В преддверии премьеры наш лос-анджелесский корреспондент беседует с исполнителем главной роли Дензелом Вашингтоном.
Скорость вросла в плоть Америки, и немудрено, что экшн с неукротимо движущимися транспортными средствами оккупируют экран. Там были и автобусы ("Скорость"), и пароходы ("Скорость-2"), и, конечно же, самолеты (от "Аэропорта" до "Борта N 1", далее везде). Теперь пришла очередь такого не очень популярного в стране средства передвижения, как поезд.
В основе фильма "Неуправляемый" (Unstoppable) лежит известная история: в 2001 году из депо в штате Огайо вырвался неуправляемый поезд с двумя цистернами, наполненными феноловой кислотой. Впоследствии выяснилось, что после сигнала дистанционного контроля сработали не тормоза, а акселератор. Благодаря действиям восьми железнодорожников более чем стокилометровое самостоятельное путешествие взбесившегося состава пришло к благополучному концу. Режиссер Тони Скотт, снявший в далеком уже 1986 году культовую картину "Лучший стрелок" (Top Gun) и с тех пор довольствовавшийся умеренным успехом других своих лент, вроде "Домино" или "Дежа вю", был приглашен студией ХХ Century Fox экранизировать эту историю. Возможно, из этого получилась бы какая-нибудь леденящая кровь "Скорость-3", если бы на главную роль пожилого железнодорожника, которого выкидывают с работы, не пригласили Дензела Вашингтона.
Сейчас в киноиндустрии наберется едва ли десяток актеров, у которых есть по два "Оскара", Дензел - один из этих немногих. Только что он получил высшую театральную награду "Тони" за роль в бродвейском спектакле "Заборы". Такие актеры могут привнести дополнительные координаты в любую картину. Что, собственно, и произошло. Мы встретились с актером в лос-анджелесском отеле "Каса Дель Мар".
Российская газета: Дензел, почему опять - экшн? "Дежа вю", "Манчжурский кандидат", "Книга Илая", конечно, "Американский гангстер". У вас уже сложилась некая специализация: бежать, стрелять, хватать...
Дензел Вашингтон: Куда приглашают, туда и иду (нарочито громко и старательно смеется). На самом деле, я играю движения человеческой психики. Их можно играть в любой обстановке, хоть в закрытой телефонной будке, один на один с аппаратом, но когда тебя помещают в экстремальную ситуацию, играть легче.
РГ: И вы не боитесь, что эти экстремальные гонки забьют все ваши движения психики? Следить гораздо проще, чем вдумываться?
Вашингтон: А вот это уже зависит от режиссера и актера. Можно, конечно, снять фильм об одуревшем тепловозе, но Тони передо мной ставил другую задачу, да и я хотел сыграть другое. Человека вышибают с работы на улицу, у него семья, которую кормить надо, другую работу он уже не найдет - возраст не тот, и делать ничего другого он не умеет. Но - не нужен. А через пару минут становится не просто нужен, а необходим. Никто, кроме него, остановить этот поезд не сумеет. Да, кстати, шансы выжить у него очень невысоки. И вот перед ним встает сакраментальный вопрос: а на хрена ему рисковать собой? Ради чего? Он погибнет - семья вообще останется без куска хлеба. В этом конфликт, а не в том, что с цистерны на цистерну перепрыгивать надо.
РГ: Сейчас этот конфликт еще больше, по-моему, обострился. В 2001 году, когда этот инцидент произошел в реальности, в экономике все обстояло благополучно и шансы у вашего героя найти другую работу все-таки были. Сейчас же, с десятипроцентной безработицей, с кризисом - полная безнадега.
Вашингтон: Мы снимали этот фильм в самом настоящем депо в штате Огайо. Нужно было набрать пятьдесят человек в массовку, разместили объявление. Пришла толпа - две тысячи. Этим людям не славы хотелось, они надеялись хоть что-то заработать, хоть какие-то деньги в семью принести. Я очень благодарен Тони Скотту за то, что он решил снимать первые сцены именно натурно, а не в декорациях или в компьтеризированной обстановке. Мы смогли почувствовать отчаяние этих людей, их доброжелательность, их жертвенность даже. Этот участок Америки, где соединяются Огайо, Мичиган, Западная Вирджиния, кусок Висконсина, называют "Ржавым поясом" страны, там были сталелитейные заводы, машиностроение - все ушло, все в страшной депрессии. Это нужно чувствовать.
РГ: То есть ваш предыдущий жизненный опыт здесь не помогал.
Вашингтон: Нет. Мы заперты в раковине благополучия. Даже если до того, как стать благополучными, и пришлось потерпеть, пострадать, то это так легко и напрочь забылось. Я сегодня ехал в спортзал по улице, которая очень узка. Там машины припаркованы по обе стороны, и проехать может только одна машина. Нужно уступать друг другу дорогу. Смотрю: машина просто остановилась внаглую, ни туда, ни сюда, за рулем женщина с мрачнейшим лицом. Я ей сигналю, мол, двигайся, а она мне показывает, что ждет мужа с ребенком, которые только подходят. Ну, ладно, это простительно, я опустил стекло и говорю ей: "Улыбайтесь, все хорошо!", она меня узнала, разулыбалась, мы разъехались. Я еду счастливый, мол, использовал свою звездную силу, чтобы установить мир на Земле, а потом призадумался: мне самому эта встреча нужнее была, чем ей. Я ей говорю: "Улыбайся", а себе это должен повторять в первую очередь. Все твои проблемы, парень - это я к себе обращаюсь, - ничто по сравнению с проблемами абсолютного большинства людей. У тебя старший сын - профессиональный футболист, у тебя остальные дети учатся в лучших университетах, тебе платят такие гонорары за картину, что большинство людей за всю жизнь не заработают. Улыбайся, будь добрее.