что он проскочит между крестьянским молотом и монархической наковальней. Подтверждение этому - в начавшемся процессе адаптации общины к рыночной экономике, в развитии кооперативного движения. К 1914 году в стране были десятки тысяч кооперативов, в которых люди приобретали опыт самостоятельного ведения бизнеса, самоуправления, диалога с властями.
Первые результаты реформ были прекрасны: сельское хозяйство превратилось в доминанту экономического развития. Доход от него в 1913 году составлял 52,6 процента от общего валового дохода. В 1910 году экспорт российской пшеницы составил 36,4 процента от мирового уровня. С 1904 по 1913 год прирост промышленного производства составил 88 процентов. С 1906 по 1913 год расходы на образование увеличились в 10 раз. Начальное образование стало доступным и обязательным, в средней школе вводилась профессиональная подготовка. Вклады и остатки вкладов в коммерческих банках с 1908 по 1914 год выросли больше чем втрое. К 1916 году только денежные вклады крестьян составляли 2 млрд. золотых рублей. К 1914 году в стране были большие запасы зерна - 900 млн. пудов.
Тем не менее, деятельность Столыпина встретила ожесточенное сопротивление как слева, так и справа. Для левых он был душителем революции, для правых - разрушителем дворянского помещичьего государственного строя.
После указа от 9 ноября 1906 года российское общество стояло перед выбором стратегического пути - либо длительные преобразования, опирающиеся на парламентский способ согласования интересов, либо революционный слом государственного порядка и утверждение социалистической доктрины, созвучной патриархальным традициям коллективизма, уравнительности, общинной справедливости. Трагедия Столыпина (и Николая II) заключалась в отсутствии опоры в обществе. В стране фактически не было среднего класса, очевидные антибуржуазные настроения интеллигенции не давали правительству больших надежд быть понятым.
Недовольство отечественного капитала выразилрось, например, следующим замечанием П.П. Рябушинского в выпускаемой им газете "Утро России": "В той схватке купца Калашникова и опричника Кирибеевича, которая начинается, конечно, одолеет Калашников. Может быть, и на этот раз его потом пошлют на плаху. Но идеи буржуазии, идеи культурной свободы - эти идеи не погибнут!"
Вместе с тем экономическое положение страны было прочным. В конце 1913 года редактор парижского экономического журнала Эдмон Тэри по заданию французского правительства провел обследование российской экономики. Главный вывод отчета: "Если у больших европейских наро¬дов дела пойдут таким же образом между 1912 и 1950 года¬ми, как они шли между 1900 и 1912, то к середине настояще¬го столетия Россия будет доминировать в Европе как в поли¬тическом, так и в экономическом и финансовом отношении".
Будучи страной со среднеразвитой экономикой, Россия должна была терпеливо пройти путь развития, не отвлекаясь на соблазны преодолеть его одним рывком. Попытка придать историческому развитию ускорение была бы крайне рискованной.
Накануне Первой мировой войны раскол общества осознавался как самая большая опасность. Поэт Александр Блок писал в письме Константину Станиславскому 9 октября 1908 года: "Полуторастамиллионная сила пойдет на нас, сколько бы штыков мы ни выставили, какой бы "Великой России" (по Струве) ни воздвигли. Свято нас растопчет". (Блок А.А. Собр. Соч. в 8 т. Т.8.М.; Л.,1963. С. 265).
Война, в которую опрометчиво, как и в1904 году, ввязался политический класс, обнажила многие внутринние противоречия и быстро вызвала в образованном обществе страстное желание изменить государственную систему управления.
Первая серьезная проблема, нехватка в армии снарядов и вооружений, породила совершенно новую тенденцию. Торгово-промышленный съезд потребовал от власти перемен, был создан Военно-промышленный комитет для добровольной "мобилизации промышленности" для нужд войны. Его возглавил А.И. Гучков, бывший председатель III Государственной Думы, представитель крупного московского капитала. Этим решением начало реализовываться оформление параллельной власти промышленной буржуазии, причем опирающейся не только на интересы московской, но и провинциальной. Индустриальная война XX века быстро делала, то, что вчера казалось немыслимым. Косвенно было выражено недоверие петербургской финансово-промышленной группе, тесно связанной с высшей бюрократией и иностранным капиталом.
В Государственной Думе был депутатский Прогрессивный блок, в который вошли около 300 депутатов из 420, - кадеты, октябристы, прогрессисты, националисты, а также многие члены Государственного совета. Его естественной опорой были Военно-промышленный комитет и Союз земств и городов. Объединившаяся с умеренными фракциями, оппозиция потребовала права формировать правительство (ответственного перед Думой, а не перед царем), то есть продолжила борьбу за государственную власть. Вместо того, чтобы продолжать формирование гражданского общества, либералы двинулись в направлении дезорганизации и изоляции режима. Вокруг Прогрессивного блока стали объединяться либерально настроенные члены Государственного Совета, министры и даже генералы.
С другой стороны центральная власть была вынуждена начать выяснять отношения с крупными монополиями, которые через систему распределения заказов ВПК диктовали цены на свою продукцию, ставя свои интересы выше государственных. 22 июня 1916 года было принято постановление, которое сводилось к сокращению посреднических функций военно-промышленных комитетов, обязательной публикации информации о деятельности ВПК и отмене существовавшего запрета военной цензуре не допускать в печати критики в адрес ВПК. Был установлен строгий контроль за бюджетами Всероссийского земского союза, Всероссийского союза городов и других организаций по призрению больных и раненых воинов. В это же время военное министерство увеличило на заводах контроль военной приемки. Власть почувствовала не только политическую, но и экономическую угрозу, исходившую от крупного капитала. Оппозиция назвала действия правительства "государственным социализмом". Начав борьбу с частными монополиями, руководители обороны и военной промышленности также подчеркивали неэффективность и коррумпированность существующего порядка управления. Соответственно, промышленники и банкиры выступали против усиления государственного контроля. Такой же конфликт интересов наблюдался и в других важнейших отраслях экономики, - прежде всего в угледобыче и хлеботорговле.
Неспособность правительства навести порядок в экономике и фактическое двоевластие (военные полностью распоряжались в обширной прифронтовой полосе) вынудили начальника штаба Верховного главнокомандующего генерала М.В. Алексеева подать Николаю II доклад с предложением ввести "военную диктатуру". Предлагалось передать власть во внутренних областях империи "верховному министру государственной обороны". В подчинение "диктатора" должны были войти все министры, он должен был в первоочередном порядке решить проблемы "транспорта, топлива и продовольствия". Если бы царь утвердил этот проект, власть перешла бы к военным и промышленникам. Но этого не случилось, Николай II ограничился лишь небольшим увеличением полномочий председателя правительства.
30 ноября 1916 года Дворянский съезд принял резолюцию о "министерстве доверия" и о необходимости противостоять "темным силам". Это свидетельствовало о приближающейся развязке.
В ночь с 16 на 17 декабря 1916 года в доме князя Ф.Ф. Юсупова, женатого на племяннице Николая II, был убит Григорий Распутин. В убийстве, кроме Юсупова, участвовали великий князь Дмитрий Павлович, депутат Думы В.М. Пуришкевич и английский разведчик Освальд Рейнер (о его участии стало известно только в 2004 году). Заинтересованность Лондона в устранении предводителя "темных сил" была очевидной. В донесении британского посла Дж. Бьюкенена от 18 октября говорилось: "Германское влияние сделало огромные успехи". Резидент английской разведки, однокашник Юсупова по Оксфорду Сэмюэль Хор, координировал операцию.
После убийства в Петрограде стали активно распространяться слухи о готовящемся военном перевороте. Приехавший с фронта генерал А.М. Крымов говорил членам Прогрессивного блока, что в армии "все с радостью будут приветствовать известия о перевороте". Председатель Центрального ВПК А.И. Гучков планировал захват царского поезда, чтобы добиться отречения Николая II от престола. О готовящемся перевороте было предупреждено английское посольство.
Положение усугублялось тем, что военные казармы в Петрограде были заняты новобранцами из запасных батальонов (200 тыс. человек). Распоряжение Николая II перевести в Петроград 1-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию не было выполнено под предлогом, что ее негде разместить. Наличествующих же в городе сил полиции и казаков было очень мало - всего 10 тыс. человек.
Февральская революция была верхушечным переворотом, подхваченным широким протестом низов, опиравшихся на деструктивную силу запасных батальонов.
И самое печальное - Временному правительству не удалось сдержать аппетиты производителей вооружений, металлургов, углепромышленников, торговцев продовольствием. Их влияние на власть было огромным. К тому же экономическое положение России все ухудшалось. С 1914 по 1917 год государственный долг вырос в 3 раза, бюджетные расходы - в 4 раза, объем денежной массы в обращении в 6 раз, курс бумажного рубля упал до 27 копеек. Розничные цены изменились так: пшеничная мука, 1 пуд (16 кг) - с 2 руб. 50 коп. до 16 руб., картофель, 1 мешок - с 1 руб. до 7 руб., дрова, 2 куб. м. - с 6 руб. до 40 руб.
Первые законы и распоряжения правительства показывали, что оно неспособно быстро решить самые острые вопросы. Так, вопрос о земле, главнейший для крестьян, составлявших 85 процентов населения,, возлагался на будущее Учредительное Собрание. А война, которую уже возненавидела вся страна, должна была быть продолжена, теперь в виде "революционного оборончества".
Экономика по-прежнему сползала в пропасть, теоретически остановить падение могла только диктатура, устранение большевиков и проведение реформ под силовым прикрытием. Впрочем, на реформы в духе Витте и Столыпина времени не было. Реформаторская российская социал-демократия (по западноевропейскому образцу) оказалась бессильна перед наползающей на нее общинным крестьянским валом. К лету 1917 года Россия разорвалась по своим культурно-цивилизационным основаниям: петровская, дворянско-буржуазная культура - в одну сторону, допетровская, объединяющаяся с радикальной частью дворянско-буржуазной - в другую. "Сто пятьдесят миллионов", о которых говорил Александр Блок, имея на своей стороне армию вооруженных крестьян и политическую партию, должны были раздавить своих более культурных оппонентов.
Владимир Вейдле, искусствовед и политолог "белой эмиграции", точно определил, что в основе цивилизационного разрыва - "полное безусловное недоверие" ко всему официальному, законному, то есть ко всей той половине русской земли, которая не народ"; "При встрече с народом новая Россия разбилась о наследие Древней Руси, не преобразованное Петром и его преемниками на троне или у трона"; "Лучшей гарантией успеха было для революции истребление правящего культурного слоя, и эту гарантию Ленин от народа получил. После Октября полуинтеллигенты пришли к власти, а интеллигенция более культурного уровня оказалось выгнанной или уничтоженной". (Вейдле В.В. Умирание искусства. М., 2001. С.141-143, 255).
На открывшемся 2 августа 1917 года в Москве Государственном совещании войсковой атаман Донского казачьего войска генерал А.М. Каледин высказал требования военных: "Расхищению государственной власти центральными и местными комитетами и Советами должен быть немедленно и резко поставлен предел".
Быстро начал формироваться процесс, получивший название "Заговора генерала Корнилова". За Корниловым стояли финансово-промышленные круги (А.И. Гучков, П.П. Рябушинский, А.И. Вышнеградский, А.И. Путилов) и кадетская партия. Как говорил тогда председатель главного комитета Союза офицеров армии и флота подполковник Л.Н. Новосильцев, повторяя слова декабриста П.И. Пестеля: "Всякое временное правительство должно быть диктатором".
28 августа в виду близкой победы Корнилова резко поднялись цены российских акций на Петроградской фондовой бирже.
Однако настроение масс было антикорниловским, Петроградский Совет решительно выступил за организацию отпора генералам. Отдельных офицеров, заподозренных в сочувствии перевороту, убивали; профсоюз железнодорожников заблокировал маршруты продвижения войск на столицу.
Конфликт между правительством и военными, вырвавшись наружу, взорвал власть. Армия была окончательно деморализова¬на, правительство потеряло свою главную опору и было вынуждено обратиться за помощью к оппозиционным политическим силам. Поэтому на сцене появилась Петроградская большевистская организация, которая обладала необходимыми структурой и аппаратом, чтобы поднять на от¬пор контрреволюции всю рабоче-солдатскую массу. Заводской комитет Сестрорецкого оружейного завода пе¬редал вновь созданной рабочей Красной гвардии тысячи винтовок и патроны. Выдавали оружие и из арсенала Пет¬ропавловской крепости. Рабочие получили 20 тысяч винтовок. По требованию большевиков были выпущены из тюрем их однопартийцы. Крупнейшие петроградские заводы (Путиловский, Ме¬таллический, Новоадмиралтейский Судостроительный по¬требовали: "Государственная власть не должна ни одной ми¬нуты оставаться в руках контрреволюционной буржуазии. Она должна перейти в руки рабочих, солдат и беднейших крестьян и быть ответственной перед Советами рабочих, солдатских депутатов". Подобные декларации были выдвинуты всеми воински¬ми частями Петроградского гарнизона. 19 судовых комите¬тов Балтфлота постановили поднять на своих кораблях крас¬ные флаги; Центробалт поддержал это решение.
При этом западные послы, представляемые английским - Дж. Бьюкененом, убеждали Керенского начать переговоры с Корниловым, т.е. подталкивали к уступкам военным. Влияние союзников, которые прежде всего были озабочены продолжением Россией венных действий, можно считать одним из решающих факторов поражения Февраля. Фактически Запад отверг Керенского и весь социалистический эксперимент умерен¬ного толка как непродуктивный в условиях войны. Союзни¬ки не побоялись даже временного усиления леворадикалов во главе с Лени¬ным. Наоборот, если даже Ленин захватит власть, считали они, он долго не продержится, и тогда она перейдет к правым.
25 октября 1917 года большевистский Военно-Революционный комитет произвел бескровный государственный переворот, во время которого Временное правительство было свергнуто. Ни одна влиятельная политическая сила не выступила в его защиту.
Теперь снова обратимся к союзникам. В начале декабря 1917 года английский посол Дж. Бьюкенен получил из Лондона рекомендацию о необходимости организовать на территории России "южный блок" (Кавказ, Дон и Кубань, Украина. Румыния), что "позволило бы создать умеренно прочное правительство, которое во всяком случае при наличии у него нефти, угля и зерна поставит под контроль всю Россию". (Цит. по: Международная жизнь, журнал. №10 . 1997).
Этот замысле был быстро реализован. 23 декабря (по н. ст.) в Париже было подписано "Соглашение между Англией и Францией относительно действий в южной России" о разделе страны на английскую зону (казачьи территории, Кавказ, Армения. Грузия, Курдистан) и на французскую (Бессарабия, Украины, Крым).
Это решение стало основой для поддержки антибольшевистских сил на Дону, а потом и на всем Юге. Выход России из войны менял всю стратегию союзников, 100 немецких дивизий, уйдя с Восточного фронта, могли переломить ход всей кампании, и поэтому надо было восстановить российскую армию.
9 марта 1918 года в мурманском порту началась высадка английского десанта, который должен был по начальному замыслу создать основу для отпора немцам и защиты находившихся здесь огромных складов оружия и военного снаряжения, но в связи с изменением стратегии превратился в часть оккупационных сил союзников. Всего в 1918-1919 годах на Север были переброшены 29 тыс. англичан, 7,5 тыс. американцев, около тысячи канадцев. Вместе с находившимися по линии Мурманской железной дороги бывшими пленными сербами, чехословакам и полякам они стали опорой антисоветским белогвардейским частям.
25 мая 1918 года восстал 30-тысячный чехословацкий корпус, состоявший из бывших пленных, который при финансовой поддержке Франции, перевозили через всю страну по железной дороге во Владивосток. Вскоре Париж признал корпус отдельной часть французских вооруженных сил. По всей линии Транссиба, от Волги до Тихого океана советская власть пала.
На фоне экономической и морской блокады, которую организовали бывшие союзники, положение коммунистического государства было безнадежным. В конце ноября 1918 года английские и французские военные корабли появились в Новороссийске, Одессе, Севастополе и высадили десанты. В декабре в Одессу прибыла 156-я французская дивизия, вскоре усиленная греческими частями. Французское командование разработало план удара на Москву. Английский флот занял порты на Балтике и в Белом море. Пять английских бригад стали продвигаться вдоль Закавказской железной дороги к Бакинским нефтяным промыслам. Теперь, когда у Антанты не было заинтересованности в союзнике на востоке, она перешла к прямой интервенции.
В ответ Совнарком быстро перевел всю экономику в мобилизационный режим, республику объявили "военным лагерем".
Но в конце концов не военные усилия бывших союзников формировали антибольшевистское сопротивление, а реакция образованного российского общества, в основном, молодежи - гимназистов, студентов, офицеров. Подавляющее их большинство было настроено не монархически, а демократически. Почти все генералы Белого движения не обладали недвижимым имуществом и считали, что династия Романовых сошла с исторической сцены. Это очень важное обстоятельство для понимания природы Белого движения. Во многом белые были настроены идеалистически. Поразителен случай, происшедший на Рождество 1920 года в Галлиполи после эвакуации из Крыма Русской армии генерала Врангеля: молодые офицеры Дроздовского полка, услышав доносившейся из палатки Технического полка гимн "Боже, царя храни!", стали в ту сторону стрелять из винтовок. Эту эмоциональную вспышку можно считать символом глубокого культурного раскола в Белом движении. А добровольческий Дроздовский был одним из самых отважных и героических полков.
Сегодня разбирать военные действия не имеет смысла. Подчеркну, что борьба красных и белых достигала крайнего ожесточения, часто пленных не брали, расстреливали на месте. Для борьбы с дезертирством в Красной Армии сжигали в деревнях избы, где укрывали дезертиров; расстреливали заложников. Однако более глубокая мотивация позволяла частям Красной Армии успешно сопротивляться. Если белые в своих программах не давали никакой ясности в вопросе с земельной собственностью, то решения красных отвечали интересам крестьянских масс. Ради земли массы были готовы перетерпеть, но не возвращаться к прошлому. Когда вслед за белогвардейскими частями шли помещики и начинались реквизиции, крестьяне быстро определялись, что им ближе. Наиболее рельефно крестьяне выражали свою позицию в Сибири, где создавали на больших территориях свои республики и воевали как с красными, так и с белыми за право жить по своему усмотрению. На Украине царили подобные настроения, что в конечном счете вылилось в восстание под руководством Н.И. Махно. Но в центральной России у них такой возможности не было, и крестьяне выбирали большевиков, как более близких по идеологии и культуре.
Муж Марины Цветаевой, доброволец Сергей Эфрон так написал о белой идее: "С этим знаменем было легко умирать, - и добровольцы это доказали, - но победить было трудно(...) Мы предлагали умирать за Родину, народ вожделел землю. Отсюда большая народность даже Махновщины с лозунгом - "За землю, за мужиков, против большевиков, буржуев, помещиков", и ненародность Добровольчества с нашей "Единой и Неделимой" (Эфрон Сергей. Записки добровольца. М., 1998. С. 167).
Объективно говоря, белый лагерь, в котором объединились культурные слои Петровской империи и который поддерживался Западом, все же мог победить. Но не победил, потому что в связи с окончанием мировой войны англичане и французы утратили главный мотив участвовать в нашей Гражданской и не пожелали усиливать прямую агрессию. А белогвардейское стремление вернуться к обновленному Февралю было нереализуемо.
К тому же в отличие от красных белые армии не имели прочного тыла, у них за линией фронта восстанавливалась экономика, подобная экономике периода Временного правительства - со спекулятивными военными поставками для армии, отягощенная реквизициями и грабежами населения. По словам Деникина, белые войска встречали с радостью, а провожали с проклятьями. Провалились попытки создать на несоветских территориях просоциалистические многопартийные правительства в Архангельске, в Самаре, в Омске. В условиях военного времени это оказалось принципиально невозможным, везде власть перешла в руки военных, опирающихся на предпринимательские круги и иностранную помощь. Можно сказать, там удался вариант "корниловского мятежа", что привело к идейному расколу всего антисоветского фронта. Более сложный и противоречивый режим белых генералов был слабее советского, монолитного и более простого.
Кроме того, идея Мировой революции при всей кажущейся фантастичности опиралась на вполне реальные основания. В западноевропейских странах социализм уже стал элементом повседневной практики в деятельности социал-демократических партий, профсоюзов, парламентов. Там действовали демократические механизмы защиты интересов рабочих, и в целом общественное мнение имело значительный вес. Поэтому западные социал-демократические партии изначально не были враждебно настроены в отношении Советской России, а их левые фланги были союзниками российских коммунистов.
Финальные события Гражданской войны обострили взаимоотношен6ия внутри белого лагеря. После отставки Деникина английское правительство отказалось финансировать белую армию, эту миссию взяли на себя французы, в чье зоне интересов она теперь находилась.
Уже находясь в эмиграции, главнокомандующий отметил: "В политике Европы тщетно было бы искать высших моральных побуждений. Этой политикой руководит исключительно нажива" (Врангель П.Н. Воспоминания.Т. 2. М., 1992. С. 214).
30 августа 1920 года в английских газетах был напечатан текст договора между правительством Франции и "государством Крым". Генерал Врангель подписал с представителем французского правительства графом де Мартелем колониальный по сути договор, по которому белые признавали царские долги Парижу, предоставляли французам право эксплуатации железных дорог в европейской России, взимание таможенных пошлин в портах Черного и Азовского морей, получение всего товарного хлеба на Украине и Кубани, 75 процентов нефти и бензина, 25 процентов донецкого угля. Только так Врангель получил возможность восстановить снабжение армии. Но это уже не спасло белых.
После ухода Русской армии в Крыму разыгралась новая трагедия. Объявили регистрацию оставшихся офицеров на Дворянской улице в Симферополе, в здании цирка в Севастополе, и пришедших расстреливали в Петряевской балке и на еврейском кладбище. Руководили террором Бела Кун и Розалия Землячка. Кун опубликовал заявление: "Троцкий сказал, что не приедет в Крым до тех пор, пока хоть один контрреволюционер останется в Крыму; Крым - это бутылка, из которой ни один контрреволюционер не выскочит, а так как Крым отстал на три года в своем революционном движении, то быстро подвинем его к общему революционному уровню России..."
Троцкий же прислал командующему Южным фронтом М.В. Фрунзе телеграмму, в которой, частности, говорилось: "Попробуйте ввести в заблужденгие противника через агентов, сообщив ту переписку, из которой вытекало бы что ликвидация отменена или перенесена на другой срок" (Русская военная эмиграция. Т. 1. с. 217).
По данным Особого отдела Южного фронта, в Крыму осталось до 10 тысяч офицеров, не пожелавших покидать страну. Прочти все они погибли. Обреченных расстреливали пулеметами, рубили шашками, топили в море, мозжили головы камнями, хоронили полуживыми. Стон и ужас стояли над полуостровом. Оставленных на милость красных раненых, а вместе с ними врачей и сестер милосердия расстреливали прямо в лазаретах. В Севастополе расстреляли свыше 500 портовиков, работавших во время погрузки на корабли белых войск. Екатерининская и Большая Морская улицы, Нахимовский проспект, Приморский бульвар были увешаны трупами офицеров, арестованных на улицах и казненных без суда.
Так закончилась наша Гражданская война. Кто в ней проиграл, кто победил? Все безвозвратно проиграли, прежде всего - культурное российское общество, начиная с Николая II и кончая теми, кто прервал столыпинские реформы. Великая Петровская империя оставила историческую сцену.
Особую выразительность этому явлению придает образ последнего главнокомандующего Русской армии. Петр Николаевич Врангель - прямой потомок по материнской линии инженер-поручика Ганнибала, "арапа Петра Великого", и, соответственно, дальний родственник поэта Александра Пушкина. За Врангелем, можно сказать, стояла вся история Российской империи. По Пушкинской линии он был связан с родом ближайшего сотрудника и боярина Александра Невского Гаврилы Олексича. Через Гаврилу Олексича и его старшего сына Ивана Морхиню - с родом победителя Наполеона фельдмаршала М.И. Кутузова. По материнской линии М.И. Кутузова - Беклемишевых - с князем Дмитрием Пожарским, руководителем второго народного ополчения и освободителя Москвы от поляков в 1612 году.
Кроме того, среди эвакуировавшихся из Крыма белогвардейцев был еще один символический человек - потомок Ивана Сусанина генерал-майор Петр Никитич Буров.
И последнее. Готовы ли мы сегодня спокойно и ответственно признать, что Гражданская война не была случайной?
Святослав Рыбас - писатель-историк, автор политических биографий Столыпина, генерала Кутепова, Сталина, член Попечительского совета Храма Христа Спасителя.